Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна

– Мое почтение, миссис Аллен, – поздоровался с ней проходивший мимо мужчина, и Соланж кивнула в ответ.

В этом городе частной жизни как будто и вовсе не существовало: все знали всех. И обо всем. В отличие от нее, новенькой в городе. Даже на похороны Винсента явилось так много народа, что на маленьком кладбище возле церкви Святой Троицы, построенной из грубого местного камня из кемденских каменоломен, яблоку некуда было упасть. Каждый высказывал ей соболезнования и рассматривал, как какой-нибудь раритет, должно быть, гадая в душе, что такого она сделала в спальне, что у крепкого с виду мужчины сердце не выдержало. Женские взгляды из-под ресниц и мужские заинтересованные до сих пор ощущались на коже невидимыми ожогами...

– Миссис Аллен. – Приподнял шляпу еще один пешеход. – Прекрасный день, миссис Аллен, – поздоровалась какая-то женщина.

Соланж как раз прошла по Шип-стрит до Милл-Лейн и, лишь на секунду замешкавшись, свернула на Ротер-стрит. Эта улица показалась ей тише прочих, хотя запах стоял здесь дай Боже... Но именно он подсказал Соланж направление: где-то здесь располагались кожевенные мастерские, а значит, перчатки.

Перчатки стали для девушки своеобразным фетишем, предметом особенной силы. Благодаря им она отчасти взаимодействовала с другими людьми и, наверное, потому каждый раз, когда на душе делалось так паршиво, хоть вой, шла покупать очередные перчатки.

Вот и сейчас, заметив на доме циркуль перчаточника, она сразу же потянула за ручку и вошла внутрь. Колокольчик над дверью звякнул, сообщая о посетителе, и женский голос позвал:

– Джон, у нас посетитель! Джооон. Уильям! Кто-нибудь, я сейчас занята.

– Иду, мам.

Под аккомпанемент этого краткого диалога Соланж успела окинуть маленькую, полутемную комнатку внимательным взглядом. Она не была лавкой в прямом смысле этого слова, скорее передней обычного дома, приспособленной под прилавок с различными товарами: выделанными из кожи уздечками, кожаными ремнями и перчатками в том числе.

– Чем могу быть полезен, мэм? – Перед Соланж появился симпатичный молодой человек с курчавыми волосами. Ей показалось, она его уже видела, должно быть, на похоронах, и приветливо улыбнулась.

– Я хотела бы приобрести пару перчаток.

– Для езды верхом или?.. – говоривший взглянул на руки Соланж. Вполне нормально для человека, собиравшегося продать ей перчатки, но девушка подобралась.

– Для повседневного ношения, – сказала она. – Я редко когда их снимаю.

Она уловила искорку любопытства в глазах собеседника, но, к счастью, Уильям, так, кажется, его звали, не стал спрашивать на сей счет.

– Тогда вам определенно подойдут лайковые перчатки из кожи молодого ягненка. Они мягкие и идеально растянутся по руке... Можно мне? – Он протянул ладонь, желая, должно быть, оценить размер ее ручки, но Соланж, испугавшись чего-то (перчатки все-таки были надежной защитой), торопливо стянула одну и протянула ее молодому Уильяму.

– Вот, подберите по ней.

Он кивнул, завозившись за узким прилавком, и вскоре выложил перед ней несколько пар различных перчаток.

– Вот, все идеально по вашей маленькой ручке, мэм. – И пока Соланж выбирала, добавил: – Сочувствую вашей утрате. Мы с женой не решились подойти к вам на кладбище, вы выглядели измученной.

Соланж кивнула, лишь мельком одарив его взглядом и делая вид, что полностью сосредоточена на перчатках.

Он единственный оценил ее состояние верно: измученной, но не горюющей.

– Так вы узнали меня?

– Миссис Аллен, – улыбнулся молодой человек, – в этом городе все знают друг друга.

Он так это сказал, что у Соланж вырвалось против воли:

– И вам это в тягость? – Их глаза встретились.

Ее собеседник замялся.

– Отчего же? Я просто... констатировал факт.

Соланж видела: он лукавит. И этот Уильям, один из немногих, заинтересовал ее вдруг.

– Вы перчаточник, сэр? – осведомилась она. – Работаете с отцом?

– Я сын перчаточника. Служу клерком в юридической фирме, здесь же, в лавке, изредка помогаю.

– Как интересно, – Соланж отодвинула в сторону выбранную ей пару перчаток. – Вы не похожи ни на перчаточника, ни тем более на обычного клерка.

Молодой человек улыбнулся.

– На кого же тогда я похож?

Она примерилась взглядом, осознавая, что неуместно флиртует с женатым мужчиной, но не стала себя пресекать.

– На... поэта? – предположила она.

Вымазанные чернилами пальцы, могли в равной степени принадлежать, как обычному клерку, так и писателю, что уж. Впрочем, она скорее шутила и удивилась, заметив, как погрустнело лицо собеседника...

– Вам уже донесли? – спросил он. – Этого стоило ожидать. Но стыдиться мне нечего... – И отвел взгляд, заворачивая перчатки в бумагу. – С вас три пенса, мэм.

– Постойте! – Соланж удивилась так сильно, что едва не коснулась его рукой без перчатки. В последний момент отдернула руку и стиснула пальцы в кулак. – Я ничего не знаю о вас, чистая правда. И зашла в эту лавку случайно!

Молодой человек, казалось, расслабился.

– Даже странно, что вам еще не нашептали о «глупом мальчишке Шекспире, пописывающем стишки», – хмыкнул он.

– Так вы в самом деле поэт? – Не поверила в это Соланж. – Никогда ни с одним не встречалась.

Уильям смутился под ее восторженным взглядом и просто кивнул.

– Так, ничего серьезного, если подумать, но я мечтаю однажды отправиться в Лондон и попробовать свои силы в театре.

– Как занимательно! От всего сердца желаю, чтобы у вас получилось исполнить мечту, мистер Шекспир.

– Благодарю, мэм.

Соланж расплатилась и, подхватив сверток с покупкой, покинула лавку Шекспиров. Знакомство с молодым человеком неожиданным образом улучшило ей настроение, а новая пара перчаток еще больше поспособствовала тому.

Разогнав своим появлением стадо гусей у Хай-Кросс, Соланж, вывернув на Шип-стрит, снова вернулась к дверям не своего дома. И, конечно, сразу же угодила в отцовский силок...

– Где ты была? Мы с братом тебя обыскались, – последовал грубый вопрос.

Наверное, он боялся, что она сделала ноги...

– Гуляла по городу.

Настроение в одночасье испортилось, и Соланж захотелось дерзить в два раза больше обычного. Особенно в свете подслушанного, о чем, впрочем, она решила не говорить...

Зачем сдавать свои козыри?

Ну уж нет.

– Ты должна говорить, когда уходишь из дома. Особенно в твоем положении!

– В моем положении? – притворяясь глупышкой, переспросила она.

Отец, окинув ее вдовий наряд быстрым взглядом, кивнул:

– Соланж, ты – вдова, и тебе не пристало разгуливать в одиночестве где бы то ни было. Что подумают люди?

– Подумают, что убитая горем женщина нуждается в толике утешения. – Она невзначай продемонстрировала сверток с перчатками. – Но спасибо, дорогой папочка, что заботитесь обо мне! – С такими словами она сделала вид, что собирается обнять его – и мужчина отпрянул.

Еще и скривился, как будто увидев гадкого скорпиона.

И торопливо заговорил:

– Мы с братом хотели бы переговорить с тобой в библиотеке. Будь добра, пройди со мной на минутку!

Даже не подслушав Соланж недавнего разговора, поняла бы мгновенно по этой приторной вежливости: дело нечисто. И решила пойти в наступление...

– Неужели я получу свои деньги? – осведомилась она. – Джеймс, наверное, передал вам, отец, мою просьбу?

– Передал. И этот вопрос мы решим! Но сначала обсудим наше новое дело.

– Уже?! Я едва овдовела. Вы обещали, что мы какое-то время поживем в этом доме! – возмутилась вполне натурально Соланж.

Впрочем, возмущение ее было искренним, шло, так сказать, от самого сердца, здесь даже играть не потребовалось.

– Кхм, – отец, надо отдать ему должное, сделал вид, что смущен, – понимаешь, Соланж, наш мистер Аллен оказался не так обеспечен, как мы полагали. У него немало долгов, а значит, и обязательств, отвечать по которым нам совсем не с руки.

– И потому мы нашли тебе нового мужа! – с широкой улыбкой провозгласил брат, взмахнув руками.