Надгробие Дэнни Фишеру - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн"

Вдруг она отстранилась от меня и повелительно прошептала:

— Дай руку!

Я повиновался. Она прижала мою руку к своему телу.

Испугавшись, я отскочил. Она опять тихонько рассмеялась:

— Ты мне очень нравишься, Дэнни. — Поправила прическу и направилась к двери. Уже взявшись за дверную ручку, лукаво спросила: — Ну, кого тебе еще прислать, может, твою сестру?

В доме было странно тихо после ушедших гостей. Выпущенная на волю Карра терлась у моих ног. Отец с мамой отдыхали после уборки в гостиной.

— Дэнни, иди-ка сюда на минутку, — окликнул меня папа.

— Да, папа?

— Тебе понравился твой Бар Митцва?

— Еще бы! Большое спасибо, папа!

— Благодарить надо не меня, а нашу мать. Это она все так здорово устроила.

Я благодарно улыбнулся маме. Она обняла и посадила меня рядом с собой.

— Мой светлячок, — печально произнесла она. — Ты уже совсем стал большим. Как быстро пролетели эти тринадцать лет!

Отец вынул из кармана сигару и, задумчиво раскурив ее, заметил:

— Дэвид считает, что неплохо бы Дэнни последовать примеру своего брата и поработать летом в магазине.

— Гарри! — Мама даже привстала. — Ведь он же совсем ребенок!

— Только что ты говорила, что ему жениться пора, а работать он, оказывается, маленький. Сам-то ты что думаешь, сынок?

— Конечно, я помогу тебе в магазине, папа, — поспешно согласился я. — Особенно сейчас, когда дела идут не очень успешно…

— Ты прав, сын. Дела действительно неважнецкие. Но не настолько, чтобы я заставлял тебя заниматься чем-то, что тебе не по душе. Мы с матерью возлагаем на тебя большие надежды. Нам бы очень хотелось, чтобы ты поступил в колледж и стал доктором или адвокатом. Если ты застрянешь в магазине, как я, то все пойдет прахом. Мне бы не хотелось, чтобы ты повторил меня в этом.

Я посмотрел на него, потом на маму. Она глядела на меня грустно, на глазах у нее были слезы.

— Отец, не будем создавать проблемы там, где их нет. Лето я буду работать в магазине, а осенью пойду в школу.

Родители с гордостью переглянулись. Папа откашлялся и сказал:

— Хорошо, Дэнни, пусть будет так. А там посмотрим.

В спортзале стоял невообразимый шум. Мы отчаянно рубились в волейбол, а наши одноклассницы визжали от восторга, подбадривая то одну, то другую сторону. Краем глаза я видел, что мистер Готкинс — тренер сборной школы по футболу — присматривается ко мне. Хотелось выглядеть получше, и тут ко мне пришел хороший пас, я высоко прыгнул и точно пробил. Из четырнадцати очков нашей команда — восемь были мои. Тренер зафиксировал мой удачный удар. Мы вели уже со счетом четырнадцать — двенадцать, но потом потеряли два очка в совершенно безобидной ситуации. Я охрип, требуя паса, но Сэм Паркинс отдавал мяч только Полу, тот же постоянно мазал. При счете пятнадцать — четырнадцать в пользу противника я подскочил к Сэму и пообещал пересчитать ему ребра. Тут же вмешался Пол, которого я ненавидел и боялся с того памятного дня, когда он столкнул меня в яму. Спустя мгновение мы покатились по волейбольной площадке, беспорядочно колотя друг друга. Вдруг мощная рука оторвала меня от врага и поставила на ноги.

— Это что еще за побоище? — раздался бас мистера Готкинса. — Марш по углам!

Но едва он отвернулся, как мы вновь сцепились как два петуха.

— Брэк! — властно скомандовал Готкинс. — Завязывайте, я кому сказал. — Мы с Полом замерли друг против друга, тяжело дыша. — Так вы, значит, хотите драться? — продолжил тренер, и в его глазах появился странный блеск. — Хорошо, хотите драться — деритесь, но только — по правилам. Джек, принеси-ка перчатки, — бросил он через плечо помощнику.

Младший учитель физкультуры недоуменно пожал плечами, принес две пары настоящих боксерских перчаток.

— Надевайте! — приказал Готкинс. — А вы, там, закройте дверь, чтобы кто ненароком не зашел.

У меня как-то сразу пропал весь боевой задор, но, видя, как Пол с кривой ухмылкой натягивает перчатки, я последовал его примеру. Одноклассники окружили нас плотным кольцом. Перчатки на моих руках походили на два кочана капусты, раньше мне никогда не приходилось надевать их.

— Готовы, петухи? — услышал я голос Готкинса. — Бокс!

Я уже остыл и не жаждал крови Пола.

— Но это глупо, мистер Готкинс, — начал было я.

Но он не дал мне договорить.

— Что, Фишер, наложил в штаны? — загоготал тренер.

— Нет, но…

— Тогда сходитесь. Если кто окажется на земле, бой прекращается. Лежачего не бить. Понятно?

Мы молча кивнули. Повторная команда «Бокс!» кинула нас друг к другу. Я поднял руки к лицу, закрываясь, как настоящие боксеры в кино. Некоторое время мы осторожно кружили, не подходя ближе чем на вытянутую руку.

— Кто-то хотел драться, или мне показалось? — насмешливо произнес Готкинс. Девчонки противно захихикали.

Вдруг у меня посыпались искры из глаз. Потом я почувствовал резкую боль, когда Пол с размаху саданул меня в ухо. После удара в челюсть я упал, но тут же вскочил на ноги и тряхнул головой, чтобы избавиться от шума в ушах. Ребята бешено орали, большинство из них были за Пола. Он танцевал передо мной, скаля зубы. Меня разобрала злость, когда я увидел, как Готкинс поощрительно хлопнул его по плечу и подтолкнул ко мне. Пол бросился и начал молотить меня, однако большая часть его ударов приходилась на перчатки, которыми я прикрывался. Как ни странно, дыхание мое успокоилось, шум в ушах прошел.

— Брэк! — растащил нас Готкинс. — Бокс!

Пол приближался ко мне с самодовольной улыбкой. Вот он опустил руки и бросился. Я сделал шаг в сторону, и он пронесся мимо. Оказывается, все это не так уж и трудно, улыбнулся я про себя, просто нужно не терять головы. Противник резко развернулся и снова бросился. Но теперь я готов был встретить его. Вот он слишком высоко поднимает перчатки, вот я перемещаю тяжесть тела с правой ноги на левую, делаю, шаг навстречу, вот мой правый кулак метит прямо в его незащищенный живот. Пол недоумевающе взглянул на меня, руки его опустились, и он согнулся пополам. Я сделал шаг назад и вопросительно посмотрел на тренера. Тот грубо подтолкнул меня к задыхающемуся однокласснику. Двумя ударами снизу я заставил его принять вертикальное положение, взгляд у него поплыл. Размахнувшись, я врезал ему в челюсть, и он растянулся на полу.

В зале наступила мертвая тишина. Готкинс перевернул Пола на спину и похлопал по щекам. Потом он многозначительно посмотрел на своего помощника: «Нашатырь, Джек! Быстро!» Тот помчался в тренерскую комнату и через несколько секунд вернулся. Готкинс водил открытым пузырьком под носом Пола и приговаривал: «Ну, малыш, очнись же, очнись…» По лицу его текли крупные капли пота.

— Может, вызвать доктора? — неуверенно предложил помощник, но Готкинс шепотом (слышал только я один) сказал:

— Не вздумай, если тебе дорога эта работа!

— Но парень может умереть!

Тут лицо Пола порозовело, он слабо шевельнул ресницами, вздохнул несколько раз и попытался встать, но Готкинс удержал:

— Полежи еще, малыш. Через минуту все будет в порядке. А вы, ребята, — обратился он к моим одноклассникам, — чтоб держали язык за зубами! Я ясно вам сказал?

Все утвердительно закивали головами.

— Фишер, пойдем со мной, — бросил мне тренер, поднимая Пола на руки.

В раздевалке для учителей Готкинс уложил Пола на кушетку, опрыскал водой из графина и, когда тот осмысленно огляделся вокруг, спросил:

— Как дела, боец?

— Меня как будто мул лягнул… — криво усмехнулся Пол.

Готкинс с облегчением рассмеялся. Потом он поднял глаза на меня, и улыбка мигом слетела с его губ.

— Что ж ты, парень, не сказал мне, что умеешь боксировать? Ты ведь меня чуть под монастырь не подвел!

— Я впервые сегодня перчатки надел, мистер Готкинс!

— Да? — с недоверием произнес он. — Ну ладно, ребята, забудем все это. Зато вы теперь знаете, что такое бокс. Ну, живо в зал!