Шарада Шекспира - Наталья Солнцева

- Ты обратился к сыщику?

- Да! Тебе не нравится? Прикажешь сидеть и ждать ареста? Пусть хоть кто-нибудь попытается непредвзято во всем разобраться.

Кристина села на стул в углу. Ее красивое, накрашенное лицо раздражало Адамова. Как она может часами торчать у зеркала, накладывать макияж? Она не любит его и никогда не любила. Ей просто хотелось выйти за него замуж, жить обеспеченно, хвастаться своим подружкам, какой у нее известный, преуспевающий супруг!

Лев Назарович в этом случае был несправедлив к Кристине. Четыре года тому назад она действительно влюбилась в него, безоглядно, безрассудно, как может влюбиться скромная, робкая ученица в признанного, исполненного великолепия мэтра. Она обожала его, молилась на него! В клинике все представительницы прекрасного пола - от врачих до уборщиц - тайно вздыхали по Адамову. В него влюблялись пациентки, знаменитые и не очень, дарили ему цветы и дорогие подарки, назначали встречи. Ему звонили, писали, о нем сплетничали. В своем кругу он был звездой - яркой и весьма, весьма привлекательной.

Кристина чувствовала себя серой мышкой рядом с ним. Ее поразила квартира Адамова - просторная, из пяти комнат, обставленная ореховой мебелью. В спальне, в шкафу, она нашла пару женских вещиц. Женские безделушки попадались и в ящиках комода, и в тумбочках. Кристина знала, что Адамов был вдовцом и воспитывал дочь.

Отношения с Асей у мачехи складывались трудно, болезненно. Ася оказалась замкнутой, постоянно всем недовольной долговязой девицей с острыми коленками и локтями, с непослушной копной пшеничных волос. Она часто кашляла и пропускала школу; Кристина настояла, чтобы в такие периоды учителя ходили на дом.

Первый год совместной жизни с Адамовым многому научил Кристину. Она поняла, что никогда не сможет заменить Асе ее покойную мать и что у них с Левой совместных детей не будет. Он поставил вопрос жестко: или соглашайся на мои условия, или уходи. Она осталась. Поплакала в подушку, не ночами - упаси бог! - днем, когда Ася уходила в гимназию, а Лев Назарович уезжал в клинику. И успокоилась. Ей ведь так повезло - заполучила самого Адамова в мужья, и нечего слезы лить да судьбу гневить!

Хозяйство Адамовых вела домработница Анфиса Карповна, пожилая дама строгих правил, немногословная и основательная. Ася слушалась ее беспрекословно, тогда как на слова мачехи не обращала ни малейшего внимания. И домработница, и падчерица считали Кристину чем-то чуждым их дому, привычному укладу и даже самому Льву Назаровичу. «Временщица» - так про себя называла новую хозяйку Анфиса Карповна, недовольно поджимала губы, выслушивая пожелания или замечания Кристины, ворчала шепотом. Куда этой свиристелке до Елены Павловны, упокой, Господи, ее душу!

На столике в комнате Аси стояла фотография ее матери в темной рамке, больше портретов Елены в доме не было. Кристина с любопытством рассматривала красивое, властное лицо первой жены Адамова - жгучие глаза под нервными бровями вразлет, капризный изгиб губ. Черные брови и ресницы при светлых волосах создавали странное сочетание. Кристине казалось, что на лице Елены лежит печать смерти.

- Отчего умерла твоя жена? - Этот вопрос вертелся у нее на языке с того мгновения, как она впервые переступила порог его квартиры в качестве законной супруги.

В клинике ходили разные слухи. Елену никто толком не знал, Адамов начал здесь работать уже после ее смерти. Говорили, что она была крайне неуравновешенной, страдала сердечными припадками. Некоторые намекали на рак - якобы Адамов скрыл от жены диагноз, убедившись в том, что болезнь зашла слишком далеко, и позволил ей умереть своей смертью. Операции, химиотерапия и прочие отчаянные приемы только продлили бы бесполезные мучения.

Сам Адамов обходил эту тему стороной, как будто не было у него в жизни ни жены Елены, ни ее смерти, ни похорон. Оно и понятно. Кому приятно вспоминать трагический уход близких?

Семейная идиллия, о которой мечтала Кристина, на деле выглядела гораздо более прозаически. Адамов потребовал, чтобы жена оставила работу; она не посмела ослушаться. Асе необходим был уход, и Кристина из подающего надежды хирурга превратилась в няньку, сиделку и домохозяйку. Да, в ее распоряжении была определенная сумма денег; Лева ни в чем старался ей не отказывать; на людях он вел себя по-рыцарски, в супружеской постели оставался страстным, но… любовная романтика из их отношений ушла так быстро, что Кристина растерялась. Она стремительно прошла путь вниз - от захватывающего дух счастья до повседневной рутины и взаимного раздражения.

Адамовы никуда не ходили - ни в театры, ни в рестораны, ни в гости к друзьям. Блистательный хирург оказался домоседом. Он настолько выкладывался на работе, что ни на что другое его просто не хватало. Он уставал от суеты, от расхлябанности персонала, от скрытой зависти коллег, от назойливости пациентов, от необходимости «держать марку» и хотел расслабиться, отдохнуть, побыть самим собой: немного брюзгливым, предпочитающим поваляться в кровати с книжкой, вкусно поесть и выпить, сидя у телевизора.

Редкие прогулки - вот все, что он мог себе позволить. Если у него появлялось больше свободного времени, Лев Назарович посвящал его повышению своего профессионального уровня, изучал новинки медицинской литературы по профилю, охотно перенимал чужой опыт, осваивал передовые методы. Он несколько раз побывал на практике за границей, используя для этого свой отпуск.

Надежды Кристины посетить с мужем Париж, Лондон и Канарские острова таяли как дым. Раз в год, летом, Адамов заявлял, что Асе необходим морской воздух, и покупал им с Кристиной путевку на двоих в ялтинский санаторий для легочных больных.

- Заодно и ты отдохнешь, развеешься, - небрежно говорил он жене, целуя ее в щеку. - Денег не жалейте! Если не хватит, я еще пришлю.

Он отвозил их в аэропорт и долго махал рукой, глядя, как они идут на регистрацию. Каждую неделю Кристина должна была звонить из Ялты домой и докладывать о состоянии здоровья Аси.

- Развлекайтесь, девочки мои! - весело восклицал Адамов.

У нее готовы были сорваться с языка слова упрека, что и она тоже хочет развлечься, прогуляться по ночной Ялте, потанцевать, наконец, в хорошем клубе, получить свою порцию мужского внимания. Разве она не заслужила? Сладкий морской воздух так возбуждает!

Конечно, эти слова не произносились вслух. Кристина хоронила их в себе, как похоронила свои радужные ожидания. Она водила Асю на процедуры, гуляла с ней по унылым аллеям парка, вяло жевала пресную диетическую санаторную пищу, осознавая, что и ее жизнь - сплошная диета. А казалось, она садится за вечно праздничный стол. Как обманчивы бывают мечты!

Возвращение в Москву всегда бывало одинаковым - теплые объятия Адамова, поцелуи, цветы Кристине и мягкая игрушка Асе, поездка на машине домой, в опостылевшую до зубной боли квартиру. В лучшем случае там их ждал приготовленный Анфисой Карповной обед: борщ, котлеты с картошкой, овощной салат и красное вино, полезное для здоровья.

- Я скучал, девочки! - говорил Лева, разливая вино. - Асенька, выпей немного для аппетита. Почему ты так плохо загорела? Вы не ходили на пляж? В Ялте шли дожди?

Кристина с трудом сдерживала слезы. Ей хотелось совсем, совсем другого!

- Я знаю, отчего умерла твоя первая жена, - за одним из таких обедов сказала она Адамову. - Она зачахла от тоски!

Лев Назарович вздрогнул, побледнел до синевы.

- Ася, иди в свою комнату, - дрогнувшим голосом приказал он дочери. - А ты… никогда не смей больше упоминать об этом! Слышишь?!

В его глазах появился опасный, бешеный огонь. Кристина вскочила и убежала к себе. Адамов молча собрался, уехал на работу. Две недели они спали в разных комнатах. Постепенно неприятный инцидент сгладился, забылся. И все пошло своим чередом.

- Понимаешь, в этом деле хирурга, якобы убившего свою любовницу, слишком уж все нарочито! - сказал Всеслав за завтраком.

Ева мечтательно помешивала ложечкой сахар в чашке с чаем. Она вспоминала усики и бородку на юном лице Кристофера Марло. Актерские псевдонимы в английском духе - как необычно!

- Ты меня не слушаешь? - удивился Смирнов.

Ева всегда принимала горячее участие в его расследованиях, и вдруг - полное равнодушие. Сигнал тревоги прозвучал в его сердце.

- А? - спохватилась она. - Прости, я задумалась. Вчерашний спектакль… Жалко, что ты не пошел. Удивительная вещь!

- Я был занят.

- Да-да… - рассеянно кивнула Ева. - Конечно.

Господин Смирнов так отчетливо, ярко увидел призрак Дениса Матвеева, что бутерброд с ветчиной выпал из его рук. Ева и бровью не повела.

«У нее появился интерес к другому», - подумал сыщик. Ему не хотелось добавлять слово - мужчине. Мужчины тут ни при чем - просто Ева увлеклась театром шекспировских времен. С нее станется уйти с головой в перипетии далеких веков и совершенно оторваться от реалий сегодняшнего дня! Она такая… легковозбудимая.