Золото поступает в слитках - Эрл Гарднер

Я почувствовал себя подлецом.

В два часа Берта вновь увезла меня, а японец опять всячески мучил: массировал и «месил», словно тесто для выпечки хлеба. Освободившись от прикосновений его стальных пальцев, я ощутил себя рубашкой, прокрученной и отжатой в стиральной машине и почти побывавшей под катком для утюжки белья.

Я прибыл к ужину. Все было точно так же, как и в предшествующий вечер, только Альта выглядела заплаканной. Она едва говорила со мной. После обеда я намеренно торчал у нее на глазах, стараясь предоставить ей возможность поговорить со мной, если она того хочет.

Беседа состоялась, и я получил новую порцию информации.

Альта по-прежнему не делала тайны из своего отношения к Бернарду Картеру. По ее мнению, он рассчитывал заняться бизнесом вместе с миссис Эшбьюри. Что это за бизнес, Альта не знала. И по-видимому, никто не знал… Альта сказала, что оба ненавидят ее. Альта подозревает, что мачеха опасается какой-то женщины, которую знает Картер. Однажды, внезапно войдя в библиотеку, Альта услышала слова мачехи, обращенные к Картеру: «Будьте смелее, сделайте же что-нибудь, наконец! Я устала от этих колебаний. Можете себе представить, как вела бы себя особа, будь она на моем месте. Я требую, чтобы вы…» Картер заметил Альту и предостерегающе кашлянул. Миссис Эшбьюри, увидев падчерицу, оборвала начатую фразу и заговорила о чем-то другом.

Альта помолчала, затем с угрюмым видом добавила, что рассказывает мне о вещах, о которых не имеет права говорить. Она повторила, что я почему-то внушаю доверие. Ей кажется, что я сочувственно отношусь к ее отцу и собираюсь участвовать в его бизнесе. Но в таком случае мне обязательно следует остерегаться мачехи, Боба и Бернарда Картера. Альта просветила меня и насчет доктора Паркердейла, который, по слухам, стал сейчас одним из самых модных и преуспевающих врачей, поскольку обладает врачебным тактом и умеет обращаться с состоятельными пациентами. Постоянные жалобы миссис Эшбьюри на дурноту и головокружение доктор Паркердейл выслушивает с таким серьезным и сосредоточенным видом, словно речь идет о симптомах страшной для всего человечества болезни.

Сообщив мне все это, Альта умолкла.

– Продолжайте, – предложил я.

– Что вы имеете в виду? – спросила она.

– Все остальное.

– То есть?

– То, что мне еще необходимо знать.

– Я и так рассказала вам слишком много.

– Еще недостаточно.

– Что вы этим хотите сказать?

– Послушайте, я вхожу в дело с вашим отцом. Он намерен вложить туда деньги. Я должен позаботиться о том, чтобы он получил за свои капиталовложения надлежащую компенсацию. Поэтому мне хотелось бы поладить с миссис Эшбьюри. Как это сделать?

Она поспешно пробормотала:

– Предоставьте ее лучше самой себе. Держитесь от нее подальше и… никогда…

– Никогда – что? – спросил я.

– Не оставайтесь с ней наедине. Если она захочет размяться в спортзале, заручитесь присутствием кого-нибудь, пока она там.

Я совершил ошибку, скептически усмехнувшись и заявив:

– Не станет же она…

Альта обернулась ко мне со свирепым видом.

– Повторяю вам, – отчеканила она, – я знаю свою мачеху. Это существо с огромными, неутоленными аппетитами и звериной хитростью. Кроме того, она просто не способна контролировать себя. Ее высокое давление – результат переедания и потакания своим желаниям. Она прибавила добрых двадцать фунтов с тех пор, как отец женился на ней.

– Ваш отец, – прервал я, – далеко не глуп.

– Конечно, нет, но она в деталях разработала технику, которой не может противостоять ни один мужчина. Когда Карлотте чего-нибудь хочется, а кто-нибудь, допустим, возражает, она доводит себя до высшей степени возбуждения, затем звонит доктору Паркердейлу. Тот мчится, будто речь идет о жизни и смерти, измеряет давление, ходит по дому на цыпочках, создавая нужное впечатление. Затем отводит в сторону того, кто препятствовал желанию мачехи, и очень мягко, в манере профессионала убеждает собеседника, что миссис Эшбьюри нельзя волноваться, что, если бы он только мог гарантировать своей пациентке полное спокойствие в течение нескольких месяцев, она бы поправилась, смогла заниматься спортом, сбросить вес и вести нормальный образ жизни. Но из-за несогласий, переживаний она постоянно возбуждается, все его усилия врача терпят крах, и все приходится начинать сначала.

– Должно быть, это трудная игра, – сказал я, рассмеявшись.

– Конечно, трудная, – с прежней яростью подтвердила Альта. – У вас просто нет шансов выиграть. Доктор Паркердейл твердит, что ему нет дела до ее правоты, в любом случае никто не должен ей возражать. Это значит, ей всегда уступают. В результате она становится еще более эгоистичной и неуправляемой…

– А что вы скажете еще о Бернарде Картере? – спросил я. – Он ладит с ней?

– Бернард Картер! – фыркнула она. – Бернард Картер и его пресловутая деловая хватка! Этот тип возникает всегда, когда исчезает отец. Со своими «деловыми» разговорами она может обвести отца вокруг пальца, но меня она не проведет. Я не выношу ее.

Я сказал, что, на мой взгляд, Генри Эшбьюри вполне способен овладеть ситуацией.

– Нет, не может, – ответила Альта. – И ни один мужчина не смог бы. Она связала его по рукам и ногам, подрезала ему крылья. Едва только он их раскроет и воспротивится ей в чем-нибудь, она лишь стукнет кулаком – и тут же прилетает Паркердейл со своим тонометром… О, разве вы не понимаете, что она уже заложила фундамент для бракоразводного процесса. В случае необходимости отца обвинят в том, что он был несправедлив и жесток по отношению к жене, разрушил ее здоровье, и потому пришлось пригласить доктора Паркердейла. Мачеха всячески поощряет готовность доктора дать нужные показания. Единственное, что может сделать сейчас отец, – это полностью стушеваться и выжидать. И значит, пока во всем ей потакать… Послушайте, Дональд, – внезапно спросила она, – вы что, допрашиваете меня или я сама валяю дурака и слишком откровенничаю?

Я вновь почувствовал себя скверно, еще хуже прежнего. Альта замолчала.

Кто-то позвал ее к телефону, и ей, видимо, не понравился разговор. Я мог судить об этом по выражению ее лица. Закончив разговор, она позвонила сама и отменила какое-то свидание. Я вышел и уселся на веранде. Спустя некоторое время Альта тоже пришла туда и, встав передо мной, с презрением глядела на меня. Я кожей ощущал это, хотя было слишком темно, чтобы видеть ее глаза.

– Так вот оно, значит, что… – произнесла она тихо, чеканя каждый слог.

– Что вы хотите сказать?

– Не считайте меня дурочкой, вы… тренер. Вам не пришло в голову, что я сумею записать номер машины, которая заезжает за вами каждый день, и справиться о ней в отделе регистрации. Машина принадлежит агентству «Б. Кул. Конфиденциальные расследования», не так ли? Ваше подлинное имя, вероятно, Кул?

– Нет, – возразил я. – Меня зовут Дональд Лэм.

– Так вот, в следующий раз, когда мой отец под видом тренера захочет нанять детектива, скажите ему, чтобы он нанял более умелого.

Она убежала.

В подвале находился спаренный телефонный аппарат. Я спустился туда и позвонил Берте Кул.

– Все в порядке, – доложил я. – Ты провалила дело.

– Что ты мелешь? Как это провалила?

– Альта заинтересовалась, кто ежедневно приезжает за мной, спряталась за углом, записала номер машины и проверила ее принадлежность. Как тебе известно, машина зарегистрирована по нашему адресу и на имя нашего агентства.

Я услышал тяжелое дыхание Берты.

– Сто долларов в день выброшены в окно, и только ради того, чтобы ты могла прибрать к рукам деньги, отпущенные на такси.

– Милый! – взмолилась она. – Ты должен найти какой-нибудь выход. Ты вполне способен это сделать, если пораскинешь мозгами. Ведь Берта и держит тебя для того, чтобы ты за нее думал.

– Убирайся к дьяволу! – отчеканил я.

– Умоляю тебя, Дональд! Мы не можем позволить себе потерять эти деньги.

– Ты уже потеряла их.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Не знаю. Выводи машину, припаркуйся на том месте, где ты обычно встречала меня, и жди.

Глава 4

Альта вышла из дома примерно без четверти десять. Пока дворецкий открывал для нее двери гаража, я пулей выскочил на улицу и понесся вниз. Если я в чем-то и силен, то это спринт.

Берта Кул ждала меня в машине. Я сел рядом с ней и приказал:

– Включи мотор, пусть он работает. Когда мимо промчится двенадцатицилиндровый автомобиль, дай полный газ. Поедешь с выключенными фарами.

– Тогда веди лучше ты, Дональд.

– Нет времени пересаживаться. Поехали.

Берта включила зажигание и отъехала от тротуара. Тотчас же мимо нас промелькнула, как огненная вспышка, машина Альты Эшбьюри.

– Вперед! – скомандовал я. – Гони во всю прыть!

Берта ощупью искала выключатель. Я ударил ее по руке, схватился за кнопку выключателя и выдернул ее совсем. Мы двигались наугад. Берта нервничала, машина дергалась, ради предосторожности я положил руку на руль, слегка поворачивая его. Наконец Альта тоже подъехала к перекрестку. Как раз зажегся красный свет. У нас появился шанс догнать Альту и пристроиться позади нее. Берта перевела дух. Я пересел на место водителя.