Опасная игра - Николай Черкашин

Потом отправился в ванную, и ледяной душ закрепил только что принятое решение.

На завтрак выпил чашечку жасминного чая — запах жасмина, как уверяют китайцы, стимулирует работу мозга куда лучше, чем кофе. Еремеев не раз убеждался в этом на собственном опыте. Сегодня, как никогда, нужна была быстрая и четкая реакция.

Выгуляв Дельфа, он направился к дому № 26. Несколько раз обошел его вокруг, изучая подходы к центральному подъезду. Затем поднялся на двадцатый этаж, постоял у двери, за которой жила Табуранская. Засек время и опрометью бросился на лестницу. Он несся вниз, перескакивая сразу через несколько ступенек, делая лихие виражи на лестничных площадках. Где-то между четвертым и третьим этажами от постоянных поворотов у него закружилась голова, но он все же сбежал вниз и посмотрел на часы: стремительный спуск с двадцатого этажа занял семь минут.

Только после всего этого он набрал из будки автомата ее номер.

— Карина Казимировна?

— Да.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально. А это кто?

— Я ваш следователь. Но не тот, который ведет дело о нападении на вас в Шереметьеве. Я следователь ФСК. На вас заведено уголовное дело по факту провоза наркотиков.

— Это полная чушь! Это…

— Не спешите… Все это вы успеете сказать мне в кабинете на допросе. Передо мной на столе лежит ордер на ваш арест. Но дело пока еще на той стадии, когда только от меня зависит, будет оно закрыто или нет. Вы меня понимаете?

— Да.

— Я предлагаю вам деловое соглашение: мне нужны деньги, «капуста» разумеется, «зеленые»… Вы платите, я закрываю дело.

На том конце провода полыхали мучительные сомнения. Даже мембрана стала потрескивать, должно быть, от бури биотоков, разыгравшихся в прелестной головке Табуранской.

— Предупреждаю, — облегчил муки сомнений Еремеев, — наш разговор не фиксируется на пленку. И если бы даже фиксировался, то по нынешним уголовно-процессуальным законам техническая запись его не может фигурировать в качестве обвинительного материала.

Доказательство вот оно, у меня в руках. Черная такая штучка со шнурком. Достаточно будет взять у вас мазок, чтобы идентифицировать микрофлору, оставленную на ее поверхности. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да. Сколько это будет стоить?

— Вот это деловой разговор. Тридцать тысяч.

— У меня нет такой суммы.

— Ваши друзья вам помогут. Ведь фирма не оставит в беде свою верную сотрудницу.

— А где гарантия с вашей стороны?

— Гарантия уже лежит в вашем почтовом ящике. Сходите, посмотрите. Я позвоню через четверть часа.

Он повесил трубку. Ну что же, разговор состоялся. Крючок заброшен. Охота началась. Пока все идет так, как было продумано и придумано. Он выкурил сигарету, хотя уже лет пять как бросил курить, и сменил другой телефон-автомат.

Он посмотрел на часы. Вот сейчас она открывает почтовый ящик, достает паспорт, листает, поднимается на двадцатый этаж… Пора звонить. Она взяла трубку и голос был чуть запыхавшимся. Должно быть, бежала от лифта. Только вошла.

— Вы достали гарантию?

— Да, спасибо.

— Вот так же вы получите и все остальное. Вам понятно?

— Да. — Она взяла себя в руки и голос снова стал бесстрастным и жестким. — Я согласна. Где и когда передать вам деньги?

— Чем быстрее, тем лучше. «Метлу» знаешь? — перешел он на ты.

— «Метелицу»? На Новом Арбате?

— Да. Завтра в полдень.

— Как я тебя узнаю?

— Об этом я скажу тебе завтра утром. За час до встречи.

— Договорились.

— Жди звонка.

Именно так он и хотел закончить разговор. Теперь надо было действовать. Сначала он сходил в хозтовары и купил почтовый ящик, потом наклеил на него этикетку «Для заявок в ЖЭК» и повесил его в подъезде Табуранской. В ящик предварительно положил сверточек с главной уликой — черным футлярчиком. Арчу вытряхнул в унитаз и вместо Нее насыпал слегка подожженный до арчовой желтизны сахарный песок. Ключик от ящика спрятал в бумажник.

Угрызения совести насчет противозаконности своих действий глушились тремя аргументами: «Мафия сожгла, мафия и построит». «У мафии денег много». «ФСК против мафии — «тюлькин флот» против акул. Ловят мелюзгу, а крупных хищников не трогают, или боятся, или не хотят, или не умеют».

Утром бриться не стал, чтобы не «сбрить счастье».

Проверил пистолет, личный «вальтер», который отец привез с войны домой и который тщательно прятал от сына. Открылся за неделю до смерти. «Бери. Твой будет. Нам с тобой без оружия никак нельзя».

После легкого завтрака — чашечки кофе и бутерброда с сыром — обошел вокруг весь дом № 26, подобно полководцу, осматривающему будущее поле битвы. Особое внимание проявил к бункерной мусоропровода, заглянув в глухую грязную комнатку в цокольном этаже, заставленную почти сплошь железными контейнерами. Дверь ее не запиралась, и это его очень устроило. Из бункерной он направился в пультовую лифтера-диспетчера. Показав дежурной еще не сданное удостоверение, он попросил ее отключить все лифты в доме № 26, с одиннадцати утра на полчаса. На недоуменный взгляд крашеной лимитчицы коротко бросил:

— Операцию проводим. Так надо.

— Понятно! — поспешила и даже радостно согласилась дежурная. — Всех бы их к ногтю. Развелось на нашу голову. Вы не сумлевайтесь. Отключу как надо. Хоть на полчаса, хоть на час, хоть на сутки. Лишь бы всех их… Ух! У меня сеструху обокрали.

Еремеев взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Ну что ж, ее мальчики уже наверняка в «Метле» позиции заняли. Ждите, ждите. Здесь при ней один-двое советчиков-распорядителей, помчатся вместе с ней на Арбат.

Сердце бешено колотилось, когда он вошел в подъезд ее дома. В холле, где висели три телефона-автомата, никого не было. Он набрал ее номер и оглянулся. Никого.

— Я слушаю!

— Карина, это я. Деньги приготовила?

— Да.

— Они с тобой?

— Конечно.

— Теперь слушай внимательно. Оттого, как ты выполнишь мои указания, зависят твоя свобода, безопасность и вообще вся твоя жизнь. Ты поняла?

— Разумеется.

— У тебя есть под рукой трехлитровая банка?

— Сейчас посмотрю… Есть! — удивленно откликнулась Карина.

— Теперь заверни деньги в полиэтиленовый пакет и засунь в банку. Быстро!

Наверное, это было непросто — впихнуть в неширокое горло триста купюр. Но она впихнула.

— Дальше что?

— Уложи банку в пластиковый пакет.

— Уложила.

— Какого цвета?

— Зеленого. Фирма «Аквариус».

— Ты одета?

— Да.

— Сколько времени понадобится тебе, чтобы выйти на лестничную площадку?

— Ну… Две минуты.

— Даю тебе три. Подойди к мусоропроводу и брось пакет туда. Если просрочишь — жди повестку в ФСК. Все! Время пошло.

Он повесил трубку и метнулся вон из подъезда. Стометровку до бункерной он преодолел меньше чем за минуту. Из нижнего обреза трубы мусоропровода шмякнулась в подставленный контейнер бутылка из-под шампанского, прошелестела гроздь банановой кожуры вместе с пластиковым стаканчиком из-под йогурта. Зеленого пакета не было. Он заглянул в контейнер. Это был роскошный натюрморт из смятых пестрых коробок, цветастых облаток, упаковочной фольги. Неужели не сбросит? Оставалась минута до условленного срока. Еремеев обвел взглядом бункерную. Никогда бы не подумал, что в таких стенах будет решаться его жизнь…

В трубе зазвенело бьющееся стекло и в контейнер упал сверток. Пакет! Зеленый!

Он вытряхнул осколки банки и вытащил из пластикового пакета тугой сверток зеленых купюр. В карман не засунешь. Куда? Пустячок, который он не предусмотрел, мог сорвать сейчас всю операцию. Попробуй выйди им навстречу с такой пачкой.

Джинсы — самая неудобная в мире одежда. В карманы джинсовых брюк запихнешь разве что носовой платок…

Он сунул доллары в пустую коробку из-под «Педигрипала» и бросил ее под угловой контейнер. Выскочил из бункерной. Вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Они уже катились ему навстречу — два взмокших амбала, ухватываясь на поворотах за перила. Еремеев вжался спиной в стену, и они пронеслись мимо него, как два запаленных волкодава. Он успел запомнить лицо переднего: осклабленные золотые зубы под навесом черных усов.

«Давайте, ребята, давайте, носы только не расшибите, бультерьеры хреновы…»

Он поднялся на третий этаж, открыл неопломбированный пожарный шкаф и сунул ключи от почтового ящика в зев крана-гидранта. Спустился вниз вместе с компанией возмущенных жильцов: «Опять лифты встали! И жаловаться некуда и некому…» Бультерьеры рыскали вокруг дома. Потом побежали зачем-то к троллейбусной остановке. Он вошел в бункерную и нащупал под контейнером пакет из-под собачьего корма. Доллары лежали на месте.

Еще раз отыскав взглядом фигурки неудачливых охотников, он ринулся в противоположную сторону — в лабиринт складских заборов и подъездных железнодорожных путей. В пустом товарном вагоне пересчитал пачку. Слава Богу, не «кукла». Почти новые «франклины»[3] девяностого года.