Проклятие Вермеера - Михаил Бадалян

— Простите, а с кем имею честь?..

Но в трубке уже раздавались прерывистые гудки. Незнакомка повесила трубку. Я тоже отключил телефон и записал адрес на клочке бумаги…

Мы с Денисом вышли на улицу и распрощались, предварительно договорившись, где мне найти его, если в этом будет необходимость. Разыскав на обширной стоянке свой Бокстер (из-за низкой посадки машины это далеко не легкое дело), я устроился в мягком сидении и включил проигрыватель. Времени у меня было более чем достаточно, чтобы через час успеть в Урицкий переулок, поэтому я решил заехать по дороге в магазин и пополнить иссякшие запасы сигарет. Те, что привез с собой Денис, были слишком слабы, и я курил их без передышки, так что бумажная пачка совсем похудела.

Протянув руку к замку зажигания, я завел мотор и, с визгом тронувшись с места, выехал на проезжую часть улицы…

Урицкий переулок представляла собой довольно узкую улочку, заросшую розами и флоксами. Дорога шла под уклон, слегка извиваясь между небольшими пригорками, на которых приютились в основном двухэтажные виллы, утопающие в сверкающей зелени. Дорогие автомобили, припаркованные почти у каждого особняка, красноречиво свидетельствовали о немалых доходах обитателей этого райского уголка.

Дом под номером двадцать пять находился почти в самом конце улицы. Белый двухэтажный особняк выгодно отличался от соседних строений, прежде всего безукоризненным вкусом и сдержанной архитектурой, без излишеств, присущих общей атмосфере улицы. Сад, окружающий дом, был настолько красив, что можно было часами любоваться им, не говоря о соблазне перелезть через ограду и разлечься под каким-нибудь развесистым деревом. Тем более что, несмотря на ранний час, жара стояла невыносимая.

Неподалеку от дома, под деревом, пристроился допотопный Москвич, непонятно каким образом очутившийся в компании Джипов и Мерседесов, населяющих переулок. Перед особняком, напротив крыльца, стоял золотистый Лексус последней модели.

Специфика моей профессии сталкивала меня с самыми разными людьми, единственным сходством которых было богатство. Естественно, человек среднего достатка не может позволить себе покупать произведения искусства, стоимость которых намного превышает сумму, которую он может заработать за всю свою жизнь. Так что, не обращая чересчур большого внимания на все эти атрибуты благополучия, я припарковал свой Порше рядом с Лексусом и вылез из машины. Аромат цветов приятно ласкал мое обоняние, чириканье птиц ублажало измученный городским шумом слух. Я взбежал на крыльцо и нажал на кнопку звонка. Прождав около минуты, я еще раз взглянул на номер дома, после чего вторично позвонил, на этот раз чуть дольше… В третий раз вдавив кнопку звонка, я от нетерпения пихнул дверь кулаком. Незапертая створка от удара резко открылась, с грохотом стукнувшись о стену. Быстро осмотревшись по сторонам, и убедившись, что никто не заметил моего непристойного поступка, я юркнул в дом.

Очутившись в просторном холле, я моментально прикрыл за собой дверь и, машинально достав пистолет, прижался к стене, держа оружие перед собой.

Первое, что бросилось мне в глаза, была огромная марина кисти Айвазовского, занимающая всю стену напротив. Не менее прекрасные полотна меньших размеров украшали три оставшиеся стены. Тихо ступая по мягкому пушистому ковру, я обошел все двери, выходящие в холл, по очереди открывая их и заглядывая в комнаты. Никого. Я подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и, вытянув шею, посмотрел наверх. Убедившись, что на лестнице никого нет, я молниеносно взлетел по ней и прижался к выступу стены, все еще держа пистолет наготове. Еле слышный скрип открываемой двери заставил меня оглянуться…

В следующее мгновение что-то очень тяжелое обрушилось сзади мне на голову. Перед глазами потемнело. Теряя равновесие, я попытался схватиться за перила…

Очнутся я у подножия лестницы. Одна нога покоилась на первой, другая — на третьей ступенях. Мозги от сотрясения спас ковер. От сильной боли в области затылка я не мог пошевелить головой. Все тело ныло, словно по мне проскакали участники стипл-чеза. С трудом поднявшись с пола, я в первую очередь разыскал свой пистолет. Проверив магазин и убедившись, что все патроны на месте, я загнал его на место. Затем стряхнул с себя пыль и стал не спеша подниматься вверх по лестнице, рассудив про себя, что вряд ли кто-то станет поджидать меня, чтобы во второй раз шарахнуть по голове. Кое-как забравшись на второй этаж, я по очереди обошел все комнаты, в основном спальни. Везде царили образцовый порядок и чистота…

То, о чем я интуитивно догадывался и подсознательно искал, я нашел в дальней комнате, в платяном, встроенном в стену, шкафу. На дне шкафа, под дорогими нарядами лежало тело молодой женщины, великолепную фигуру которой не скрывало короткое летнее платье, к тому же сильно задранное на бедрах. На голове, чуть ниже правого виска, зияла ужасная рана. Испачканное кровью платье в области живота указывало на то, что одна из пуль попала туда, хотя самой раны не было видно, так как труп был сложен пополам, чтобы уместить его в небольшом шкафу.

Убийца, по всей видимости, был хорошо знаком с хозяйкой дома. Незнакомого человека не впускают свободно в дом, тем более не ведут в спальню. Следов взлома ни на окнах, ни на входной двери не было видно. Насколько можно было судить по нетронутым бриллиантовым серьгам на трупе, ограбление исключалось. На полу лежала сумочка, содержимое которой было разбросано вокруг. Однако, ни кредитные карточки, ни пачка денег не были тронуты. Я нагнулся и поднял сумочку с пола. Просмотрев ее содержимое в надежде найти хоть что-то, что могло бы пролить свет на убийство, и не найдя ничего интересного, я подошел к телефону, стоящему на тумбочке рядом с кроватью, и набрал номер Дениса.

Услышав мой голос, Денис почему-то очень обрадовался.

— Ну как, Макс? Есть какие-нибудь новости?

— Есть.

Почувствовав что-то неладное в моем голосе, Денис встревожился:

— Макс, что-нибудь случилось?

— Да, — буркнул я, проводя пальцем по раме висящей над тумбочкой картины Ван Гога. — Помнишь адрес, который я утром записал?

— Да… Погоди, сейчас вспомню… Урицкий переулок, дом пятьдесят два, а что?

— Двадцать пять, — поправил я. — Приезжай и не задерживайся.

— Ограбление?

— Хуже. Убийство.

— Что?!! — завопил Денис.

— Ты слышал. Приезжай, — ответил я и повесил трубку.

Тут я обратил внимание на тонкую записную книжку, подложенную под аппарат. Раскрыв ее, я увидел записи, в основном номера телефонов, сделанные почти каллиграфическим почерком. Против каждого из номеров стояло имя его владельца, иногда лишь инициалы. Свой номер я разыскал где-то в середине странички под буквой Б. После него я насчитал еще несколько записей. Выходило, что девушка, записывающая нужные ей номера телефонов в книжку, знала меня не с сегодняшнего утра. Я попытался вспомнить, где я мог видеть хозяйку дома, но из этого ничего не вышло. Я еще раз подошел к шкафу и взглянул на ее лицо. На этот раз оно мне показалось вроде бы знакомым. Но не более. Я мог видеть его на страницах светской хроники или на какой-нибудь презентации.

Внимательно пройдясь глазами по именам и, не увидев ни одного знакомого, я закрыл книжку и положил ее в карман. Однако тут же достал. Один из номеров сопровождался инициалами Н. С., которые показались мне знакомыми. Однако как я ни силился вспомнить, кто скрывается под этими двумя буквами, все было безрезультатно. Видимо, меня здорово треснули по башке, раз я ничего не мог вспомнить. Засунув записную книжку обратно в карман, я сбежал вниз…

Увидев меня со искривленной шеей и кряхтящего на каждом шагу, Денис не смог скрыть улыбки.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов, — хохотнул он. — Случаем, не ты убил ее после того, как она треснула тебя ножкой от стула?

— Идиот, — проворчал я. — И как таких кретинов не гонят из милиции в три шеи…

— Насчет шеи ты прав, — усмехнулся Денис, шлепнув меня по затылку.

— Больно ведь! — вскрикнул я. — Иди лучше займись своим делом. Тело на втором этаже в последней комнате по коридору, в шкафу.

Оставив меня внизу с молоденьким милиционером, лейтенант с целой группой специалистов поднялись на второй этаж. Оставшийся со мной милиционер, сочувствующе посмотрел мне в глаза, не решаясь, однако, заговорить.

— Давно в милиции? — спросил я, потирая больное место на шее.

— Три месяца и две недели! — доложил он, словно отчитывался перед генералом.

Я достал сигарету. Парень щелкнул зажигалкой.

— Первое убийство? — я выпустил струйку дыма из ноздрей и испытующе посмотрел на него.

— Так точно! Первое.

— К сожалению, не могу поздравить, — вздохнул я, стряхивая пепел в пепельницу.