Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах - Сергей Филиппов (Серж Фил)

4

На скале сидит Серёжка, глядя в море,Но ни волн, ни ряби нет в его просторе,Нет и солнца здесь, – лишь ровный свет струится, —Но какая-то парит высОко птица.Он за нею равнодушно наблюдает,Вдруг – как вспышка! – что-то он припоминает!Птица ниже опустилась, и в мгновеньеБело-чёрное узнал он оперенье!И тотчас же словно дождик начал капать —Это яркими мгновениями память,Растворив легко забвения окрошку,Возвращалась ненавязчиво в Серёжку.Всё, что годы (иль века?!) укрыто было,Будто ил со дна реки в дождь летний всплыло,Сердце, пусть его и нет, затрепеталоИ по венам кровь, которой нет, погнало.

Ну, а аист опустился плавно к скалам,Их коснулся, сжался в ком, а после стал онНевысоким светлым парнем в белой тоге,В сандалетах золотых на босы ноги.А Серёжка тут заметил, что и сам онОблачён в красивый белый чистый саван,На руках его прозрачные браслеты,Ноги в белые обуты сандалеты.Но его всё это мало поражает,Он на аиста глядит и восклицает:– Значит, было то взаправду, не в дурмане?И тогда не фантазировал я Сане?

– Нет, – Серёжка помолчал. – Нет, ты не странникИз иных миров, ты – божеский посланник,Да, я понял, наконец, ты – Ангел! Значит,Я в раю. Но почему душа так плачет?Здесь уют, здесь тишина и много света,Нескончаемое, ласковое лето.Одного же нет: блаженства и покоя!Разве может, Ангел, быть в раю такое?

– Ты не можешь пасть в объятия покою,Потому что нагрузил себя виною,Но поверь, она тебя напрасно гложет —Что ж, случается и то, что быть не может!Не кори себя, что сделано тобою,Предначертано всевышнею рукою,Можно в горе слёз потоки лить печально,Но, однако ж, всё на свете не случайно!

– Но зачем была нужна твоя кончина?!

– И для этого имеется причина.Ты уж этим удовольствуйся ответом.Я ж хочу тебе сказать о мире этом.Здесь, как сам ты догадался и приметил,Только те, кто был душой при жизни светел,Ты не можешь тут увидеть хоть кого-то,Но поверь уж мне, их, светлых душ, – без счёта!Есть другой мир с нами рядом, но он тёмен,Внешне – малый островок, внутри ж – огромен(Впрочем, тут объём, границы – вне понятий!),Души грешные там жаждут для объятий!Кстати, Толька-живодёр там прозябает,За греха сласть полной чашей получает,Те, к кому он там попал, шустры и прытки —На себе он ощутит свои же пытки!

Ангел, это говоря, сверкнул очами,А Серёжка передёрнулся плечами,Он представил, как в кровавой мгле, в чертоге,Тольке с хрустом переламывают ноги!И в Серёжке тут же вспыхивает жалость,Злости нет, да ведь её и было малость.Только Ангел мысль легко его читает:– Каждый всё, что заслужил, – ТО получает!Ты же хочешь знать одно: а как друзья там?Как и чем живут, когда тебя нет рядом?Помнят, нет ли скорбь прощания минуты,Или сбросила легко с них память путы?

Снята с памяти последняя заплата,И Серёжка видит: вот они, ребята,Опускают молча в яму гроб дощатыйС ним, в его же день рожденья двадцать пятый!

5

Вспомнил всё Серёжка: смертное мгновеньеИ случившееся перевоплощенье —В первый раз его так лёгкость опьянила,Будто чья рука вес тела удалила!Миг ещё прошёл, и снова измененье:Он прозрел, но необычно было зренье,Видел он одновременно всё и всюду,Но отнюдь не удивлён тому был чуду.Видел он, как речка матово блестела,А по ней плывёт безжизненное тело,И тогда Серёжка думает спокойно:«Это я там». И ему совсем не больно.Нет, в нём радостная блажь и облегченье,Что его земные кончились мученья.Как же жизни наслажденья донимают,Если близкие тебя не понимают!Но ни злобы, ни презренья, ни упрёкаНет в душе Серёжки, даже и намёка,Ни к друзьям, что часто ранили словами,Ни к его всегда сухой, прохладной маме.Да, конечно, коль в резоны углубиться,Как понять того, кто ждёт годами птицу?Ведь любого, вон, спроси, он скажет: «Значит,По такому дом дурной тихонько плачет!»Даже Сашка, что Серёжке верил свято,Относившийся к нему милее брата,Но и тот с годами как-то отдалялся,Знать, в нормальности Серёжки сомневался!Он и сам порою думал: «Может, разумИз меня со смертью птицы вышел разом?Я ни с кем не вёл бесед в ночи до светаО прекрасном и желанном мире светлом?»Но всегда, когда в себе он сомневался,В нём всё тот же голос тихо раздавался,И настолько этот голос был реален,Что Серёжка убеждался: он нормален!И тогда те треволненья и печали,Что друзья, о нём заботясь, источали,Он легко воспринимал, без раздраженья,Своего к ним не теряя уваженья.

Но однажды он проснулся, тих, спокоен,Зная: жизнью он своей уже не волен,И впервые в нём покой и много света,И он понял, что свершится скоро ЭТО!

6

Тихо выслушал Серёжка возраженья,Что нельзя, мол, отмечать впрок дни рожденья,И сказал спокойно, даже равнодушно:– День рожденья этот мой, и мне так нужно!

– Ладно, парни, что кричать, – пробасилЛёва, —Спорить с Серым, все мы знаем, бестолково,Хочет справить юбилей свой – ради бога,Шизанутым и упёртым – путь-дорога!Только если что вдруг сложится нескладно,К нам претензий не имей, Серёга, ладно? —Речь закончил Лёва, руки потирая,Как Пилат, Христа к Голгофе посылая.

А Серёжка не смотрел в глаза ребятам!Да, себя осознавал он виноватым,И сжимало сердце жалостью и болью,И оно, хрипя, захлёбывалось кровью!Рассказать бы всё друзьям, душой не плача,Но Серёжка знал: они поймут иначе,Хорошо, коль посмеются, посудачут,А возьмут и в дом «хи-хи» его упрячут!Он и сам узреть не мог в чаду наитийДаже малой части будущих событий,Пусть он ждал их и со страхом, и с волненьем,Но и с радостно-зудящим нетерпеньем!Знал одно Серёжка: что бы ни случилось,Как бы нынче жизнь его ни изменилась,Он теперь другой – взрослее и мудрее,И желает одного лишь: поскорее!

7

Пили весело и много, не щадилиНи сердец, ни почек, ни в мозгу извилин!Да не просто это пьянка, – повод важный:Двадцать пять в год исполняется не каждый!Пусть в один год всяк из них на свет явился,Но Серёжкин день всех более ценился,Ведь всегда ребят пятёрка отмечалаДень рождения и отдыха начало!

Солнце яростно июньское сияло,Алкоголь в стаканах быстро нагревало,Водку тёплую кровь впитывала губкой,Тело делалось смешным, улыбка глупой,Голова Серёжки хмеля не держала,В нём внутри всё нетерпением дрожало.Вдруг, в груди его кольнуло очень больно,После сделалось легко, тепло, спокойно,А затем его неведомая силаВ направленьи речки жёстко потащила.Ноги делали шаги помимо воли,Но в них не было ни тяжести, ни боли.

Перед самою водою он запнулся,На друзей, сидящих сзади, оглянулся,Но веселье в самом пике у народа,Нет, его не заприметили ухода.Сашка пальцами пощипывает струны,Выводя узор мелодии нетрудной,Лёнька, глаз прищуря, с фальшью подпеваетОб окне, что на стене вовсю сияет;Жорке что-то зло втолковывает Лёва,Не давая парню вставить и полслова,И рука его, как сабля палачёва,Рубит воздух экономно и толково.

– Всё, покеда, друганы! – шепнул Серёга. —Извините, что я мучил вас так много,Что мои решали часто вы проблемы,Исковеркав свои нервные системы!Что со мною будет дальше, я не знаю,Есть ли светлый мир какой, страна иная?Буду празднен я иль дО смерти устану?Только помнить вас, клянусь, не перестану!Я вернусь к вам или плотью, или духом,Пусть не видим глазом, пусть не слышим ухом,Но, когда меня душою вы коснётесь,Как от сна кошмарно-пьяного очнётесь!..

Плыл Серёжка на спине, раскинув руки,Умерла природа будто: стихли звуки,Не плеснёт волна, его не покачает…Вот, он в синем небе точку замечает.Точка быстро вырастает – вниз стремится,Становясь знакомой бело-чёрной птицей!И тогда Серёжка лёгкость обретаетИ свободно, плавно к аисту взмывает!

8

Это было ощущенье вне понятий!Во сто крат милей красавицы объятий,Круче в тыщи раз хмельного опьяненья,Слаще власти безграничной упоенья!Распростившись со своей душевной болью,Пил свободу и покой Серёжка вволю,Он как будто с гор скалистых рухнул в пропасть,Но не смерть нашёл, а радостную лёгкость!Он парил, летал, уже привыкнув к чуду,И не просто так, он сразу был повсюду,Где угодно мог мгновенно очутиться,Лишь о том мысль успевала зародиться!Он летал, но не один – с сопровожденьем:Аист рядом с ним, блистая опереньем,Находился и держался строго, гордо,Молчаливо. Только знал Серёжка твёрдо,Что, конечно, никакая он не птица!Но в кого же он когда-то обратится?Кем он станет, сняв пуховую одёжку?Вот одно, чего не мог узнать Серёжка.

Как ему всё в ипостаси этой ново!Нет пространства, нету времени земного,А над чувствами его одно главенство:Безграничное и светлое блаженство!Только раз, помимо воли, оказалсяОн над местом, где и быть не собирался:Сосны кроны здесь свои печально клонят,И увидел он, что там ЕГО хоронят.Вот друзья стоят в молчании надрывном,Вот и мать в платочке чёрненьком, противном,Кто-то бодренький, в костюмчике опрятном,Говорит, каким покойник был приятным;Вот гроб ловко в ямы чрево опускают,А потом песочком жёлтым засыпают,Ставят в ноги пирамидку со звездою,Свежий холм убрав цветами и хвоёю.По стаканам ловко водку разливают,Молчаливо, торопливо выпиваютИ жуют (в душе собою явно горды!)С ветчиной и колбасою бутерброды.

Всё Серёжка это видит равнодушно,Улетел бы он, но знает: тут быть нужно,И тогда он, на друзей взирая лица,Хочет как-то перед ними проявиться.И тотчас же ветер холод насылаетИ по небу тучку чёрную пускает,Ну а та – ей явно здравый смысл неведом! —Плачет скорбно, но не дождиком, а снегом!

9