40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

(24) Мне по душе выбрать этот билет, с установкой на то, что он выигрышный, *стало быть, я верю, что он выигрышный.

некорректно.

Как доказываются наши положения, относящиеся к узловому вопросу о соотношении веры и знания? Они подтверждаются наблюдениями, касающимися приемлемости/неприемлемости таких коллокаций, как те, которые иллюстрируются следующими примерами:

(25) *Я верю, что, к счастью, Бог существует.

Примечание. Выражение к счастью, как известно, фактивно: оно имплицирует соответствующее знание говорящего и, в силу переходности «знания», такое же знание вообще. Но именно это несовместимо с ассерцией веры.

(26) *Я верю и знаю, что Бог существует.

(27) Я верю, что Бог существует. В сущности, я это знаю.

Что касается отражения доказываемого таким образом соотношения веры и знания, то оно достигается путем определенного истолкования того, чтб ее субъект готов сказать («установку» веры, так же как и многих других эпистемических состояний [но не знания], мы понимаем именно как «готовность сказать»). Это истолкование, воплощенное в (В), состоит в том, что предметом веры является содержание условной конструкции (причем не «субъюнктивной», т. е. не irrealis'а). Знание, что р, появляется лишь в антецеденте условной конструкции, т. е. оно не преподносится в ассертивном порядке. С другой стороны, относительно условной конструкции в (В) принимается в то же время, что ее антецедент (так же, как и любой вообще антецедент индикативной условной конструкции, ср. [Bogusławski, 1997]) включает пресуппозицию «я не говорю, что неверно, что α' (где α символизирует остальное содержание антецедента).» Вполне очевидно, что при такой интерпретации знание а, что р ив результате этого, конечно, истинность р), только допускается. Однако, это значит одновременно, что знание, что р, в предложении о вере и не исключается.

Данное обстоятельство чрезвычайно важно, так как оно обеспечивает необходимое противопоставление глагола верить, что таким эпистемическим предикатам, как сомневаться в том, что…, догадываться, что…, которые прямо (хотя и в порядке пресуппозиции) выражают незнание субъекта.

Приписывание веры вводит идею знания, которое шире любого ограниченного знания, причем субъект веры изображается как по крайней мере не отрицающий того, что такое знание существует. Это в конечном счете равносильно намеку, со стороны говорящего, на Всеведущее Существо и позволяет понять, почему в одном выражении верить, что совмещаются стихии «житейского» и религиозного. В (В) ответственность за это несут прежде всего клаузулы (к. i), (к. ii) консеквента в части [1], а также часть [2]. Добавим, что отрицательная формулировка [2] необходима: если бы мы предположили, что а готов утверждать, что кто-то знает что-то, то он признавал бы себя просто знающим, что р (в силу импликации в [1], которая охватывает (к. 11)), и тогда все сводилось бы к знанию (вера как состояние, отличающееся от знания, перестала бы существовать).

Что касается веры, предметом которой является существование самого Всеведущего, то она удовлетворяет требованиям формулы (В), так как, по предположению, «кто-то» в консеквенте условной конструкции в [1], т. е., практически, именно Всеведущий, знает, согласно (к. i), больше, чем о своем существовании, т. е. больше, чем о том, что ему просто присуще что-то: Он знает некое более богатое q, которое односторонне влечет за собой тот факт, что Ему «присуще что-то» (и что Он, следовательно, существует).

То, что речь должна идти именно о неограниченном знании, вытекает из следующего рассуждения. Предполагаемое, в ходе мысленного эксперимента, устранение «носителя тайны» в виде что-тоi путем подстановки на его место эксплицитной и, следовательно, конечной (ограниченной) формулировки привело бы к необходимости выбора одного из эпистемических состояний, адекватных данному (на этот раз уже замкнутому) содержанию в его соотношении с субъектом, о котором идет речь. Главными теоретическими кандидатами были бы, с одной стороны, знание, которое, как мы видели в п. 3, имеет преимущество перед верой (если возможна предикация знания, упраздняется предикация веры), с другой стороны — незнание вкупе с разными видами «суждений» (других, чем вера). Однако ни знание, ни (какое бы то ни было) суждение (вроде обычного предположения, допущения и т. п.) не сохраняли бы специфику исходного состояния. Для ее сохранения пришлось бы поставить упомянутую конечную формулировку на место р в (В), заменяя одновременно что-тоi в (B) каким-либо другим что-тоk, отличающимся, однако, теми же свойствами, которые присущи что-тоi в нынешнем (В). Поэтому уйти от мысли о том неограниченном знании, на которое наводит (В), невозможно. (Сказанное здесь представляет более строгое по форме изложение взгляда на феномен веры, который неоднократно встречался в литературе, ср. [Weltе 1982; Рieper 1986].)

Подчеркнем, что (В) лишь формально не исключает тождества «кого-то» в его двух вхождениях в части [1], т. е. в антецеденте и в консеквенте приводимой в [1] условной конструкции; нормально имеется в виду как раз их нетождество (этому соответствует тот факт, что оба вхождения не связаны в записи одним субскриптом). Добавим, что местоимение «кто-то» в антецеденте может естественным образом мыслиться как относящееся к субъекту а, а этот субъект заведомо является конечным существом (Бог — субъект знания, но не веры). (Стоит заметить, что нетождественный субъект в консеквенте явно перекликается с лицом, обозначаемым дательным падежом в родственном глаголе верить кому-нибудь, причем такое материальное соотношение глагольных единиц прослеживается по многим языкам.)

Веским обстоятельством, говорящим в пользу положений, выдвинутых в настоящем пункте, является поведение пропозициональных аргументов аналитического или априорного типа, в том числе аргументов в виде оценочных предложений. В основном они вообще не заполняют валентного места верить, что. Ср. следующие примеры:

(28) Иван *верит/+ знает/+думает, что дважды два четыре.

(29) Иван *верит/+ знает, что если кто-то, кто рискуя собой спас чью-нибудь жизнь, является героем, то Петр, который рискуя жизнью спасал утопающего, герой.

(30) Иван *верит/+ считает, что его младший брат должен получать к завтраку порцию, больше его собственной.

Отчасти этому запрету или ограничению способствует тот факт, что содержание аналитических предложений нормально не является носителем той или иной ценности, в частности, положительной ценности, которая столь существенна в феномене веры (ср. п. 1). Однако в определенных условиях и такое содержание может приобрести, пожалуй, с весьма специальной точки зрения, положительную ценность; и тогда, скажем, предполагаемая априорная истина может стать предметом веры, ср. следующее приемлемое предложение:

(31) Иван верит, что существование Бога все же имеет априорный характер.

Примечание. Если пропозициональный аргумент в (31) истинен, то он истинен a priori.

Более существенным фактором, препятствующим использованию аналитических предложений в качестве пропозициональных аргументов веры (более существенным, чем отсутствие в них положительной ценности), является, по-видимому, тот факт, что в большинстве случаев все релевантные данные находятся в распоряжении эпистемического субъекта а. Это легко проследить по примерам (28) — (30). В такой обстановке единственно естественным является применение на месте верить, что базисного эпистемического предиката знать, что (когда же речь идет о сравнении с некоторыми критериями, которые принимаются субъектом, также предиката считать, что, ср. (30)). В крайнем случае, например в условиях необычных умственных недостатков (эпистемического субъекта или говорящего) или особой сложности принимаемого во внимание содержания, можно прибегнуть к не-фактивному предикату вроде думать, что, ср. (28) или (30) с соответствующей подстановкой на месте слова верит.

Глагол верить, что встречается несколько чаще лишь при таких аналитических аргументах р, которые построены на модальных выражениях и которые намекают на синтетические обстоятельства, исключающие или допускающие что-то (не уточняя их), ср. придется, не может, может. Например, предложение