ЧП - Иван Головченко

Полковник открыл дверь.

— Заходите, дорогой. Наконец-то вспомнили обо мне, — обрадовался профессор.

— Ну, как же без вас в таком деле! — сказал полковник, пожимая протянутую руку.

— А вид-то у вас неважнецкий! Не простудились ли? — спросил профессор.

— Нет, здоров. С директором беседовал, расстроился. Прокурор считает его основным виновником взрыва. Он здесь работает давно, и завод восстанавливал.

— Ну, и что же? Это же хорошо, в его пользу.

— А вы, профессор, разве не знаете о вскрытых следствием возмутительных фактах нарушений правил противопожарного режима в цехе?

— Не знаю.

— А чем же вы занимались эти дни?

— Ищу причину взрыва. А вы что, уже нашли ее?

— Но ведь грубое нарушение техники безопасности и привело к взрыву.

— Интересно. Садитесь, рассказывайте. Что же конкретно?

В кабинет вошел Сиверский. Он остановился в дверях, чтобы не мешать разговору. Снял очки, вытер их платком.

— Грубые нарушения в электрохозяйстве цеха… Поломки оборудования… Да там целый букет безобразий!

— Вообще-то нехорошо, конечно. В цехе должен быть порядок. Но скажите, полковник, при чем здесь взрыв?

— Не понимаю вас, профессор!

— Почему же не понимаете, уважаемый полковник? — вмешался в разговор кандидат наук. — Нарушения правил безопасности в цехе действительно были, но откуда вы взяли, что эти нарушения были причиной взрыва?

— Искрение, трение, удары — и все это в массе взрывчатки!

— Но вы не учитываете, товарищ полковник, что аммонит — вещество инертное. Он не обязательно должен взорваться от всех нарушений, которые вы перечислили. Если хотите, я лично не верю, что это явилось причиной взрыва.

— Вы серьезно?

— Вполне серьезно. — Кандидат наук сел за стол напротив полковника.

— Он зубы съел на взрывчатках, — сказал профессор.

— Так вы оба отбрасываете возможность взрыва от нарушения правил техники безопасности?

— Ну как вам сказать… Говорят, что ружье, даже не заряженное, один раз стреляет, Однако вероятность взрыва от указанных вами причин далеко не на первом плане…

Все, как по команде, закурили. Стало так тихо, что слышно было прерывистое, взволнованное дыхание полковника. Тягостное молчание нарушил профессор:

— Вижу, полковник, вы нам не верите. Мы тоже себе еще не совсем верим. Это пока только предположение.

— Предположение… Только предположение! — Полковник окинул профессора строгим взглядом.

— Да, да, не удивляйтесь, предположение. Но предположение научное, основанное на знании свойств взрывчатки. А чтобы убедить вас и подтвердить наше предположение, завтра проделаем эксперимент. Приходите утром. Уверяю вас, полковник, вести поиски причин взрыва намного полезней, чем выжимать признание вины из перепуганного директора!

…В свою рабочую комнатку на первом этаже полковник вернулся мрачнее тучи. Здесь его ждали. Прокурор, сидя на стуле в углу, чистил ногти. Романкин что-то писал за столом. У стола примостился следователь прокуратуры, перед ним лежал лист бумаги, исписанный красивым почерком. Полковник подумал, что хотя в рассуждениях ученых и есть логика, но она основана только на предположении, а в рассуждениях его помощников не только логика, но и не менее убедительные факты.

— Ну, что? — нехотя спросил полковник.

— Ждем вас. У нас все готово, — ответил Романкин.

— Что готово?

— Прошу прочитать, здесь все написано, — передал ему лист бумаги следователь.

— Ждем вашего согласия, чтобы приступить к действию, — заметил Романкин.

— К действию? — Полковник пробежал взглядом врученный ему следователем документ. Постановление на арест директора завода было мотивировано бесспорными фактами нарушения правил техники безопасности и противопожарного режима в цехе. Он должен был поставить свою подпись ниже подписи следователя, а вверху уже красовалась размашистая и уверенная подпись прокурора: «Арест санкционирую».

Сердце полковника екнуло, в груди что-то оборвалось. В памяти всплыли слова профессора: «Вести поиски причин взрыва намного полезнее, чем выжимать из перепуганного директора завода признание вины». Полковник резко повернулся, строго взглянул на прокурора.

— С этим повременим!

— Но я не могу ждать! Я по закону обязан принять решение. Ваше согласие для меня не обязательно.

— Без моего согласия вы не сделаете этого! Слышите? Я возражаю!

Звонкая, промерзшая степь. Такой звонкой она бывает только в Донбассе. Местами снег растаял, показались черные заплаты пахоты. В народе говорят, что это — работа «бокогрея». Косые лучи солнца растопили снег только на пригорках. Там, где еще остался снег, он стал пористым, рыхлым. Появившиеся днем ручейки к утру замерзли. Ночной морозец превратил в сосульки стебельки придорожного бурьяна.

«Победа» то прыгала по замерзшим комьям грязи, то проваливалась в рытвины, и тогда во все стороны разлетались черные брызги. Только опытный шофер мог вести машину так, чтобы она не застряла. В машине сидели полковник, прокурор и Романкин.

Шофер видел в зеркальце пассажиров и не мог понять: поссорились они или просто недоспали? Первым заговорил Романкин:

— Что еще выдумали ученые?

— Пустая трата времени. Все эти эксперименты к уголовному делу не подошьешь, — сказал прокурор.

Романкин попытался разрядить обстановку шуткой:

— Будем вести уголовное дело на научной основе!

— Именно на научной! Что же здесь плохого? — отозвался полковник.

На склоне холма, перед самым обрывом, остановились, К машине подошел со своими спутниками профессор.

— Прекрасно, что все вы здесь! — сказал он. — Подготовка к эксперименту почти закончена.

Необычное зрелище открылось глазам приехавших. К столбу высоковольтной линии, пересекавшей степь, был присоединен кабель. Он змейкой спускался на дно оврага, где к нему присоединялся другой кабель. Белые оголенные провода двух кабелей сцепились большим узлом, Внизу, у соединения обоих кабелей, хлопотали кандидат наук и группа специалистов. Подведя приехавших к оврагу, профессор пояснил:

— Сейчас на место соединения двух кабелей будет насыпан аммонитовый порошок, такой же, как тот, что взорвался в цехе. Затем включим рубильник и сделаем искусственное замыкание — «вольтову дугу» с температурой в две с половиной тысячи градусов. И как вы думаете, что произойдет с аммонитом?

— Взрыв, — сказал прокурор.

— Полковник, а вы что скажете?

— Посмотрю, потом скажу!

— Проявляете осторожность… Ну, а ваше мнение? — обратился профессор к Романкину.

— Мое?… «Вольтова дуга» превышает в несколько раз возможную температуру при тех нарушениях в электрическом оборудовании, которые нам известны…

— В этом и суть эксперимента. Взорвется аммонит, — значит, будем глубже изучать электрооборудование цеха как возможную причину взрыва. Не взорвется — сразу отбросим эту версию и займемся другими.

Рабочие принесли в овраг бумажный мешок с аммонитом. Кандидат наук обратился к профессору:

— Можно высыпать?

— Высыпайте. Всем в укрытие! — скомандовал профессор. — Пойдемте, товарищи, со мной. Попытаемся подорвать все шестьдесят килограммов взрывчатки!

Никто из присутствующих не заметил условного сигнала, поданного профессором людям, находившимся у столба электропередач. Взмах руки над головой означал «включить рубильник». Таким же взмахом руки ответили и профессору: «рубильник включен». И он вслух повторил:

— Вот и все. Рубильник включен! Прокурор даже присел, ожидая оглушительного взрыва. Но его не последовало.

— Пойдемте, взрыва уже не будет! — Профессор первым вышел из укрытия. За ним — остальные. Когда подошли к обрыву, на дне оврага увидели: аммонит горел, как горят древесные опилки.

— Для взрыва аммонита нужен более сильный импульс в виде капсюля детонатора! — пояснил профессор.

— А возможно… — что-то хотел сказать прокурор.

— Все возможно. Эксперимент будем считать законченным лишь после трех-, четырехкратной попытки взорвать аммонит.

Выводы экспериментов были ошеломляющими не только для прокурора. Притих и Романкин. Научные рекомендации оказались весьма полезными. В кабинете профессора впервые собрались все, кто хоть в какой-то мере был причастен к следствию. Собрались для того, чтобы обменяться мнениями, развеять возникшие сомнения.

Разговор начал прокурор:

— Безусловно, после вчерашнего эксперимента взгляды на некоторые объективные доказательства вины изменились. Однако это не означает, что подобные нарушения правил техники безопасности надо прощать!

— Прощение или отпущение грехов — это по вашей части, прокурор! — пошутил профессор. — Я же думаю, что прежде необходимо найти причину взрыва, тогда и вам легче будет принять решение.