Стиратели. Исчезнуть без следа - Чунхек Ким

– Тогда жду тройной оплаты за этого высокопоставленного.

– Как? Мы ведь уже договорились?

– Я знаю, что ты можешь себе это позволить.

– Ладно. За это тебя и люблю. Знаешь, когда ставку поднять, а когда выйти из игры. Выбери себе классную машину.

– Предпочитаю такси.

– И твое постоянство мне тоже нравится. Как поедешь на чтения? Тебя подвезти?

– На такси.

Выйдя за дверь, Кан Чхиу снова позвонил Ли Кидону, но его телефон по-прежнему был выключен.

5

К. обожал скорость. Он был рабом скорости. Ему казалось, что, если мчаться быстрее скорости света, можно сбежать от времени. Но нет. Оказалось, это невозможно. Он хотел спрятаться за скоростью. Ему было страшно. Когда скорость зашкаливает и ревет мотор, сердце начинает выпрыгивать из груди, но он этого почти не замечал. Если гнать достаточно быстро, все уходит на второй план. Остается только будущее, будущее, будущее. Прошлое больше не сможет схватить его за лодыжки. Скорость была его подругой и спасительницей. Двести километров в час, двести десять, двести двадцать… Скорость и страх обратно пропорциональны. Ветер хлестал по лобовому стеклу, и К. мчался все быстрее и быстрее, словно хотел ударить его в ответ. К. остался один на один со скоростью.

За те сорок лет, что Ли Тхэхан водил машину, он лишь однажды попал в аварию. Не по своей вине. Тем не менее именно он вылез из автомобиля и подошел к виновнику аварии, чтобы узнать, в порядке ли тот. Он даже ни разу не нарушал скоростной режим. Хочешь быстрее добраться – выезжай пораньше. Так он считал. Ли Тхэхан часто путешествовал на машине вместе с семьей. Жена сидела впереди, сын – позади, уткнувшись в телефон. Место, где обычно садилась дочь, пустовало – она не смогла поехать из-за работы. Глядя на спящую на переднем сиденье жену и на сына, который почти не отрывался от игры в телефоне, Ли Тхэхан чувствовал умиротворение. Ему хотелось, чтобы его семья путешествовала в безопасности. Ехать ночью – все равно что пересекать спокойную реку. Свет фар указывает тебе путь. А когда навстречу движется другой автомобиль, то свет фар двух машин пересекается так, будто они пожимают друг другу руки.

К. ехал со скоростью двести тридцать километров в час.

Ли Тхэхан ехал со скоростью восемьдесят километров в час.

В крови К. еще оставались следы выпитого за ужином виски.

Ли Тхэхан пил кофе из термоса.

К. мчался вдоль разделительной полосы. Другие водители сигналили ему, проносясь мимо.

Ли Тхэхан опустил термос и взглянул на сына в зеркало заднего вида. Тот уже уснул. Ли Тхэхан на миг повернулся, чтобы посмотреть на спящую жену. Буквально на мгновение.

Скорость в восемьдесят километров в час не может тягаться со скоростью в двести тридцать.

Бах! Они даже не столкнулись нос к носу, а только задели друг друга, ударившись боковыми частями передних бамперов, но последствия были ужасными.

Бах! Врезаясь в дорожное ограждение, Ли Тхэхан потянулся, чтобы взять жену за руку. Автомобиль вращался вокруг своей оси.

Бах! Лопнула шина. Сын проснулся и испуганно посмотрел на отца.

Бах! Бах! Бах! Бах!

Крепко держась за руль, Ли Тхэхан закрыл глаза.

Более сотни слушателей оглушительно аплодировали. Немолодой мужчина в первом ряду даже проронил слезу. Может, он был растроган, а может, напуган. Женщина лет сорока в середине зала утирала слезы носовым платком. Кан Чхиу закрыл книгу и заметил директора Ян Чаина, стоящего позади слушателей. Он аплодировал, подняв руки над головой.

– Ваши тексты очень эмоциональны, как всегда! Мы как будто сами оказались в этом автомобиле, – произнес ведущий, мельком взглянув на листок с заготовленными репликами, который держал в руках. – Перед началом автограф-сессии у вас есть возможность задать писателю ваши вопросы. Прошу желающих поднять руки.

Человек пять подняли руки, и ведущий указал на одного из них. Женщина под тридцать с желтым шарфом вокруг шеи поднялась с места. К ней подбежал сотрудник с микрофоном.

– Большое спасибо, я с удовольствием слушала, как вы читали. У меня очень легкий вопрос. Вы так ярко описали сцену, где персонаж несется на большой скорости, что мне стало интересно, на какой машине вы ездите. Вы тоже любите скорость?

Некоторые слушатели рассмеялись. Кан Чхиу с серьезным лицом взял в руки микрофон.

– Это распространенное заблуждение. Многие отождествляют главного героя с автором или считают, что все описанные события основаны на личном опыте. Если бы я писал исходя исключительно из своего опыта, то большую часть романа занимало бы описание вида из моего окна. Что касается любви к скорости – нет, я против нарушения скоростного режима.

Серьезный ответ стер улыбки с лиц участников встречи. Ведущий указал на другого желавшего задать вопрос, но тот покачал головой в знак отказа. Один из сидящих в самом конце зала высоко задрал руку. Это был парень лет двадцати. Он встал с места и, не дожидаясь микрофона, громко задал свой вопрос:

– Я обратил внимание, что в некоторых отрывках романа вы сопереживаете жертве, а в некоторых – преступнику. Как, например, в описании аварии, которое вы нам прочитали. По-моему, это довольно трусливо – оправдывать преступление. Мне интересно ваше мнение по этому поводу.

Парень не спешил садиться и продолжал ждать ответа стоя. Участники, сидящие рядом, косились на него и удивленно перешептывались: «Чего это он?» Но парень не обращал внимания. Он был полон решимости стоять до тех пор, пока не услышит ответ на свой вопрос.

– Согласен. Трусливо. Такой ответ вас устроит? – произнес Кан Чхиу и опустил микрофон.

Зрители в зале засуетились. Парень собирался было сесть, но передумал и снова открыл рот. Его попытался остановить сотрудник, но у парня был слишком громкий голос.

– Уклоняться от ответов тоже трусливо. Вы так не считаете?

– Уклоняться? Не знаю, чего вы ожидаете от меня как от писателя. Кто такой, по-вашему, писатель? Голос времени? Борец за справедливость? Писатели – это люди, которые между трусостью и лицемерием выбирают трусость. Вы скажете, что я строю из себя злодея, но такова правда. Да, я трусливый, малодушный человек. Но у меня есть одно достоинство. Я стараюсь понять других. Если, например, вы, юноша, сейчас выйдете на улицу и убьете человека, я все равно попытаюсь вас понять. Таков мой ответ. На этом все, больше я на вопросы отвечать не буду.

Кан Чхиу опустил микрофон, но аплодисментов не последовало. Публика вмиг охладела. Ведущий постарался разрядить атмосферу:

– Давайте поаплодируем писателю за его откровенность!

Последовали сдержанные хлопки. Ведущий поспешил объявить начало автограф-сессии, люди с книгами в руках выстроились в очередь. Пока организаторы готовили стол, Ян Чаин подошел к писателю и тихо произнес:

– Молодец, хорошо справился.

– Вот почему я ненавижу чтения. Зачем поднимать такие темы? – проворчал Кан Чхиу, повернувшись к очереди спиной, чтобы его не услышали.

– А мне понравилось. В жизни ты все время иронизируешь, но хотя бы на встрече с читателями ведешь себя серьезно. Нужно почаще такое устраивать.

– К сожалению, ничего не выйдет. Как только я услышал вопрос этого пацана, то сразу принял решение, что ноги моей на подобных мероприятиях больше не будет.

– Не капризничай. Чего стоит писатель без читателей? Абсолютно ничего. Следи за собой, стоит тебе показать им свое истинное лицо, как продажи упадут вдвое. Расслабишься – и все, конец, – рассмеялся директор.

Когда подготовка была завершена, Кан Чхиу принялся с улыбкой подписывать книги. Он спрашивал имя, записывал его, добавлял небольшое пожелание и ставил автограф. И так снова и снова. Наконец очередь подошла к концу. Последней была женщина глубоко за сорок в плаще и со спортивным рюкзаком. Ростом она была выше метра семидесяти, волосы кое-как завязаны желтой резинкой. Кан Чхиу спросил, как ее зовут, и женщина протянула ему визитку. Дизайн визитки соответствовал ее чувству стиля. Никакого баланса. Сразу под здоровенной аббревиатурой ПП уместились подпись «Поиск пропавших» и невразумительная, чересчур лиричная фраза «Отыщите того, кого вам не хватает», напечатанная вычурным шрифтом. В самом низу располагалась подпись «Директор Пэ Суён», такая мелкая, что различить ее удавалось с трудом.