У последней черты - Владимир Гурвич

Саянский усадил Коршунова в большое кожаное кресло, плеснул в бокал дорогой коньяк и протянул его племяннику. Себе он тоже налил коньяк, молча осушил содержимое бокала и тут же налил снова. При этом он не присаживался, а продолжал ходить вдоль кабинета. Коршунов заметил, что Саянский сильно волнуется. Происходящее его заинтриговало. Он никогда не видел своего дядю таким. Но тот упрямо продолжал хранить молчание, словно бы готовился к важному разговору. Наконец, Саянский, осушив очередной бокал, снова наполнил его прежним содержимым и как-то тяжело сел в кресло напротив Коршунова.

– У меня к тебе деликатная просьба. Не знаю, даже, как сказать. – Саянский отхлебнул из бокала маленький глоточек. – Черт, как это оказывается трудно, – растерянно произнес он. – Первый раз я в такой дурацкой ситуации.

– Я вижу вас что-то гложет, – осторожно начал Коршунов. Он нутром почувствовал, что сейчас услышит что-то очень важное. То, что он сможет использовать потом в своих интересах.

– Д, ты прав. Я оказался в сильном затруднении и хочу попросить твоей помощи.

«Вот это да! – мысленно присвистнул Коршунов. – Этому небожителю вдруг понадобилась моя помощь. И у кого! У меня, которого он за человека никогда не считал. Ну-ну, давай излагай побыстрей. Я весь в нетерпении, как девушка перед свадебной ночи»».

– Дело в том…, – Саянский запнулся, но окончательно решившись выпалил, – В общем, мне нужна женщина.

Сказал и сразу у него, как гора с плеч свалилась. Но Коршунов, кажется, не понял его.

– Вы хотите взять себе новую секретаршу?

– Да, нет! – Саянский удивился, что до Коршунова доходит, как до жирафа. – Баба мне нужна, понимаешь? Такая, чтоб мертвого могла поднять и помоложе желательно.

– А! – Коршунов даже поперхнулся от неожиданности. – Понимаю.

– Да что ты понимаешь, – раздраженно бросил Саянский. – Мне она нужна только для того, чтобы я мог кое в чем убедиться. И все. Я ее использую, как презерватив, один единственный раз. Сможешь мне это устроить?

– Да никаких проблем. Когда она вам нужна?

– Я подумаю и скажу тебе, а ты присмотри пока. Лады?

– Для вас я готов на что угодно.

– Ладно. Я тебя отблагодарю за это. Только ты сделай так, чтобы ни одна душа… Понял? А уж Юлия тем более.

Коршунов не шел домой, а летел. Его душа пела и ликовала от восторга. Неужели там, на небесах услышали, наконец, его молитвы и удача сама прет ему в руки. Вот он его звездный шанс. Ну, держись теперь, дядюшка. Ты сам мне себе сдал. Теперь тебе точно каюк.

7

Пономарев, как обычно, расположился на заднем сиденье машины, закрыв глаза. Обычно в такие минуты он старался вздремнуть, все равно, пока автомобиль преодолеет все пробки и заторы, пройдет немало времени. И кроме как на сон иного употребления его и не сыщешь. Но сейчас ему было не до сна, он весь кипел от негодования. Конечно, Иван, еще тот прохвост, сколько раз он внушал сыну, чтобы он вел себя честно, но того все равно тянет куда-то не туда. И все же от Юрия такого не ожидал. Столько лет, можно сказать, безупречной дружбы и взаимовыручки. Кем бы он был бы без него, выбился ли в люди? Это еще большой вопрос, как бы развивался бизнес Саянского, если бы он, Пономарев не помог ему в самом начале пути. И затем на протяжении стольких лет они всегда находили общий язык, сколько раз выручали друг друга из не простых ситуаций. Можно сказать, что он до некоторой степени стал членом семьи Юрия, и ему казалось, что с этой стороны неожиданностей не должно происходить. Должно же хоть что-то в этом переменчивом мире быть постоянным и стабильным. Именно по этой причине он и попросил устроить сына в компанию Саянского после того, как тот сменил несколько мест работы. Был уверен, что уж там ему ничего не грозит. А вышло все совсем иначе.

Юлия права, Саянский, в самом деле, изменился, стал каким-то иным, чересчур самоуверенным. Вообразил себя маленьким богом, которому все дозволено, который все может. В какой-то степени у него есть на то основания, в последнее время ему везло, регулярно получал хорошие подряды, существенно увеличил оборот компании. Но ведь и он, Пономарев, приложил к этому руку. Но, кажется, Юрий перестал в прежней степени ценить то, что он делает для него. Иногда даже кажется, что он полагает, что может обойтись и без его помощи. Ну что ж, посмотрим, если он прав, как у него это получится.

Водитель остановил машину возле одного приятного, хотя и не очень приметного ресторанчика. Пономарев специально выбрал для встречи это место, именно в этом заведении много лет назад они обделывали свои первые дела. Может быть, воспоминания о тех славных годах как-то подействуют на Саянского. Хотя уверенности в этом у него не было.

Саянский явился без опоздания. Сдержанно, без обычной сердечности, поздоровался, сел за столик и с интересом огляделся.

– Помнишь? – спросил Пономарев.

– Слава богу, у меня склероза еще нет. Да, были времена. – Однако никаких ностальгических ноток Пономарев в его голосе не услышал.

– Всегда приятно вспомнить прошлое.

Саянский кивнул головой.

– Вспомнить приятно. Но говорить я предпочитаю о настоящем, для воспоминаний нет времени. Вот отойду от дел, тогда и стану предаваться воспоминаниям. Так о чем ты хотел со мной переговорить?

– Может, сначала выпьем, закусим. Как в былые года, мы были большими гурманами, – предложил Пономарев.

Саянский отрицательно покачал головой.

– Я уже отобедал. А второй раз я не ем, здоровью это не полезно.

– Раньше ты так его не берег.

– То было раньше. Если хочешь что-то заказать, то закажи мне минеральной воды. А сам не стесняйся.

Отправляясь в ресторан, Пономарев действительно рассчитал там пообедать. Но сейчас почувствовал, что у него пропал аппетит.

– Я выпью кофе.

– Не советую, – произнес Саянский, – в нашем возрасте это не самый полезный напиток.

– Все равно выпью. – Пономаревым овладело одновременно упрямство и раздражение.

– Так о чем будет наш разговор? – напомнил Саянский.

– О сыне, – буркнул Пономарев.

– Я так и предполагал, – почти не скрывая недовольства, произнес Саянский. – Ладно, давай говори. Все равно уже я пришел сюда.

Он считает, что разговор об Иване – это потерянное для него время, еще сильней раздражаясь, подумал Пономарев.

– Я понимаю, что Иван – не самый примерный молодой человек на земле, – начал Пономарев, – и он совершает ошибки…

– Это не ошибки, – перебил его Саянский. – На его ошибки я закрывал глаза.

– Да ты прав, это не ошибка, это хуже, – поспешно подхватил Пономарев. – И все-таки, не стоит так его сурово судить. Я разговаривал с ним, задал ему трепку. Он сильно раскаивается и обещает, что ничего подобного с его стороны никогда не повторится.

Несколько минут Саянский молчал, и Пономарев вдруг поймал себя на том, что все его тело сильно напряглось.

– Дело не в том, раскаялся ли Иван или нет, повторит он подобное или не повторит, – вдруг жестко произнес Саянский. – Я не гадалка и знать такое не могу. Зато я знаю две вещи: твой сын совершил очень серьезный проступок, он попытался меня обмануть, украсть у меня достаточно крупные деньги. И второе: такому сотруднику я никогда не смогу полностью доверять. А ты знаешь мой принцип: у меня в компании должны работать только те, кому я доверяю почти так же, как самому себе. Я не стану никому рассказывать о том, что случилось. Но пока я президент компании Иван в ней работать не будет. Если ты позвал меня только за этим, то можем считать, что разговор окончен. У тебя есть ко мне другие вопросы?

– Нет, – ответил Пономарев.

– Тогда, извини, Петя, но я пойду. У меня куча дел.

Саянский встал и своей быстрой и решительной походкой направился к выходу. Пономарев проводил его хмурым взглядом. В этот момент официант принес заказ. Пономарев бросил на стол деньги и, не притронувшись в чашке кофе, двинулся вслед за исчезнувшем Саянским. Он и не подозревал, что способен испытывать столь бурные негативные эмоции в отношении самого старого своего друга.

8

Дверь кабинета Саянского резко распахнулась, и из нее выскочила Юлия. Ее лицо было все в слезах. Она явно не видела ничего вокруг и едва не натолкнулась на Коршунова, он в самую последнюю секунду успел отскочить в сторону.

Юлия не только не притормозила хотя бы чуть-чуть свой бег, но даже не бросила в его сторону взгляда. У него возникло ощущение, что она даже не заметила его присутствие. Такого с ней не случалось давно, они неизменно перебрасывались при встрече хотя бы несколькими словечками. Она всегда живо интересовалась его жизнью, всем, что с ним происходит. И не удивительно, ведь по сути дела она заменила ему мать. Что же такое ужасного могло случиться, если она забыла обо всем?

Из кабинета вышел Саянский. Вид у него был непривычно расстроенный. Сомнений в том, что они с женой поссорились, у Коршунова больше не было. На его памяти это была чуть ли не первая такая сора. По крайней мере, раньше Юлия не выбегала в слезах из кабинета супруга. Значит, муженек достал и ее.