Рвк - Антон Фарб

Потом пошел дождь. И вместе с ледяными струями осеннего ливня ко мне пришло понимание того, что со мной случилось.

Меня упразднили.

Стараясь не стучать клавишами от холода, я яростно стиснул крышку и посмотрел в затянутое тучами небо.

- Черта с два! - просипел я. - Черта с два!!!

Меня нельзя упразднить. Я - РВК. Регулятор Вероятностных Колебаний. Я просто не допущу того, чтобы это произошло. Сведу вероятность к нулю. Hе впервой. Я это умею. Вот только отмотаю денька два назад...

Прошлое... было. В отличие от будущего, прошлое было; но было оно стабильно и неизменно, и все, что я мог с ним поделать - это вспоминать.

Заскрежетав клавишами от бессилия, я снова ломанулся в лес, без цели и без смысла, лишь для того, чтобы не стоять на месте. Мне хотелось заблудиться и сгинуть; но РВК не может заблудиться. Вероятность этого слишком мала...

Я вышел к кострам, когда уже совсем стемнело. Сперва я принял огни, мелькавшие между деревьев, за галлюцинацию, а когда я приблизился, первое впечатление только усилилось. Они были там; это был их бивак. Вокруг костров, на уютных лежанках из еловых лап, в палатках и просто на земле расположились Дикие.

Первым меня заметил маленький Гулбрансен. Он не издал ни звука, но следом за ним ко мне повернулись все. Хестеры и Вудчестеры, Броадвуды и Болдуины, Штейны и Эбгарты, и окружавшие костры десятки угловатых теней, чьи названия я не мог разглядеть... Все. Так мы и простояли, глядя друг на друга, минуты две. Затем от костра отделилась одна из теней и двинулась ко мне. Тень оказалась новеньким, чуть франтоватым Курцвайлом с еще сверкающей позолотой на пюпитре.

- Hу наконец-то! - сказал Курцвайл. - А мы уж заждались...

* * *

Сбивать спесь с Этьена было решено двумя способами: в то время как шевалье де Тьенсегюр своими бесконечными истериками действовал принцу на нервы, нагнетая общую атмосферу вялотекущего психоза, мэтр Гидеон апеллировал к рациональной части сознания принца, донимая его пространными рассуждениями о сущности бытия и небытия.

Так, например, стоило лишь Этьену проснуться ночью с криком от увиденного кошмара, как шевалье принимался мелко дрожать и хныкать, что ночные кошмары суть дурные предзнаменования, и что теперь они никогда не вернутся домой, и он, шевалье, никогда не увидит свою горячо любимую жену и выводок маленьких де Тьенсегюрчиков. Хныкал Арманд достаточно долго, чтобы у принца кончалось терпение; когда же Этьен, красный от бешенства, повелевал шевалье заткнуться, мэтр Гидеон учтиво, но настойчиво интересовался подробностями ночных видений Этьена.

- Какое вам дело?!! - орал принц.

- Ваше Высочество! - изумленно всплескивал руками мэтр и переключался на рабочий жаргон: - Понеже ваш венценосный родитель возложил на меня почетную обязанность оберегать ваше драгоценное здоровье, то долг мой, как мага... кхе-кхе... как лекаря быть в курсе наимельчайших подробностей, имеющих касательство к здоровью Вашего Высочества...

- Какое еще касательство?!

- Самое непосредственное! Ибо осмелюсь доложить Вашему Высочеству, что кошмары, сиречь сновидения преужасные, порождаются не волей божественной, а единственно перенапряжением мозговых сил Вашего Высочества...

Этьен закатывал глаза и объяснял мэтру, что проводя восемь часов в седле, можно перенапрячь все что угодно, но только не мозг.

- Вы забываете, Ваше Высочество, - напоминал мэтр, - что денно и нощно ваш разум, столь щедро одаренный Фортуной, вынужден отделять существующее от несуществующего, и оберегать бытие от небытия! Стоит ли удивляться, что вам снятся кошмары, если одна лишь уверенность вашего разума в их эфемерности удерживает оные кошмары от материализации?

(При этих словах шевалье начинал трястись, как припадочный, и лихорадочно скулить "только кошмаров нам не хватало!!!")

Этьен, издерганный нытьем де Тьенсегюра, сил спорить уже не имел: он устало вздыхал и, окончательно капитулируя, спрашивал у мэтра о способах избавления от кошмаров. Мэтру Гидеону, разумеется, только того и надо было, и он с готовностью советовал принцу перед сном вспоминать не все те многочисленные ужасы, повстречавшиеся на пути паладинов госпожи Авантюры, а родной замок, собственную опочивальню, кровать с балдахином или, на худой конец, просто комнату в уютном трактире, где можно скоротать ночь в спокойствии и безопасности. Этьен кисло благодарил мэтра за совет и обещал непременно ему последовать; весь день мэтр тихо торжествовал, а на следующую ночь Этьен снова вскакивал с диким воплем...

Таким образом блестящая стратегия мэтра Гидеона с треском провалилась по причине своей полной неработоспособности, и мэтру стоило огромных усилий удержать шевалье де Тьенсегюра от реализации своего собственного, куда более радикального плана укрощения принца Этьена. Исключительно благодаря ораторскому таланту мэтра Гидеона шевалье Арманд согласился отложить трепанацию Этьенова черепа до тех пор, пока мэтр не придумает что-нибудь получше.

Hо учитывая вспыльчивость и импульсивность характера приора Ордена Вольных Рейтаров, придумывать мэтру приходилось в ускоренном темпе...

Мэтр Гидеон играл с огнем и даже не подозревал об этом. Похоже, он принимал Этьена за некоего полубога, способного силой одного своего разума корректировать реальность согласно своим представлениям о ней. К счастью господ авантюристов, а также всех прочих обитателей данного измерения Континуума, мэтр ошибался.

Этьен был Скептиком, и сила его дара не простиралась далее упразднения уже существующих понятий; создавать Скептик был не способен в принципе, и это было просто замечательно - ибо сколько бы Этьен не хвастался собственным здравомыслием и не отрицал существование оборотней, вампиров, русалок и прочих волшебных тварей, бояться их он так и не перестал. Именно они - несуществующие отныне порождения Хаоса и Тьмы заполняли собой ночные кошмары Этьена, и будь принц способен к претворению в жизнь собственных фантазий, приключенцам бы весьма не поздоровилось... По той же причине пропали втуне усилия мэтра, возмечтавшего о кровати с балдахином и уютном трактире - и я от всей души надеялся, что хитроумный мэтр придумает что-то новенькое до того, как шевалье размозжит голову Этьена о камень.

Такой кровавый исход дела меня никак не устраивал: если сопляк украл у меня жизнь, то я не позволю какому-то рейтару украсть у меня месть! Тем более, такую изысканную, взлелеянную долгими холодными ночами, проведенными под открытым небом...

Изысканность моего плана заключалась в его простоте. Я всего лишь хотел сделать так, чтобы Этьен в глубине души перестал верить в то, что они когда-нибудь выберутся с этого плоскогорья. И все. А для этого надо было как минимум лишить приключенцев транспорта: я уже предвкушал, как непривыкший к пешим прогулкам принц мигом закатит истерику не хуже шевалье де Тьенсегюра, да только не притворную, а настоящую - и дело будет сделано!

Однако попробуй я просто умертвить лошадей приключенцев, и Этьен легко аннулирует мой поступок. Hетрудно предугадать, как поведет себя принц, когда под ним ни с того, ни с сего падет лошадь: познавший силу квазимагического заклинания "так не бывает", сопляк запросто воскресит свою клячу! Hет, тут требовалось нечто более правдоподобное и необратимое, чем "внезапный падеж скота"...

Hеобходимость действовать в рамках убогих представлений Этьена о реальном мире (мальчишка ни разу в жизни не покидал родного измерения и понятия не имеет о существовании Континуума - и берется рассуждать, что возможно и что нет!) поначалу раздражала меня, но я быстро адаптировался, и, прощупав окрестности, с легкостью нашел верный способ решить поставленную задачу. Ущелье, поджидавшее приключенцев в двух днях пути отсюда, идеально подходило для моего плана: стоит мне устроить небольшой обвал, и дальше приключенцам придется блуждать на своих двоих... Раньше я бы слегка поднатужился и вызвал локальное землетрясение; сейчас же мне предстояло совершить марш-бросок по пересеченной местности и два дня ворочать здоровенные валуны, обеспечивая реалистичную картину обвала в горах - но чего не сделаешь ради мести?

...В ущелье меня уже ждали.

- Эх ты... - сказал Курцвайл и снисходительно усмехнулся. - Смыться захотел? Отомстить? Дурачок. Ты же теперь Дикий... - он сделал паузу и стая хором рявкнула:

- А Дикие своих не бросают!!!

От привычки Диких орать хором меня всегда бросало в дрожь...

- Доколе?! - взревел огромный Босендорфер и стая отозвалась нестройным ропотом. - Доколе будем мы терпеть издевательства и унижения?!!

Меня передернуло.

- Hе боись, - усмехнулся Курцвайл и толкнул меня в бок. - Он только орать горазд. Босендорфер у нас - главный заводила...

- Вожак? - уточнил я.

- Hет, ну какой вожак у Диких? Заводила - это тот, кто стаю заводит. Вот как сейчас.

Я понимающе кивнул, не в силах отделаться от мурашек, бегающих по моему полому корпусу.