Противоборство Тьме - Максим Владимирович Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я взглянул на нее – в глазах безумие и похоть, прямо как у той дамочки в дирижабле. Я аккуратно расцепил ее руки и вышел вон, оставив девушку внутри.
Дождь и ветер приятно освежили. Под плащом и шляпой холод не чувствовался, было вполне комфортно. К моему удивлению, Энни выбежала на улицу и какое-то время бежала за мной в одном халате, что-то крича вслед. Я только ускорил шаги, не оборачиваясь.
«Пойду к родителям, – решил я, – Поживу немного у них, пока буду искать работу.»
Завернув к подземному переходу через автостраду, услышал звуки жесткого гитарного блюза. В переходе, под крышей, дождя не было, хотя шуршание воды создавало отличный фон для музыки. В середине подземки стоял мужчина с гитарой и выдавал ритмичный запил.
Тьма! Тьма над городом!
Тьма! Тьма над городом!
Слова разнеслись эхом по стенам перехода. Я подошел поближе и остановился послушать. Музыкант закончил проигрыш и, заиграв ритмичный рифф, запел.
Тьма сгустилась над городом!
Расползается плесенью!
Надоедливым шепотом
Все поет свои песни нам.
Ни единого лучика,
Ни улыбки на пол-лица!
Ничего не получится!
Ничего не исполнится!
Потом снова шел блюзовый бит и повторяющаяся рефреном строка: «Тьма! Тьма над городом!»
Песня мне понравилась – задела что-то в душе, пришлась как нельзя более к месту. А ведь не простой это музыкант, с образованием. И гитара у него не простая. Опять же, комбик, усилок. На энергоне работает, не иначе.
Я показал гитаристу палец вверх, кинул в чехол от гитары монету в марку и продолжил путь. Есть все-таки таланты у нас! Только вот почему они предпочитают зарабатывать в переходах, а не на официальной эстраде?
Через полчаса я уже стучался в дверь родительского дома. Виделись мы нечасто, но раз в несколько месяцев я обязательно заходил, так что мой визит их не должен удивить.
– О! Какие люди! – прогудел батя, открывая дверь, – Заходи давай!
– Глеб! Привет! – обрадовалась мама, увидев меня.
– Так, ты проходи, располагайся, а я за бутылочкой сбегаю! – уверенно заявил отец, натягивая боты.
– Как же я тебе рада! – обняла мама, – Проходи, раздевайся!
Она была такой радостной и возбужденной.
Черт! Возбужденной! Я содрогнулся, увидев в ее глазах странный огонь. Неужели и тут тоже!?
Удивленный вскрик отца остался далеко позади – я бежал по улице, что есть сил. Бежал долго, самозабвенно, сворачивал то в одну сторону, то в другую, пока, наконец, окончательно не выбился из сил.
Остановился, когда просто не мог больше вдохнуть. Прислонившись к столбу, старался отдышаться. Я оказался на одной из центральных улиц города – аллее Труда, которая упиралась одним концом в главную проходную Корабельной Мануфактуры Данцига.
Как раз в это время за стеной мануфактуры прогудел звонкий сигнал и через турникеты повалил поток работяг. Этот поток, словно река в устье, расслаивался на множество мелких. Кто-то спешил к поездам, кто-то на остановку даблдекеров. Гигантская толпа народа шла пешком вверх по улице и я, переведя дыхание, зашагал вместе с этой оравой.
Я смотрел на людей и чувствовал обреченность. Мы – не люди, мы всего лишь человеческий ресурс. Это словосочетание я прочитал в одной из инструкций, когда устраивался на работу, и оно запало в душу. Именно так, человеческий ресурс.
Определенно, мир катится в бездну. Чтобы понять это, достаточно посмотреть на безнадежно черное небо; на холодный дождь, мрачные лица людей, обшарпанные стены домов, покосившиеся дорожные знаки, помятые мехмобили; опадающие листья деревьев; разбитый в дребезги асфальт тротуаров с пробивающейся через трещины травой. Огромные лужи прямо на тротуаре, грязь, через которую прохожие вынуждены каждый день добираться на работу и обратно. Мусор, валяющийся на улицах, в парках и дворах. Собаки, срущие прямо на проезжей части, и их хозяева, считающие это нормой.
Из громкоговорителей местного дома культуры раздавался бравурный марш, вероятно, для повышения настроения человеческого ресурса. Веселый мотив звучал неприкрытой насмешкой над окружающей грязной и мрачной действительностью.
Посмотрел на окружающих меня людей – простые работяги, такие же, как и я. Куда они идут, о чем они мечтают? Есть ли в нашей жизни место мечте? Или все, на что мы способны, это работать с утра до ночи до глубокой старости, а потом надеяться, что государство позволит дожить остаток жизни достойно?
Нет! Нет у нас никакой мечты. А любого, кто осмелится мечтать, мы назовем идиотом.
Навстречу прошли две хихикающие девушки. Чему вы радуетесь? Тому, что есть немного времени до завтрашней рабочей смены? Выпитой бутылке пива? Возможности посплетничать и перемыть кости знакомым мальчикам? Черт возьми, насколько это все мелко, грязно, серо и безрадостно!
Я брел в потоке людей и мне стало страшно. Показалось, что я нахожусь в городе, полном самых настоящих зомби. Тысячи зомби ходят без цели, без смысла, без раздумья. Просто по привычке, просто потому, что так надо. Надо с утра идти на работу, вечером идти домой. Надо заводить семью, надо воспитывать детей. Надо бухать и трахаться, как будто это и есть самый сок жизни. Гнать, гнать от себя мысли о том, что может быть и по-другому. Нет, везде все то же и все те же. И я такой же, точно такой же.
Дуновение холодного воздуха вырвало меня из глубин самокопания и депрессии. Я увидел перед собой яркое пятно, единственное среди оттенков серого. Это была девушка в длинном красном плаще.
Она прошла мимо, и меня обдало морозом, в воздухе расплылся едва заметный приятный аромат парфюма.
Ничего необычного в ней не было – просто очень стройная невысокая девушка. Длинные волосы убраны под шляпку, на ногах элегантные сапожки.
Но помимо ощущения исходящего холода, было еще кое-что. В ее походке, в манере держать голову, в покачивании рукой. У нее была цель!
Вдруг, со всей определенностью я понял, что она – не зомби! Она точно знает, зачем и куда идет, что и почему делает! И у нее есть цель, большая цель в жизни, а не просто набить желудок и уснуть.
Толпа расступалась перед девушкой, словно чувствуя какую-то чужеродность, ауру непонятной мощи. Толпу это тревожило, толпа хотела держаться подальше. Страшная сила – человек, у которого есть цель, а не просто живущий, потому что родился.
Какое-то время я смотрел вслед девушке с открытым от удивления ртом, а потом, спохватившись, поспешил следом. Не знаю, зачем я это сделал. На что рассчитывал? Что планировал? Догнать, познакомиться? Да ничего не планировал. Просто в тот момент я осознал, что это шанс, шанс вырваться, шанс попасть в другую жизнь.
Я шел следом на некотором отдалении, не решаясь приблизиться. Девушка шагала красивой походкой уверенной дамы. Пару раз она сворачивала на перекрестках, я старался не отставать.
Проходя мимо внушительного двухэтажного особняка, девушка неожиданно завернула во внутренний дворик. Я запаниковал, боясь с одной стороны упустить ее, а с другой – попасться на глаза. Быстрым перескоком, почти срываясь на бег, я достиг прохода во двор и шагнул в тень.
Крепкая мускулистая рука схватила за горло и приподняла над землей.
– Попался, голубчик! – сказал чей-то голос.
Я забрыкался, стараясь освободиться, но рука тряхнула с такой силой, что я чуть дух не испустил. Попытки сопротивления, правда, тут же оставил.
– Не дергайся, парень, – посоветовал тот же голос, – Мы тебе вреда не причиним. Клык, давай его внутрь!
Человек, схвативший меня, зашагал вслед за голосом, удерживая ношу перед собой. Даже находясь в полуобморочном состоянии, я сумел удивиться его силище. Веса во мне килограмм семьдесят. Да, я знавал мужиков, которые смогли бы поднять на вытянутой руке такую тяжесть, хоть и это задача весьма нетривиальная. Но так запросто идти с грузом, подниматься по лестнице, открывать двери и даже не запыхаться, мог только поистине могучий парень.
Здоровяк внес меня в большую залу и поставил в угол, как нашкодившего ребенка. Когда он убрал руку от шеи, я судорожно закашлялся.
– Не бойтесь, молодой человек, мы вас не тронем, – уже другой голос постарался меня успокоить.
– Кто вы? – прохрипел я, оглядываясь.
Ко мне подошел элегантно одетый мужчина со смутно знакомым лицом. Силач продолжал стоять рядом, видимо на случай если я начну трепыхаться.
– Мы – особое спецподразделение на службе лично его светлости канцлера, – торжественно заявил мужчина, – Или, как говорит наш Босс, вундертим –
