Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова

Вера работала на ювелирной фабрике. Ее смена начиналась в семь утра. Она, как робот, заходила вместе с другими работницами сразу в зал с душевыми кабинами, там они раздевались догола и мылись тщательно под видеокамерами. После смены та же процедура. Бывали случаи, когда кого-то, заподозрив в краже, обыскивали по полной программе. Везде. Иногда находили. Чаще – нет. Вера не представляла, как люди переживают подобное унижение. Она старалась побыстрее забывать такие истории. А вообще свою работу любила. В украшениях разбиралась. Хотя много лет сидела на одной маленькой операции. Как все. У каждого – своя ответственность.

– Я понимаю, моя дорогая. И вместо того, чтобы поспать днем, ты бежишь нам с Катькой помогать. Работаешь ты с мертвыми бриллиантами, а сама – живой бриллиант.

– Ой, – покраснела Вера. – Ты что! Мне неловко, когда меня так хвалят ни с того ни с сего. Я не хочу спать днем. Если лягу, проснусь ночью. И промучаюсь потом два часа до звонка будильника. Будешь сейчас есть или Катю подождем? Перцы фаршированные я сделала. Еще горячие. На кухне оставила. Запах… Я дома поела, а в лифте чуть опять в кастрюлю не залезла.

– Катю, конечно, подождем. Она скоро придет. У тебя все так вкусно, что можно и холодным есть.

– Нет. В еде должен быть порядок. Когда Катюня придет, я сразу в микроволновку суну. А вот и она, дверь открывает. Я – на кухню.

В прихожей Вера улыбнулась худенькой сероглазой девочке-подростку, которая поставила ранец на пол и надевала комнатные тапки.

– Как ты вовремя пришла. Иду обед разогревать. Пока ты руки помоешь, все будет готово.

– Тетя Вера, – задумчиво проговорила Катя, – ты сегодня какая-то красивая.

Вера внимательно и подозрительно посмотрела на Катю.

– Тебе мама так велела мне говорить?

– Ты чего, теть Вера, зачем мне мама такое скажет?

– Ладно, прости меня, я пошутила, как всегда, неудачно. В салоне красоты я была, вот так. И то, что ты видишь, – только начало.

– Супер. А мне туда можно?

– Наверное, – Вера быстро стала считать в уме свою заначку. – Когда пойду, обязательно спрошу, стригут ли там детей. Хотя ты и с косичкой очень хорошенькая.

– Спасибо, – устало и безразлично сказала Катя и пошла в ванную. Вера часто говорила ей приятные вещи, наверное, с рождения. Потому Катя маленькой думала, что Вера – ее родная тетя. Конечно, Вера говорила все это искренне, потому что добрая и любит ее. Но девочка уже знала, что не все на нее смотрят такими глазами. Значит, слова тети Веры не считаются истиной.

Обедать в кухню пришла и Тоня, опираясь на палку. Впереди у нее много проблем. Еще одна операция, преодоление… Это значит – все ее сбережения уйдут. И поиски другой работы придется начинать. Тоня была тренером по гимнастике в спортивной школе. Возможно, она сумеет справиться и восстановиться полностью. Но заранее ей никто никаких гарантий не дает. Если все пойдет не так, то инвалидность обеспечена. А пока они втроем, вслух ни о чем не договариваясь, делают вид, что у Тони отпуск. И ей самой так часто кажется.

Вера разлила по тарелкам вчерашний борщ, в который сегодня добавила маслины для оригинальности, на второе подогрела перцы. Сама она твердо решила не есть здесь, потому что у нее выходило даже не по два обеда, а больше. Пока попробует все во время готовки, потом у Тони с Катей поест, вечером не выдерживает и садится есть со своими мужчинами. Но… как-то неудобно ничего не делать, когда при тебе едят. Вместе – это занятие, удовольствие, тепло и уют.

После обеда Тоня с дочкой ушли в гостиную разбираться с Катиными домашними заданиями. Вера быстро и умело помыла посуду, все убрала. Когда она вошла в комнату, Катя уже ушла к себе делать уроки, а Тоня, что для нее было необычным, смотрела телевизор с потрясенным видом.

– Вера, я так растерялась, что не успела тебя позвать. У нас, где-то рядом с метро, на переходе водитель сбил женщину с ребенком. И скрылся! И непонятно, что с ними. Увезли в реанимацию.

– Ужас! Сколько же сволочей развелось. Слушай, может, ничего страшного. Ты прямо побледнела. Раз в реанимацию, значит, живы. Выключай этот телевизор. Узнаем потом.

– Да. Это от того, что я не выхожу, так все воспринимаю, наверное. И потом место узнала. Недалеко от салона «Шоколад». Это же совсем рядом, и моя Катя там часто гуляет.

– Да и я бы испугалась, если бы увидела. Но ты не переживай, все будет хорошо! Я поспрашиваю у людей, может, кто-то знает подробности. Я и в салоне могу спросить! Вот! – Вере было стыдно перед собой, но она почувствовала что-то вроде гордости из-за того, что у нее появился в жизни салон, какой-то другой круг или даже мир…

Глава 6

Голая Ксения сидела по центру круглой кровати, скрестив ноги и прислонившись спиной к обнаженному, мускулистому торсу мужчины, чья крупная рука, вся в наколках, обнимала ее живот. Ксения смотрела на экран телевизора.

– Подожди, Нарик, дай досмотреть.

– Я вообще не понимаю, – произнес мужчина, – ты вообще нормальная? Я ждал тебя, а ты приходишь типа телек посмотреть!

– В чем дело! – почти рыкнула Ксения. – Я смотрю пять минут. Ну вот, кончилось. Я могла что-то пропустить из-за тебя.

– Ты что-то там ловила? – изумленно спросил Нарик.

– Да. На переходе кто-то сбил женщину и ребенка и уехал с места происшествия.

Нарик снял свою руку с живота Ксении и положил себе под голову. Его лицо – достаточно необычное, интересное, со скульптурно выделенными скулами и тяжелой челюстью – выражало крайнюю степень изумления.

– Может, нам собраться по-быстрому и устроить план «перехват»? Ксю, или ты решила мне дать отставку, или ты заболела.

– Чего ты заводишься на ровном месте! Просто я в том районе была сегодня. Вот как раз этот перекресток проезжала. Пыталась понять, когда это случилось: до того, как я выехала из салона, или после. Ты не дал.

– А что это меняет?

– Ничего. Просто мне было интересно. Знаешь, если такую ерунду надо объяснять, давай проедем.

– Да не надо объяснять, – пожал могучими плечами Нарик. – Это ты заводишься, а не я. Ну, и чем дело кончилось? С этими, которых сбили.

– Не поняла. Увезли.

– Если с головой накрывают простыней – то все, – деловито объяснил Нарик. – Накрыли?

– Вроде нет, хотя я этого не видела. То ли не показали, то ли ты помешал.

– Сказали-то что?

– Что-то про реанимацию.

– Да, ты не в форме. Реанимация – это не морг. Ну что, поговорим об этом? – его небольшие темные глаза смотрели уже насмешливо.

– Вот странно мне твое удивление, – Ксения перевернулась и легла на его широкую грудь. – Ты считаешь, я не способна на сочувствие и сопереживание?

– Ну, как-то так. Не очень ты смахиваешь на мать Терезу.

– Ох. Прям приговор. А вот надену длинное платье, завяжу белый платочек – и буду вылитая мать Тереза. А вот ты как ни рядись, все равно будешь Нарциссом, совершенно верно придумал ты себе имя, товарисч Петя Иванов.

– Это не имя, просто рабочий псевдоним. Как у всех моделей. А не потому, что мне стыдно быть просто Петей Ивановым. Я люблю своих родителей, их фамилию и имя, которые они мне дали. Слушай, у нас сегодня все пошло как-то не так.

Он сдвинул ее и попытался встать.

– Ну, конечно. Так я тебя и выпустила! Еще посмотрим, кто на самом деле из нас не в форме и хочет тупо сачкануть.

Ксения одним движением уложила парня на место, крепко сжала его предплечья.

– А теперь попробуй выбраться!

– Не буду. Ручки у тебя, конечно, нежные, но они железные. Чувствую, завтра придется синяки замазывать.

– И не только. У меня ногти никогда не ломаются. Возможен только аппаратный маникюр. Я люблю острые концы.

– Ни боже мой! Не пугай меня увечьями. Мне платят за целостность натуры.

Он прижал Ксению к себе, закрыл губами ее неподатливый рот с ядовитым язычком. Она гадюка, поэтому он боится ей надоесть. Он проще, несмотря на свою врожденную и приобретенную с помощью профессионалов экзотическую внешность.

Они занимались любовью, ходили вместе принимать душ и опять занимались любовью. Иногда ели, пили. Он уже засыпал, когда Ксения прошептала в ухо:

– А давай что-нибудь придумаем… Новое.

– Потом. Я сплю. Мне рано вставать.

Засыпая, Нарцисс думал о том, что, кажется, это начинается. Ей скучно даже любовью заниматься, как обычные люди. Ей нужны какие-то выверты. А он не уверен, что ему это нужно. А она… нужна. Ее хочется удержать.

Глава 7

На этот раз Вера почти уверенно прошла холл салона красоты, взглянула на себя в боковое зеркало мельком, не вглядываясь в детали, чтобы опять не впадать в панику и не терзаться сомнениями. На ней была дешевая джинсовая юбка, которая выглядела точно так же, как дорогая фирменная – Вера умела выбирать вещи, – и черный облегающий джемпер с рукавами до локтя и овальным вырезом, как раз чтобы была заметна глубокая ложбинка на высокой и полной груди. Но Вера к этому не стремилась, просто у нее почти вся одежда была такой. Тоня говорила, что это красиво. А бывшая одноклассница Наташка, завистливая и желчная соседка, постоянно задавала один и тот же вопрос: «А ты не можешь не выставлять постоянно свои грудЯ? Или тебе кажется, что это красиво?» Вера совершенно искренне не знала, красиво это или нет. Просто у нее вот так. Она ничего для этого не делала. Может быть, лучше быть плоской, как Наташка? Она, конечно, смотрится более стильно. Но Веру так обижало слово «грудЯ», что она не хотела ничего объяснять. Наоборот: защищалась. И даже немножко нападала.