Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один глаз лежащего Шурика приоткрылся:
– А мы таки знаем?
– Знаем, – непререкаемо объявил я. – Есть такие штуки, книжки называются.
Оба пилота-инструктора смешливо-горестно переглянулись.
– Глухой номер, – качнул головой Шурик. – Шкет, кончай бакланить. Или у тебя папа секретный акадэмик, и ты чего-то знаешь, чего другие нет?
Малик не согласился:
– Дай пацану сказать.
– Я думаю, для здоровья дешевле не знать за эти мансы. Но на всякий пожарный…
– Выкладывай, что читал, – перебил его Малик.
Надо же, настал мой звездный час.
Несколько лет назад моего папу тюкнула идея выживания после катаклизма, с тех пор он для моего обучения дрался со мной на палках, повесил дома грушу, устраивал шутливо-болезненные потасовки: «За каждый пропущенный мной удар получишь конфету». Вместе мы посетили одержимых другой серьезной болезнью – реконструкторов исторических эпох, где меня заставили сравнивать оружие и напяливать самоварные доспехи. Еще пришлось освоить рогатку и пращу: «Когда выбьешь пять из пяти, получишь новый смартфон». Мотивировка вдохновляла, но с поставленной целью не справилась. Сработала частично. Затем папа гонял меня по горам как Сидорову козу, научил плавать, стрелять из лука, готовить на костре, ездить на лошади…
Впрочем, научил ли? Учил – да. Вернее сказать – ознакомил. Что-то получалось лучше, что-то хуже, что-то вообще не получалось. И что обидно, попаданцы в книжках всегда подготовлены не хуже спецназа, а тут, когда попал в реальную передрягу…
В общем, в обычной жизни дракам и физической подготовке я предпочитал интернет и книги. И вот знания пригодились.
– Порталы бывают проницаемыми в одну или в обе стороны. Перемещают в одно или в разные места и миры. Или в разные места в разных мирах, выполняя функцию телепорта. Могут быть незыблемы тысячелетиями: либо ON, либо OFF. Либо открываются один раз в определенный срок. В то же тысячелетие, например, или раз в год. Или в день.
– Или в марсианский день, – оскалился Малик.
Это он так улыбался.
Я продолжил, пока снова не перебили:
– Портал может гулять как по горизонтали и вертикали, так и во времени. Еще он может быть сам по себе или включаться кем-то. Или чем-то. Или где-то.
– Значит, нас могли втянуть сюда специально? – встряла Тома, следуя своим мыслям. Представляю, что там за мысли. Точнее, не представляю. Нормальному существу мужского пола с практическим складом ума ее никогда не понять, проверено. – Зачем? А главное: как попасть обратно?
Зверский оскал Малика стал еще шире, обветренные щеки пошли трещинами-бороздами, как ледоход по весне:
– Обратно? Зачем обратно?
Возмущению Томы не было предела:
– Как это «зачем»?!
– У него спроси, – с хитрецой в глазах джигит перевел стрелки на меня.
Я понял, на что он намекал.
– Если верить книгам…
– Если! – весомо взмыл указательный палец Малика.
Я учел претензию и не стал спорить:
– По книгам в чужом мире попаданцы всегда умнее и сильнее. В конце они обычно становятся вождями, императорами, богами.
– Вот, – Малик кивнул, – хотя упорно стремятся восвояси. Ты, – узловатый палец уперся в Тому, – хочешь стать императрицей?
– Почему нет? – Она засияла смущенно и задорно. И очень заразительно, обеспечив улыбками всех, включая стонавшего Шурика.
– А богиней?
– Еще бы!
– А домой?
Как булыжничком по макушечке. Тома потускнела:
– Как нам вернуться?
Она бережно промакнула тряпкой ногу Шурика. Кровь не останавливалась.
Послышался новый шум, мы одновременно обернулись.
Всадник. С мечом. В легких кожано-металлических доспехах, с приоткрытыми ногами в поножах. Руки защищены по локоть, начиная от запястья. За спиной – небольшой круглый щит. Шлем ничем не закрывал загорелое волевое лицо.
Все-таки мы в прошлом. Мозги вскипели, пытаясь идентифицировать эпоху. Перед нами – не рыцарь, те одевались в железо полностью. А конь – уже со стременами. Получается, нас перенесло в мир, отставший от нашего лет этак на тысячу-две.
Но если здесь не Земля в нашем понимании… Ох, сколько книг и фильмов вспомнилось, где совмещаются рыцари и современная техника, магия и звездолеты, драконы и пушки.
Всаднику охрана салютовала копьями и своей непонятной «Калевалой». Он принял приветствие поднятой рукой.
Шурик приподнялся на локте, пытаясь разглядеть происходящее, Малик и Тома встали, и я вслед за ними. Томина рука нашла мою и крепко сжала. Учитывая габариты Малика, мы смотрелись как родитель с непутевыми чадами, которые неудачно выгуляли собачек. Вот, дескать, и случайному прохожему досталось. А вы, люди добрые, проходите себе мимо, сами разберемся…
Вышколенная коняга сделала несколько шагов вперед, на сено. Всадник нас не боялся.
– Вас два и два? – Голос был громким и отчетливым. – Не немцы? Общий язык разумеете?
Как говорил дедушка, интересно девки пляшут. Немцы – наверняка в устаревшем смысле, а не то, что сразу приходит в голову. На местных-то, надеюсь, фашисты в сорок первом не нападали.
– Общий язык, слыхали? – прошептала Тома. – Тоже русский, как у нас. Мы в древней России?
– Тогда уж в Руси, – поправил я. – Или в Гардарике. Или в Орде. Или в какой-нибудь Гиперборее. Я читал много теорий…
– А два и два – это как?
– Думаю, он говорит про взрослых и детей, – ответил Томе Малик. – Двое нас с Шуриком, и вы, тоже двое.
Пышущая гневом Немезида в Томином обличье прошипела, испепеляя взглядом:
– Я не ребенок!
Мнение пятнадцатилетней девочки интересовало Малика как хомяка телереклама отбеливателя. Он провозгласил в сторону леса:
– Разумеем. Да, нас два и два, один взрослый сильно ранен, нужна помощь. Мы с Земли. Россия. Двадцать первый век.
Его слова еще грохотали над долиной, когда снизу послышалось тихое:
– Ты хоть и кацюк, но совершенно не умеешь делать гешефт.
– Что? – не сообразил Малик.
– Кто? – одновременно переспросил я.
– Говорю: ума палата, только ключик потерялся. Твое дело узнавать, а не сообщать, информация – главная ценность. А то и жизнь. – Затем Шурик соизволил ответить мне: – Кацюк – от «кацо», так иногда товарищей «кавказской национальности» называем. Негатив в этом определении можете искать с тем же успехом, как пульс на мумии.
– Имена и прозвища! – потребовал всадник.
– Говорить? – тихо осведомился Малик.
– Можно. Только не паспортными данными, никаких фамилий, явок, паролей. Как-то помягше. Сыграй им наши ники как вкусный борщ.
– Я – Малик, – представился Абдул-Малик. – Раненый – Шурик. А это, – его испачканное кровью узкое лицо мотнулось назад, в нашу с Томой сторону, – Чапа и Тома. А вы кто?
Ответа не последовало. Вместо него раздалась команда:
– Чапа и Тома, подойдите.
