Мама Нади Рушевой - Зоя Донгак

Я очень хотела учиться дальше. Конкурс туда был сложным, трудным. После тщательного отбора в цирковой группе начали учиться три девушки: Кок, Намзалмаа и я. Мы были приняты с испытательным сроком – «до зимы посмотрим». Мы не ожидали этого, но были очень рады. Адаптационный период мощных, рослых, с сильными руками Кок и Намзалмыы прошел гладко, а у меня – не очень. Но я не сдавалась, сложные акробатические, гимнастические упражнения делала неплохо наравне с подругами. Я каждый день с замиранием сердца слушала приятную музыку, доносившуюся из помещения, где занимались балерины. Меня всё время туда тянуло. Во время перерывов, почти всё свободное время я убегала туда и наблюдала за каждым движением танцовщиц.

Я снова пришла в квартиру Рушевых. Как всегда Наталья Дойдаловна меня встретила с объятиями.

Наблюдение, сделанное мною десятки лет назад, и сейчас точно объясняет феномен массового восприятия тувинцами самых разных жанров искусства. Собравшись в зале на большой концерт, они с одинаковым энтузиазмом реагируют на все тонкости каждого номера, будь то выступление солистов классического балета, народного фольклорного ансамбля, оперной певицы, поэта, эстрадного исполнителя или мастера горлового пения. Цельность восприятия, идущая от сохранившегося в тысячелетиях единения с природой, – вот ключ к пониманию души тувинца.

Мне было очень интересно узнать о самых первых шагах молодой балерины Ажыкмаа в мир искусства. Хочу отметить, что при этих воспоминаниях Наталья Дойдаловна на глазах молодеет. Она начала работать в одном из старейших тувинских театров (ныне музыкально-драматический театр имени Виктора Кок-оола), где до сих пор сохранился тувинский язык в чистом виде.

За чашкой чая задаю вопросы и продолжаю записывать воспоминания Натальи Дойдаловны.

– Наталья Дойдаловна, как вы пришли в мир балета и стали одной из зачинательниц танцевального искусства Тувы?

Танцевать я любила всегда, поэтому решила попробовать поступить в балетную группу.

В 1943 году открылся Дом культуры советских граждан (ныне филармония). Около этого здания постоянно висели агитационные плакаты с фотографиями героев. Когда узнали о подвигах Николая Гастелло, Лизы Чайкиной, Зои Космодемьянской, Виктора Тополихина, каждый хотел быть похожим на них. Этих плакатов меняли каждый месяц-полтора.

Балетмейстер Анатолий Васильевич Шатин приехал в Туву 2 января 1943 года.

Однажды на меня обратил внимание балетмейстер Анатолий Васильевич Шатин. Он проверил, есть у меня музыкальный слух и склонность к танцам – гибкость, умение держать осанку. Но ведь я занималась в цирковой группе и имела прирожденный музыкальный слух, так что после экзамена меня зачислили в балетную группу.

В старом классе установили балетные станки. После ремонта класс стал светлым и уютным. Мои подруги – трепетная, талантливая Екатерина Кыдай, мягкая, добрая Галина Бады-Сагаан (Севилбаа), терпеливая Клава Веденеева, тонкая тростиночка Фаина Дубовская, целеустремленная Алла Селянова, умница, красавица Клара Намчак, решительная Екатерина Харлыг, с высоким духом Лариса Соловьёва, мечтательная Сай-Хоо Монгуш, скромная Лиля Севастьянова и я – Наталья Ажыкмаа с нетерпением ждали занятий с Анатолием Васильевичем.

В эти военные годы мы учились в 3—4, 5—6-7 классах средней школы. В театре была отдельная комната, где формировали посылки для фронта. Нам, школьницам, доверили складывать в мешки разные вещи: варежки, носки, носовые платки, кисеты, табак, мыло. Некоторые девушки постарше даже вкладывали в посылку письма, и ответы потом получали с фронта. После уборки урожая мы собирали колоски на поле. Ходили босиком, хотя было больно ногам. Но было жалко единственных ботинок, их берегли, надо ведь в чем-то на танцы ходить. Мы чувствовали себя взрослыми. Никто ни на что не жаловался, тем более – на питание. Всё время есть хотелось, но никто на это не обращал внимания, привыкли недоедать и недосыпать. В школьной столовой нам давали щи из подмороженных овощей, кашу. Хлеб был мокрый, его давали по карточкам.

Зимой, когда мороз достигал минус 40—50 градусов, мы часто выезжали на полустаночек в Германовке. Там в деревянном домике дежурили, топили печки, кипятили чай для добровольцев и призывников на фронт из Тувы. Отряды воинов делали остановки в пути до железной дороги, грелись, подкреплялись.

Анатолий Васильевич сам занимался подготовкой реквизита. Для девочек сшили хитоны (туники) нежно голубого цвета, а для мальчиков – белые майки и чёрные трусы. К своим хитонам мы относились очень бережно, сами стирали и гладили. Время-то было военное, поэтому о пуантах даже не мечтали и занимались босиком или в носках. Позже стали шить из толстой ткани тапочки, которые постоянно штопали.

В самый первый раз на репетицию я пошла с девочками в начале весны, ветер был пронизывающий, к вечеру ещё подмораживало. Тогда я наступала на подернутые льдом лужи около реки Енисей, хруст звучал так радостно! А перед тем как треснуть, тонкий лед ещё ноет…

Вот и пришел долгожданный день. Всё готово к занятиям.

Помню, что тогда я ведь пришла в танцкласс с морозца, взяла в руки носки, чтобы надеть, а они холодные! Поэтому я поднесла их ко рту и стала согревать своим дыханием. В чистом светлом классе мы в красивых хитонах в греческом стиле преобразились. Я с подругами чувствовала себя на седьмом небе от счастья!

Вокруг слышится шарканье ног. Девочки сидят рядами на полу в коридоре, натягивают носки. Преподаватель Анатолий Васильевич пробирается по коридору, переступая через наши ноги.

Вот и начинаем.

– Выше подбородок! Тяни носок! Носок! Спина прямая! Ноги должны быть прямые, как циркуль! Спина! Голова! Не высовывай язык!

Пять позиций – пять аккордов. Замерли в пятой позиции. Потом снова и снова повторяли те же позиции, те же движения.

Смотрела на своих подружек, и так жгуче захотелось стать маленькой, легкой и делать упражнения у балетного станка, снова начиная с азов, все позиции, плие, препарасьон! И снова повторять и повторять.

Особенно нам нравилось делать реверансы.

С первого занятия мы были буквально очарованы Анатолием Васильевичем. Когда он показывал нам первые несколько па, мы смотрели на него как на чудо. Было так красиво! Он очень быстро запомнил наши имена, называл нас очень нежно. Например, Севилбуу – Севильбушкой, Сай-Хоо – Сайхошей. От Анатолия Васильевича всегда веяло теплотой.

Одновременно с основами балета, я стала усердно заниматься русским языком. Вот так сбылась моя детская мечта: в 11—12 лет бегала в театр, смотрела на наших артистов завороженными глазами и мечтала попасть на сцену.

Пришло решение создать концертные бригады, отправить их в дальние районы и на местах отбирать способных молодых людей. В бригаду, которой руководил Миронович Ростислав Георгиевич, вошел весь его оркестровый класс: два певца, четыре танцора и чтец-декламатор.

Из руководителей хореографического отделения в эту первую гастрольную поездку вошли для набора кадров балетмейстер-педагог Елизавета Николаевна Чарова и очень способный юноша – танцовщик Николай Кысыгбай.

Жена Шатина Елизавета Чарова была танцовщицей. А Николай Кысыгбай не только обладал хорошими данными танцовщика, быстро схватывал и запоминал рисунок танца, но хорошо говорил по-русски, чем очень помогал в работе русским преподавателям. Кысыгбай стал впоследствии помощником Анатолия Шатина, потом – бессменным ассистентом, который быстро усваивал все тонкости танцевального искусства. Учащиеся плохо знали русский язык, и скромный, интеллигентный Кысыгбай был переводчиком. Он хорошо переводил идеи и задумки постановщика, и долгое время был предан коллективу.

Наша жизнь не ограничивалась учёбой, в свободное время участвовали в сборе вещей для фронта, зашивали посылки. Каждой осенью нас отправляли на сельскохозяйственные работы: собирали колосья, вязали снопы.

Шатин уделял большое внимание развитию нашей общей культуры: учил красиво ходить и сидеть, держать осанку, чувствовать ритм музыки, учил детей аратов высшей школе классического и народного танца, воспитывал у нас чистоплотность, умение общаться со старшими. Он даже давал советы кому, какую одежду носить, как правильно подбирать цвета. Одним словом, он формировал в нас чувство прекрасного, светлого через искусство. Мы ловили каждое его слово. Учитель знакомил нас с историей мирового и русского балета, рассказывал о корифеях русской балетной школы, прославивших её на весь мир.

Как только мы освоили хореографические азы, Шатин начал ставить для нас первые характерные танцы. Это были народные белорусские, украинские и молдавские танцы. Мы танцевали «Гопак», «Бульбу», «Поляночку». За ними последовали первые тувинские танцы. У тридцатилетних супругов Шатиных была дочка Женечка (Евгения), а вторая дочь Алена родилась позже, в 1946 году в Москве. Анатолий Васильевич искренне полюбил всех учащихся и опекал нас – совсем наивных детей, оторванных от семьи. Никто о нас так, как он, никогда не заботился.