Proxy bellum - Михаил Алексеевич Ланцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секундная стрелка бежала циферблату.
Палец двигался по карте.
Бабах! Донесся глухой звук взрыва откуда-то издалека.
Палец замер на перекрестке Моховой и Воздвиженки.
Чуть помедлив он взял трубку телефона и нажав на кнопку, вызвал пост охраны:
— Уже слышал, — ответил начальник смены не дожидаясь вопроса.
— Вызовите мне Фраучи и Миллера. Кратко введя их в курс дела. Пусть объявляют план перехват. Возможно наблюдатели или кураторы покушения попытаются выехать из Москвы.
— Слушаюсь.
— Там что взорвалось на нашей улице?
— Бензовоз?
— А на Моховой?
— Не могу знать.
— Судя по звуку взрыва — что-то аналогичное.
— Судя по всему.
— Пусть московская полиция проверит все бензовозы. И вышлите наряды в автопарки, откуда эти приехали. И домой к ним людей пошлите.
— Слушаюсь.
Фрунзе положил трубку.
Подошел к супруге и спросил:
— Ты как?
— Хорошо, — нервно улыбнувшись, ответила она.
И он ее обнял.
Крепко.
Прижимая к себе…
Новое покушение. Теперь их могли убить обоих.
Противник повышал ставки.
Видимо ему ужасно не понравилось какаться и писаться в Вестминстерском дворце после того жуткого взрыва.
— Почему ты их не пустил? Этих бойцов охраны. — тихо спросила Любовь Петровна.
— А ты уверена, что они не предатели?
— Не поехал тоже из-за опасений?
— Чтобы подстрелить куропатку нужно ее спугнуть, вынудив взлететь из травы. Не так ли?
— Я ничего в охоте не смыслю.
— Это не важно. Главное, что смыслю я.
— И что будешь делать?
— Сейчас обезопасим периметр. Потом я отправлюсь на радиостанцию и выступлю с обращением. Где расскажу, что враги Советского союза опять пытались меня убить. Чтобы выступление вышло утром.
— А если они задумали переворот, как тогда, с Троцким?
Михаил Васильевич завис на несколько секунд.
После чего быстрыми шагами достиг телефона. Набрал комендатуру 1-ого корпуса постоянной готовности и отдал распоряжение немедленно выдвигаться к Москве. Отправив для обеспечения охраны генерального секретаря вперед одну тяжелую БТГ. На всякий случай.
Разорвал соединение.
И снова набрал начальника охраны. Тот трубку не взял, так как сам разговаривал по параллельной линии. Но через зама Фрунзе привел всю охрану так сказать, в ружье. Из-за чего была открыта оружейная комната и личный состав получив тяжелое вооружение, занял оборону периметра. Да и существующие посты получили соответствующее распоряжения.
После чего генсек подошел к шкафчику, где стоял кинескоп системы видеонаблюдения. Откинул крышку под ним. И начал, щелкая тумблерами, наблюдать за тем, что происходило вокруг. Ожидая развития событий.
Свыше сорока камер.
Они перекрывали весь периметр и подходы. Включая прилегающие улицы. Часть камер уже работали в режиме ночного видения и дублировали наиболее важные направления. Зворыкин постарался, сделав преобразователь.
Минут через пять подъехали наряды особистов и полиции. Еще через десять — наряды с собаками, специально натасканными на поиск взрывчатки. И начали все обшаривать. В первую очередь автомобили, находящиеся в зоне оцепления. Мало ли?
Через двадцать семь минут в квартиру вошел Фраучи и Мюллер. Они встретились ранее и успели кое-что обсудить.
— Чаю? — спросил Фрунзе, когда они уселись.
В этот момент пискнула радиостанция Фраучи. Он ее тоже таскал с собой, будучи постоянно на связи. Стержневые лампы позволили сделать что-то вроде «уоки-токи» — небольшой переносной радиостанции для голосового общения, размером примерно с полбатона хлеба. Запас автономности был небольшой. Радиус действия тоже. Но пользы от нее было невероятно много. Во всяком случае и Фраучи, и Мюллер таскали их с собой постоянно, а в их служебных автомобилях стояла рация помощнее и специально обученный человек, который осуществлял связь своего патрона с внешним миром.
Да и охрана генсека такими же пользовалась…
Михаил Васильевич кивнул, дескать, отвечай.
Тот нажал на кнопку и произнес:
— Фраучи. Слушаю.
— В Москве засекли три радиостанции. Вещают на волнах главных союзных радиостанций. Передача зациклена. Видимо с записи. Будто бы диктатор, захвативший власть, в Союзе, убит. И теперь людям нужно выходить на улицы и восстанавливать завоевания революции.
— Где они?
— Двигаются.
— Как быстро накроют?
— Обещали в течение четверти часа.
— Ясно. Доложите через четверть часа. Отбой…
— Интересно, как это они так сумели быстро восстановить свою агентуру? — спросил Фрунзе в гнетущей тишине.
— Региональные отделения МИ-6 далеко не всё передали в центр. И мы сумели накрыть только часть агентуры… А может быть это не они?
— А кто? Французы? Не смеши меня. Кому это покушение выгодно из тех, кто его может провернуть? Что? Большой список?
Ранним утром по всем крупным радиостанциям Советского Союза, в нарушении всякого графика и планов, транслировалось выступление генерального секретаря:
«Товарищи!
В 1917 году Российская Империя была сокрушена серией революций, приведших в итоге, к установлению Советской власти. То есть, вашей власти, товарищи. Когда державой стали управлять люди, выбираемые непосредственно населением и представляющие их интересы.
Революция не была простым делом.
Мы всей страной положили на ее алтарь просто чудовищную жертву. Миллионы погибших и изувеченных людей, еще большее количество тех, чья судьба сломалась. А разрушения? По нашей державе революционные ветра пронеслись, сокрушая многое из того, что строили наши предки. То, что они добывали потом и кровью.
И вот — победа.
Но зачем?
Ради чего вся эта трагедия, равной которой, не побоюсь этого слова, не было никогда в истории нашего Отечества?
А я вам отвечу.
Это все только для того, чтобы каждый простой человек стал жить лучше. Чтобы у него для этого появилась возможность. Что появился шанс.
И, взяв власть, Советы принялись за дело. И сейчас… уже сейчас, спустя каких-то полтора десятилетия с момента начала революции, вы уже сами можете увидеть насколько улучшилась жизнь каждого отдельного гражданина. Что крестьянина, что рабочего, что служащего…
Но революция не так проста.
Высочайшее напряжение силы и духа, которое нам пришлось испытать, привлекало не только людей праведных. Отнюдь. Большое количество проходимцев и авантюристов, уголовного элемента, сектантов и прочей нечисти прикинувшись «пламенными революционерами», влились в ряды наиболее прогрессивных сил. И начали обстряпывать свои делишки.
Кто-то просто грабил и убивал на потеху своей черной душе.
Кто-то упивался властью.
А кто-то и обслуживал интересы своих зарубежных нанимателей. Ведь благородным душевным порывом трудового народа постарались воспользоваться и враги нашего Отечества. Чтобы под видом революции и обновления общества уничтожить как можно больше предприятий, перебить как можно квалифицированных кадров и ограбить как можно больше тех, у кого есть что взять.
Мы делали революцию для того, чтобы стало как можно меньше бедных. Именно борьба с бедностью и тем более нищетой
