Сыскное агентство - Александр Кулешов

Кар покрутился, стараясь поудобнее усесться в наспех установленном кресле, застегнул ремни и почти мгновенно заснул.

Так он и спал всю дорогу, спал и видел сны…

Глава II

ВСТРЕЧА

Кар спал и не видел под крылом самолета синие и изумрудные заливы, не видел безбрежную океанскую ширь и безбрежную ширь Аравийских пустынь, ослепительно белые города и слившиеся с землей бурые поселки.

Не видел волшебных красок восхода, когда небо начинает светлеть, золотиться, желтеть, розоветь, потом кроваво-красные полосы расходятся по горизонту и сначала медленно и неуверенно, а потом настойчиво и требовательно пунцовое от натуги солнце выталкивается из-за дальних пределов, рвется в вышину и наконец заливает все вокруг золотым светом. И ночи он не видел, и заката, и черного звездного неба… Самолет летел долго, а он все спал, просыпался, снова окунался в дрему.

Порой его расталкивали на обед (или завтрак то был, а может, ужин, он потерял ощущение времени). Но и ел он с закрытыми глазами.

Сквозь сон слышались песни, громкий смех, шум, крики. Многие из ребят не только ели, но и пили, и не только лимонад…

Путь их закончился рано утром.

Самолет опустился на бетонную полосу какой-то военной базы, долго катил по рулежной дорожке и наконец, качнувшись, остановился в дальнем конце аэродрома. Люди зашевелились, собирая пожитки, надевая снятые на ночь ботинки. Выходили сонные, протирая опухшие от вчерашней пьянки глаза, спускались по трапу. Было свежо, дул легкий, напоенный ароматом далеких, невидимых гор ветерок, доносился колокольный звон – наступило воскресенье, – лай собак, шелест грузовиков с близкого шоссе.

Огляделись, взяли огромные зеленые мешки, заменявшие им чемоданы, и двинулись к автобусам. Автобусы, тоже зеленые, армейские, долго везли их и наконец доставили к длинному одноэтажному зданию.

Тут начались бесконечные, как им казалось, формальности: сдача одних документов, выдача других, заполнение каких-то бумаг.

– Куда билет нужен? – спросил Кара ошалевший от всей этой ранней суеты сержант.

– Какой билет? – не понял Кар.

– Ты что, думаешь, тебе здесь «мерседес» подадут? – разворчался сержант. – Небось все миллионерами там стали, разбаловались! В какой город поедешь? Куда железнодорожный билет выписывать? Или господин генерал предпочитает самолет? Тогда плати разницу.

В какой город? Действительно, в какой? Кар был озадачен. В конце концов он назвал торопившему его сержанту тот город, в котором, по его предположениям, заимел свой бар Лоридан. Большой приморский город, кстати, не столь уж далеко расположенный от этой авиабазы.

Сержант бросил ему какую-то бумажку, заставил расписаться в толстой книге, не преминув заметить, что пишет «господин генерал» как курица лапой.

Кар забрал бумажку, поднял свой мешок и двинулся к автобусу, чтобы ехать на вокзал.

Торжественная встреча, о которой столько болтали офицеры перед их отправкой домой, не состоялась. Ни знамен, ни оркестров, ни ковровых дорожек. Только ворчанье сержантов, вонючий автобус да железнодорожный билет в третий класс.

На вокзале многие прощались друг с другом, все разъезжались в разные края на разных поездах.

Кар сел в пустой вагон – еще бы, семь утра воскресного дня – и через два часа прибыл в выбранный им город. Всю дорогу он смотрел в окно. Слева шел берег – пустынные пляжи, заставленные полосатыми кабинками, барами под соломенными крышами, бассейны, вырытые в двух-трех десятках метров от берега, с вышками и искусственными волнами для тех, кто боялся настоящих волн. Вдоль пляжей, параллельно железной дороге, бежало шоссе. Справа из окна были видны огромные отели, рестораны, лавки и лавчонки, словом, обычная для курортных мест архитектура. Изредка городишки и поселки перемежались высокими сосновыми рощами или уходящими к горизонту фруктовыми садами.

Наконец поезд остановился, и Кар торопливо выбрался из вагона – стоянка одна минута.

Он прошел через прохладный зал вокзального здания, вышел на площадь и огляделся.

Куда идти?

Город, в который он приехал и в котором бывал лишь однажды и очень давно, был и курортный, и промышленный, и портовый, нечастое сочетание.

Он напоминал слоеный пирог. Центральную его часть занимали жилые кварталы. Здесь все шло вперемежку – были целые улицы двух-трехэтажных намертво приклеенных друг к другу домов; были скопления новостроек – пяти-шестиэтажек; были улицы дорогих красивых особняков; скопления небоскребов – банков, отелей, страховых обществ, судовладельческих компаний, всевозможных контор; были в городе и величественные площади с памятниками посредине; захламленные пыльные кварталы бедноты; бульвары, парки, свалки и пустыри. Как в любом большом городе.

Словно набор больших и малых конфет, по всей его территории были рассыпаны магазины, универсамы, рестораны, бары, кафе, кинотеатры, казино, кабаре с их яркими кричащими вывесками, рекламами и днем, горевшими иллюминированными фасадами.

Это было, так сказать, ядро города. За этим слоем ближе к горной цепи, у подножия которой он раскинулся, размещался следующий слой – промышленный – скопище заводов, фабрик, мастерских, складов, гигантские газовые резервуары, нефтехранилища, теплоцентраль… Над всем этим шумным, пыхтящим, свистящим, стучащим муравейником висел густой ржавый смог, уходили к небу столбы фабричного дыма, расплывались плотные белые облака пара.

Наконец, от моря центр города отделял порт. Тут бесконечной лентой вытянулись пакгаузы, в море врезались десятки причалов, словно гигантские комары застыли подъемные краны, беспрерывный поток грузовиков, автокаров, мототележек бороздил асфальтовую набережную, а облезлые огромные сухогрузы, прижавшиеся к причалам, заглатывали в свои трюмы контейнеры, машины, мешки, ссыпали зерно, заливали горючее…

Вокруг города, и слева, и справа, и сзади, карабкаясь в горы, шла курортная зона. Здесь, вдалеке от шумного жаркого центра, от порта, от заводов, в тишине, на легком свежем ветру покоились роскошные виллы и виллы поскромней, высились белоснежные отели, в глубине густых парков стояли дворцы, золотились частные и общественные пляжи, голубели бассейны.

Здесь раздавалось только пение птиц, приглушенная музыка, щелчки ракеток по мячам, мягкий шелест дорогих машин, крадущихся по широким тенистым пустынным улицам.

Еще дальше от города раскинулись эдакие городки-спутники, дортуары, как их называли. Их молниеносно возводили предприимчивые дельцы: пятьдесят – сто домов, все коммуникации, свои ресторан, магазин, школа, церковь, своя частная служба охраны и антенна, принимающая полсотни телепередач из трех десятков стран. И все окружено оградой.

Таким вот был этот город с почти миллионным населением. Он гордился своим портом, своими пляжами и своим знаменитым на весь мир Университетом, в котором училось более сорока тысяч студентов из многих десятков стран.

Университет находился в южной части города и имел собственный стадион, теннисные и баскетбольные площадки, спортзалы, бассейны и одну из лучших футбольных команд страны, не раз занимавшую второе или третье место в национальном первенстве, а однажды, о чем все помнили, ставшую чемпионом.

Университет был достопримечательностью города. И название города многие в стране знали лишь по названию Университета.

Хотя порт был одним из крупнейших в стране, а продукция некоторых заводов, особенно военных, рекламировалась вовсю, да и дивные пляжи привлекали туристов со всех концов света, все же главной гордостью города был Университет.

Вот в этот город и прибыл, чтобы начать новую жизнь, Альберт Кар, демобилизованный солдат, прошедший огонь, и воду, и медные трубы, знавший множество способов убивать без оружия, без промаха попадавший в монетку с пятидесяти метров, умевший выбить любые признания из любого виновного или невиновного, неважно, но больше не умевший ничего.

Главные свои надежды он возлагал на Лоридана, но где он, его дружок, и достиг ли, чего хотел?

Нет, на друга надейся, а сам не плошай.

Между прочим, и он, Кар, тоже не нищий. Хоть он и не занимался там, в этой мясорубке, сколачиванием капитала, но кое-что все же скопил, да еще добавили при увольнении. Он может зайти сейчас в банк и получить наличность. Кстати, не мешает это сделать. Негоже начинать новую жизнь (а желательно жизнь вообще) с пустым карманом.

Кар перешел дорогу и вошел в Городской банк, открытый в воскресенье. Проникнуть в него было не так-то просто. Надо было нажать звонок у двери, войти в кабину из пуленепробиваемого стекла, из которой в помещение собственно банка вела еще одна стеклянная дверь. Охранник с огромным пистолетом у пояса, стоявший за этой дверью, подозрительно оглядел Кара и, в конце концов, нехотя открыл дверь.

«Ну и ну, – подумал Кар, – в мое время таких предосторожностей не было». Он подошел к барьеру, за которым что-то деловито подсчитывали, писали, подшивали клерки, заполнил разные формуляры и направился к кассе. Кассир тоже сидел в будке из непробиваемого стекла и общался с клиентами с помощью маленького вращающегося блюдца, вделанного в стекло – клиент клал на него бумаги, кассир поворачивал блюдце к себе, клал на него деньги и снова поворачивал к клиенту. Таким образом, он все время был отделен своим непробиваемым стеклом. Кар заметил, что блюдце имеет резиновые края и плотно прилегает к пазам, в которых вращается. Зачем?