Необыкновенная семья - Линда Гуднайт

В конце холла вместо одной двери Кэти обнаружила две. Не зная, какая из них ведет в детскую, она тихонько толкнула правую.

Посреди огромной комнаты стояла королевских размеров кровать. Поперек толстого черного стеганого одеяла раскинулся ее хозяин, Колт Гаррет собственной персоной. Кэти, как приклеенная застыла на месте.

Во сне он был так же великолепен. Одна рука, заброшенная за голову, запуталась в темных волосах, вокруг глаз скопились усталые морщинки, рот был слегка приоткрыт, чувственные губы приглашали к поцелую. Кэти глаз не могла оторвать от этих губ.

Когда-то, много лет назад, еще в средней школе, Колт поцеловал ее, и хотя, очевидно, он этого не помнит, она никогда не забывала прикосновение его крепких, теплых губ. Тогда он, счастливый после одержанной в матче победы, выскочил с футбольного поля, подхватил ее на руки, покрутил вокруг себя и звонко поцеловал. И… пропал в море орущих и визжащих фанатов. Возможно, он проделывал такое тысячу раз и с тысячью девушек, но для Кэти это был незабываемый момент.

Сквозь все эти годы она пронесла мечты о Колте. Она забивалась в какой-нибудь тихий уголок и мечтала о том, как придет Колт и заберет ее. Это была самая лучшая из ее фантазий. Переезжая с места на место, она оставляла людей, дома и вещи, но никогда не забывала Колта. Даже теперь, когда она стала взрослой женщиной, ее девические воспоминания по-прежнему казались ей теплыми и милыми.

Ей очень хотелось подойти к нему, лечь рядом на эту кровать, прижаться губами к его губам и почувствовать их волшебство еще раз. Пожалуй, она бы сделала это, если бы юный Эван Паркер не проснулся именно сейчас. Его крик разорвал тишину.

Застигнутая врасплох, Кэти вздрогнула и отступила в холл. И все же она опоздала, Колт тоже проснулся. Сонные карие глаза на мгновение встретились с ее взглядом, Кэти поспешно отступила и бросилась бежать в сторону детской.

Колт боролся с тяжелой дремотой. Где-то кричал ребенок. Младенец, который нуждается в нем. Огромным усилием воли он разлепил налитые свинцом веки. Возле его кровати стояла женщина.

Черт возьми, мир сошел с ума! Кричат младенцы. Везде мерещатся женщины.

Колт спрыгнул с кровати и наступил на собственные сапоги. И тут, наконец, проснулся. Замешательство прошло, вернулась память. Его зовет Эван.

Дверь в комнату Эвана была открыта, новая няня наклонилась над детской кроваткой, что-то тихо и нежно приговаривая, в то время, как руки ее проворно меняли пеленки. Так вот кто был в его комнате! Интересно, зачем?

Колт наблюдал, хорошо ли она делает свое дело. Эван, этот маленький крикун, уже проник в душу Колта глубже, чем он того хотел бы. И если эта мисс не будет к Эвану внимательна, она с закатом солнца вылетит за порог.

Ловко переменив ребенку пеленки, Кэти исчезла в ванной, вымыла руки и вынула Эвана из кроватки. К этому моменту его крик достиг апогея, и Колт решил, что это от голода.

— Наступило время для бутылочки, — сказал он, появившись в дверном проеме. Кэти подскочила и обернулась.

— Я… я… Где она?

Колт мотнул подбородком в сторону холла.

— Пойдемте, я покажу. У Куки есть постоянный запас.

В кухне он достал из холодильника бутылочку и разогрел ее в микроволновке.

Капнув на запястье немного молока, Колт определил, что оно согрелось, и направился к Эвану:

— Я покормлю его.

— Я сама могу это сделать. — Схватив бутылку, Кэти резко повернулась и вышла из кухни. Колт последовал за ней в детскую.

— Что вы делали в моей комнате? — спросил он так же внезапно, как внезапно она покинула кухню.

Кэти опять вспыхнула.

— Я знакомилась с домом и пыталась определить, где находится детская.

Ее холодный тон говорил о том, что она оскорблена. Он ни в чем ее не подозревал, но, кажется, она подумала, что подозревает.

Лицо повернуто в сторону, все внимание обращено на ребенка. Длинная прядь каштановых волос упала на малыша с ее плеча. Придерживая Эвана одной рукой, а бутылочку подбородком, Кэти свободной руку собрала волосы в «конский хвост».

Колт подумал о том, какие прекрасные у нее волосы. Сегодня днем, когда она договаривалась с ним, это была деловая женщина с высокой гладкой прической. Теперь она переоделась в джинсы и футболку и распустила длинные великолепные волосы.

Она не показалась ему особенной красавицей, но у нее было своеобразное изящество, которое он находил необыкновенно привлекательным. На ее лице почти не было макияжа, кожа чистая и нежная, губы припухлые и мягко изогнуты. Густые черные ресницы, большие серые глаза.

Но больше всего его притягивали эти густые волосы. Если сделать всего два шага, можно было бы коснуться их, ощутить их шелковистость. Может быть, даже ощутить аромат. Одна рука, словно действуя сама по себе, протянулась вперед.

Черт побери! Спохватившись, Колт прижал к боку непослушную руку. Что с ним происходит? Эта женщина — всего лишь нанятая на некоторое время прислуга. Вот именно, на некоторое время! Плохо, что он подписал этот проклятый документ. Он сам запросто мог бы ссудить ее деньгами вместо того, чтобы обещать жениться на ней. Только дикая усталость не позволила ему понять всю смехотворность ее плана. Она или сумасшедшая, или авантюристка, а он, должно быть, совсем из ума выжил, если думает о том, как ее коснуться.

Нет, с ним все в порядке! Если она будет хорошей нянькой для Эвана, он сможет вернуться к привычному образу жизни и тогда будет совершенно счастлив. Подпись на какой-то бумаге ничего не значит.

Сейчас все внимание молодой женщины было поглощено ребенком. Она была похожа на Мадонну с младенцем.

Колт даже вздрогнул, поймав себя на таком сравнении. Раздраженный, он пробормотал:

— Я должен идти работать. Ужин в шесть, — и вышел из комнаты.

Ужин оказался роскошным банкетом. Кэти, натянутая как скрипичная струна, сидела напротив Колта, наблюдая, как тот уплетает куриный бифштекс, разминает картофель в пюре и поливает его соусом, и все это в количествах, пригодных разве, что для лошади.

Сейчас он выглядел отдохнувшим, тем не менее, лицо его оставалось суровым. При одном только взгляде на него сердце Кэти сладко замирало. Ей стоило больших трудов игнорировать его сексуальный вид. Но ее никогда не привлекали, так сказать, временные отношения. Постоянным для нее стал бы только ее детский центр, ее дело.

— Вы хорошо устроились? — вежливо спросил Колт.

— Прекрасно, благодарю вас. — Ей показалось, что губы у нее стали такими же жесткими, как новые ботинки.

— Малыш заснул?

— О да, — ответила Кэти. Последние десять минут она чувствовала себя сиротой из произведений Чарлза Диккенса. — Дети в его возрасте много спят.