Расстаться нельзя остаться. Книга для тех, кто устал от драм и хочет счастливых отношений - Карпавичус Артем

Итак, эволюции предстояло решить, как минимизировать измены у людей. Как сделать, чтобы самка не бросала самца и потомство, потому что ей понравился другой самец, у которого клыки еще короче, а кое-что еще длиннее. Как сделать, чтобы самец не убегал к первой встречной самке, бросая свою самку с потомством, потому что у той шкура гепарда на груди не сходится. Как сделать, чтобы они весь родительский цикл предпочитали заниматься сексом друг с другом и растили свое большеголовое потомство. Необходимо создать между ними прочную привязанность. В этот раз эволюция пустила в ход не внешние изменения в телах людей, а внутренние.

Для решения этой задачи требовалось заварить в нашем мозге суп из всем широко известных гормонов любви: окситоцина, дофамина, эндорфина и серотонина, где главную роль в деле формирования привязанности играл, конечно, окситоцин.

В ноябре 2013 года клинический психолог Боннского университета Дирк Шилле с группой соавторов опубликовал очень интересное исследование на тему влияния гормона окситоцина на привязанность у мужчин[6]. Ученые взяли 40 пар, которые находились в отношениях в среднем 33 месяца, разделили их на две группы. Первой группе мужчин интраназально ввели нейропептид окситоцин (Syntocinon-Spray, Novartis), второй группе просто пшикнули в нос плацебоподобным физраствором. Далее каждому мужчине из обеих групп произвольно показывали на мониторе фотографии трех женщин. Фотографии были черно-белыми, с нейтральным выражением лица, как на документы, и максимально похожими друг на друга по формату. Большую часть фото занимало лицо и однотонный фон. Кто был изображен на фотографиях: первое фото – партнерши исследуемого, второе фото – его знакомой и третье – незнакомой девушки. Экспериментаторы просили мужчин оценить привлекательность каждой девушки от 0 до 100. Мужчины, которым ввели окситоцин, ставили более высокие оценки своим партнершам и примерно равно низкие знакомым и незнакомым девушкам, также в их мозге фиксировалось срабатывание реакции системы вознаграждения при виде лица их партнерши. Реакция мозговых центров, отвечающих за удовольствие, на фото остальных двух девушек не была яркой.

Во второй группе, где мужчинам ввели обычный физраствор, испытуемые ставили примерно равные оценки по шкале привлекательности всем трем девушкам и в их мозговых центрах, отвечающих за удовольствие, не фиксировалось особой реакции ни на одну из трех.

Возник вопрос, почему без окситоцина мозг мужчины вообще никак особо не реагирует ни на лицо своей девушки, ни на знакомое лицо и даже на лицо незнакомки. Ответ крылся в выражении лиц на фото: нейтральное выражение лица девушек не сулит мужчине примерно ничего, поэтому центры вознаграждений в мозге особо не включались, даже если это лицо его возлюбленной.

Но, так или иначе, мужчины в первой группе, которым ввели окситоцин, явно отдавали предпочтение женщине, с которой они уже состоят в отношениях. Это видно как по их субъективным оценкам в опросных листах, так и по работе их мозга. Также мужчины из первой группы ставили более низкие оценки двум другим (знакомой и незнакомке), чем мужчины, получившие физраствор, и это свидетельствует о том, что окситоцин не просто повышает для мужчины ценность лица своей партнерши, но еще и дистанцирует такого мужчину от других женщин.

Вывод: Госпожа Эволюция со своей задачей справилась, ей удалось создать механизм формирования и удержания привязанности гормональным методом, и, заметьте, средний стаж пар был 33 месяца, что уже на исходе срока родительского цикла, а привязанность до сих пор сохранялась. Причем эволюция не стала издеваться над древними людьми, зная, что те едва ли смогут в пещерных условиях лабораторно синтезировать нейропептидный гормон паравентрикулярного и супраоптического ядер гипоталамуса под названием «окситоцин», поэтому придумала его выработку в нашем мозге – через простое поведение. Когда в племени появлялся новый самец с аккуратными клыками или новая самка с незастегивающейся на груди шкурой гепарда, они просто крепко обнимались и чаще улыбались друг другу, этого, к счастью, для выработки гормона привязанности было вполне достаточно.

Ну что ж, вроде бы все предусмотрено: овуляция скрыта, клыки убраны, самцы добры друг к другу и к самкам, пенисы и грудь выращены, секс – пожалуйста, в любой момент, любовь придумана, детки похожи на самца, методы удержания привязанности разработаны, протестированы и внедрены, возможность измен сокращена. Пробежав по чек-листу, Госпожа Эволюция нажала на рычаг и запустила наконец свою формулу: «Самка заботится о потомстве и домашнем очаге, получая от самца ресурсы и защиту. Самец дает самке ресурсы и защиту, взамен она растит его потомство, обеспечивая продолжение его генов. Продолжительность – родительский цикл».

За следующие то ли 200, а то ли 300 тысяч лет Госпожа Эволюция повидала многое: и многоженство, и многомужество, и патриархат, и матриархат, и переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, и Древний Рим, и вымирание всех видов людей, кроме Homo sapiens, но на базовом уровне формула работала. Другое дело, что те сюрпризы, которые для нее подготовил ХIX век, Эволюции даже в самом страшном сне не могли присниться.

Формула дала первый сбой

Из примерно 300 000 лет существования нашего вида 95 % от этого времени мы находились в состоянии охотников и собирателей, что подразумевает кочевой образ жизни. Позже перешли к земледелию и скотоводству, что предусматривало оседлость.

Чтобы наглядно понять, что к оседлому образу жизни, по историческим меркам, мы перешли совсем недавно, приведу вам интересный факт: кошек человек одомашнил всего около 10 000 лет назад. Всем известно, что коты не любят переезжать, видимо, по этой причине они не сильно хотели с нами сотрудничать на более ранних этапах нашего развития. Переход от кочевого к оседлому образу жизни, та самая неолитическая революция, которая случилась в X–III тысячелетии до нашей эры, определенным образом повлияла на отношения мужчины и женщины.

Первобытные люди – охотники и собиратели – не строили долговременных жилищ, не накапливали имущества и материальных ценностей в большом количестве, а следовательно, и не нуждались в регламентах его наследования.

Но с переходом к земледелию и скотоводству происходило накопление материальных ценностей в виде земли, жилищ, скота, инструментов и пр. А если у вас есть имущество, то хочется оставить его в наследство своим детям, а не пустить по миру – бери кто хочешь. Тогда возник вопрос: как понять, чьи дети должны унаследовать дом с котом, землей и урожаем? Ведь серийная моногамия не предусматривает, что мужчина и женщина на протяжении всего репродуктивного возраста будут вместе, в формуле предусмотрена продолжительность в родительский цикл или несколько таких циклов, но в ней нет никакого «вместе навсегда».

Если у вас есть имущество, то хочется оставить его в наследство своим детям, а не пустить по миру – бери кто хочешь.

Грубо говоря, не очень понятно, кому оставить наследство, если у мужчины за его жизнь родилось пятеро детей от трех последовательных отношений с женщинами, а у женщины семеро детей от двух мужчин. От разных отношений у них на двоих 13 детей: шестеро из них уже взрослые и живут отдельно, четверо – с его бывшими женщинами и еще трое живут в текущих отношениях, но общих детей только двое последних.

Как распределить имущество? Почему мужчина должен включать в наследство детей своей партнерши от прошлых отношений? Почему женщина должна делить накопленное имущество с детьми своего мужчины от предыдущих женщин?

Если в кочующем первобытном обществе такой проблемы не существовало, так как делить было попросту нечего, то с переходом к оседлости такие задачи стали приводить к конфликтам. Возникла необходимость в регламенте имущественного наследования, и такие регламенты люди разработали.

Существовали разные формы наследования, но чаще всего – переход имущества от отца к сыну. Это имело несколько последствий для общественной организации. Например, с возникновением имущественного неравенства возникло и классовое неравенство. А в контексте темы отношений между мужчиной и женщиной тогда, вероятно, появились и первые формы брака – добровольного равноправного пожизненного союза мужчины и женщины, заключенного с соблюдением определенных правил с целью создания семьи, рождения и воспитания детей, ведения общего хозяйства.