Сын губернатора - Ольга Рузанова

-Короткова, тебя в деканате ждут.

У меня внутри все обрывается. Начинают гореть лицо и трястись руки.

Мне конец.

Уже представляя, как с позором возвращаюсь домой в деревню, как расстроиться моя учительница, и будет плеваться в мою строну пьяный дед, уныло плетусь в деканат.

С минуту нерешительно топчусь под дверью, а затем тихонько стучусь.

- Можно?

- Входи, - глядя на меня с укором, проговаривает секретарь Светлана.

- Вызывали?

- Садись, - указывает она на стул у стены, - не ожидала от тебя.

- Я не виновата! - выкрикиваю пылко, - они начали бить Ингу…

- Виктору Андреевичу рассказывай.

- Он у себя?

- Сейчас придет.

В подтверждение ее словам дверь открывается, и в приемную входит сам декан с… сыном губернатора.

О, че-е-ерт!

Можно прямо сейчас сдавать студенческий и собирать чемодан.

Опустив взгляд на сцепленные в замок руки, жду приговора.

- А, Короткова?

- Доброе утро, - сипит мой голос, - вызывали?

На Греховцева не смотрю, но буквально кожей чувствую его присутствие. Это сильно угнетает. Хочется накрыть голову руками и сжаться в комок.

Секретарша начинает тихо переговариваться с ним, слышится шелест бумаг и звук шлепающих печатей, а я сижу, как мышка в мышеловке.

- На тебя жалоба поступила, - говорит Виктор Андреевич сурово.

- Я знаю, но я не виновата, честное слово!

- Говорят, ты студентов избиваешь…

- Она первая на меня набросилась.

- Короткова, ты не в детском саду и не в детском доме, - повышает он голос, - нам такие студенты не нужны!

- Но я правда не виновата, - вскрикиваю отчаянно, - она ударила Ингу, а когда я вступилась, набросилась на меня!

- Кому ты врешь? Соловьева учится уже третий год, и ни разу не была замечена в драках!

Закрыв лицо руками, я всхлипываю. Это бесполезно. Мне никто не поверит.

- Да не виновата она, - звучит как гром среди ясного неба, - Соловьева потасовку начала. Я видел.

Не веря своему счастью, распахнув глаза, смотрю на Греховцева. Декан, замешкавшись, тоже переводит взгляд с меня на Германа, и обратно.

Сам же мой спаситель, не обращая на нас никакого внимания, продолжает невозмутимо ставить подписи в бумагах.

- Вы видели?

- Видел, - подтверждает уверенно, а у меня чуть челюсть на колени не падает.

Виктор Андреевич обращается к Греховцеву с таким почтением, словно перед ним Император всея Руси, а не студент.

- Раз так… - разводит мужчина руками, - иди…

- Спасибо! – соскакиваю со стула.

- Но… Короткова, - грозит пальцем, - смотри мне!

Пулей вылетаю из деканата и, не чувствуя ног, добегаю до конца коридора, сворачиваю на лестничную площадку, спускаюсь на первый этаж и останавливаюсь только в холле у пропускного пункта.

Прижав руки к груди, считаю удары сердца.

Вот это адреналин! Быть на волосок от гибели и оказаться спасенной в самый последний момент.

Спасенной Греховцевым.

Невероятно. Не то, что он оказался свидетелем драки, а то, что встал на мою сторону.

Наверное, его отец не такой уж плохой губернатор, раз смог воспитать такого сына.

Немного успокоившись, возвращаюсь в аудиторию. Юркнув между рядами, сажусь рядом с Ингой.

- Из-за вчерашнего вызывали?

- Ага.

- Блин… - нервно заламывая руки, начинает ерзать на стуле, - хочешь, я схожу в деканат и расскажу, как все было?

- Не надо, все уже в порядке.

- Они тебе поверили? - с сомнением спрашивает Инга.

- Задняя парта! – обращается к нам лектор, - еще слово и пойдете в коридор!

Мы послушно замолкаем и больше к этой теме не возвращаемся.

После занятий я забегаю в читательский зал, а затем, перед выходом из универа, набираю из кулера воды в пластиковый стаканчик. Делаю небольшой глоток, разворачиваюсь и резко налетаю на чье-то большое тело.

Рука дергается, и часть воды из стакана выплескивается на рукав кожаной куртки.

- Неуклюжая, - слышу над головой.

Вскидываю голову и натыкаюсь на пронизывающий взгляд сына губернатора.

- Извините… - выдавливаю из себя и, протянув руку, пытаюсь смахнуть капли с черной кожи, но мне не позволяют.

Герман делает это сам и уже намеревается уйти, как я вспоминаю, что не поблагодарила его за спасение.

- Спасибо! – посылаю в спину, - за то, что заступился перед деканом.

Парень замирает, оборачивается ко мне и проговаривает негромко:

- Никогда больше не смей разговаривать со мной.

Кожа лица мгновенно вспыхивает. От стыда горят уши, а горло стягивает спазмом.

Глава 3.

Остаток недели проходит на удивление спокойно. В деканат меня больше не вызывают, и с Греховцевым я не встречаюсь.

Банду девиц во главе с Нечаевой и Пахомовой избегаю сознательно. Перемены провожу в аудиториях, в буфет и туалет хожу только во время лекций.

К понедельнику я окончательно расслабляюсь. Похоже, никто меня преследовать не собирается, и инцидент можно считать исчерпанным. Настроение омрачает только две вещи: необходимость носить зимнюю обувь в начале октября и почти постоянное чувство голода.

Если бы не тетя Марина из буфета, не знаю, как бы я жила.

Доедаю пирожок до последней крошки, выпиваю чай и, пока никто не видит, стреляю булочку, оставленную кем-то из студентом на подносе с грязной посудой. По виду ни разу никем не кусанная.

В приподнятом настроении выхожу из буфета и сворачиваю за угол, в сторону туалетов. Толкаю дверь и чувствую, как сзади на меня налетает чье-то тело.

Даже пикнуть не