Тысяча лет в долг - Даниэль Мусеевич Клугер

Семен и правда уже чувствовал усталость. Веки словно налились свинцом, глаза резало, будто от мелкого песка. Да и все его тело оказалось вдруг внезапно обессилевшим.

Между тем бедуин поднялся, быстро прошел в угол жилища, отделенный от остального помещения таким же пологом, как тот, что скрывал вход в дом, и расстелил там на полу плащ.

— Прости, господин мой, что не могу предложить тебе лучшей постели, — сказал Йоэль виновато.

Семен великодушно махнул рукой и растянулся на плаще. Земляной пол был теплым. Йоэль пожелал гостю доброй ночи и задернул полог. Семен оказался в полной темноте. Уснул он почти мгновенно.

Среди ночи Семена разбудили чьи-то голоса. Спросонок ему показалось, что к Менделю, с которым они на пару снимали квартиру, опять заявились поздние друзья. Спустя какое-то время он узнал один из голосов — бедуина с еврейским именем Йоэль, приютившего его накануне.

— Он спит, господин, — говорил Йоэль. — Я бы не хотел его будить, ибо он устал.

— А мне плевать! — заявил кто-то. — Если не проснется, тащи его сюда за ноги.

«Это меня предлагается тащить за ноги, — сообразил Семен. — Уж не с хамасниками ли связался мой гостеприимный хозяин?» От этой мысли он покрылся испариной и собрался было бежать неведомо куда, не дав себе труда сообразить, что палестинские террористы не стали бы беседовать между собой на иврите.

— Князь приказал доставить его во дворец. Тебе что, его приказа недостаточно? — говорил между тем собеседник Йоэля. Голос его был чрезвычайно низким, с какими-то противоестественными хрипами. Слова он произносил отрывисто, словно лаял.

«Князь? Что еще за князь?»

Подойдя на цыпочках к пологу, Семен осторожно высунул голову.

И оцепенел от ужаса.

Лучше бы пришедший оказался террористом. Даже двумя. Даже десятью вооруженными до зубов террористами из ХАМАСа. Но...

Тот, кто среди ночи вошел в одиноко стоявший дом у дороги, тот, перед которым сейчас униженно склонился Йоэль, тот, кто разговаривал отрывистым властным тоном, — вообще не был человеком.

Два светильника, зажженные Йоэлем, все еще горели, и в их ровном свете Семен увидел высокую — почти двухметровую — фигуру, похожую на человеческую лишь тем, что у нее, этой фигуры, тоже были две руки и одна голова. Вместо ног гость опирался на мощные трехпалые когтистые лапы — вроде птичьих. Лапы покрывала темно-синяя сверкающая чешуя.

«Вот тебе и страусы из киббуца... — растерянно подумал Семен. — Хорошие птички... Цып, цып...»

Такой же чешуей было покрыто и все тело — насколько позволяла видеть короткая, до середины бедер, туника. Руки с длинными острыми когтями сжимали большое копье, длинный и плоский наконечник которого едва не упирался в низкий потолок.

Но хуже всего была огромная голова, увенчивающая мощное чешуйчатое туловище: она напоминала голову какого-то клыкастого зверя.

Пока оцепеневший от страха Семен рассматривал из своего угла чудовищного пришельца, тот рявкнул:

— Сколько раз я должен повторять?! Давай сюда своего гостя! — Тут он бросил горящий взгляд в отгороженный угол: — А, ты уже не спишь... Ну-ка иди сюда!

Парализованный самим фактом, что страшилище обратилось прямо к нему, Семен только таращился на него, не в силах вымолвить ни слова. Это, похоже, разозлило явившегося демона. Он угрожающе выставил копье и медленно направился к Семену.

На дороге встал Йоэль.

— Прошу тебя, господин, вам уже пора, ведь князь ждет, — быстро заговорил он, загораживая гостя. — Почему бы тебе не дать ему хотя бы обуться?

Демон глянул на босые ноги Семена и нехотя кивнул.

— Только поживее, — буркнул он и отошел к выходу. Йоэль извлек откуда-то старые сандалии с обтрепанными ремешками.

— Надень их, господин, — прошептал он. — Будь осторожен, не говори никому, что ты — коэн. Хорошо?

Семен плохо соображал и поэтому только кивнул. Йоэль помог ему обмотать ноги ремешками и закрепить их стертыми медными пряжками.

— Ты скоро там? — нетерпеливо спросил демон.

Семен, с трудом переставляя предательски дрожавшие ноги, приблизился к выходу.

— Прости, господин мой, — сокрушенно сказал Йоэль. — Князь приказал доставить тебя во дворец немедленно.

— К-какой князь? — спросил Семен, с трудом шевеля пересохшими губами.

— Наш князь, — ответил бедуин. — Наш властелин.

— Послушай, — сказал Семен с отчаянием в голосе. — Скажи хоть, как называется это место?

— Разве ты не знаешь? — удивленно спросил Йоэль. — Это княжество Гееном.

— Хватит болтать! — рявкнул демон. — Некогда мне! — Он ухватил Семена за плечо когтистой лапой и вытолкал его из гостеприимного дома Йоэля, сына Эфраима и Ривки. Снаружи у Семена закружилась голова от одного взгляда на низко клубящееся небо цвета запекшейся крови.

В это самое мгновение он с неожиданной ясностью вспомнил все: и как он сюда попал, и что предшествовало этому событию.

Он обреченно подумал, что мир этот мало походил на сверкающие чертоги Меркавы, так красочно описанные в «Книге Залов».

Семен никогда не числил себя трусом. Так уж получилось, что его извилистая и полная приключений жизнь весьма притупила это вполне естественное человеческое чувство. И сейчас его состояние не определялось всего лишь как страх. То есть первым, конечно, был страх — едва он увидел свиноголовое чудовище. Семен скосил глаза на своего конвоира, шагавшего чуть позади и слева. «Он что, устав караульной службы зубрил, что ли?» — раздраженно подумал Семен. Сейчас физиономия демона показалась ему похожей больше на волчью. И весь он почему-то был в глазах Семена не столько страшен, сколько нелеп.

Чувство это объяснялось тем, что из всего виденного и слышанного можно было сделать лишь один более-менее разумный вывод. И Семен именно такой вывод сделал.

Он покойник. Нормальный покойник, возможно, уже похороненный. Во всяком случае, того мира, в котором должно было лежать его тело, он не видел и не слышал. Семен зажмурил глаза, проверяя — так ли это, — и тут же споткнулся о камень, едва не растянувшись. Демон заботливо поддержал его одной лапой. «Ну-ну, — подумал Семен, — похоже, служивый не так уж плох, как выглядит. Вот уж воистину: не так страшен черт, как его малюют». Пробормотав слова благодарности, Семен вновь вернулся к малоприятному анализу обстановки. Итак, он умер. О последнем свидетельствовало то, что ни с закрытыми, ни с открытыми глазами он не видел прежнего привычного мира. Известно, что покойник видит и