Радиус поражения - Артем Каменистый

Остановив машину перед зданием характерно-казенного вида, водитель сообщил:

— Вот. СБУ{4}. Здесь вас ждут. Вещи куда отвезти?

Вещей у Рощина было немного — кейс и сумка, заполненная дальневосточной корюшкой и бутылками с настоящим армянским коньяком. Собственно, из-за содержимого сумки ему и пришлось задержаться на таможенном контроле — в Украину легче плутоний{5} ввезти, чем спиртное и непотрошеную рыбу. Бродить с такой сумкой по логову законности было бы не слишком удобно. Рощин продиктовал водителю адрес. Предупреждать-звонить не стал — он знал, что по этому адресу его давно уже ждут с нетерпением. Для начала дождутся сумку, а там и сам доберется.

На входе у Рощина потребовали документы. Он беспомощно полез в карман, заподозрив, что здесь произошла накладка, и его никто и не думает встречать. Местные служивые наверняка не станут трепетать при виде его "корочек". Это тебе не Россия, и что такое Двенадцатое ГУМО{6}, здесь знают так же хорошо, как павианы квантовую физику. И куда ему дальше надо продвигаться, вряд ли подскажут. И очень хорошо, если не пошлют подальше — после незабываемого общения с местными таможенниками он был готов к любым сюрпризам от здешних существ в форме.

Рощин ошибся — служивые, изучив его документы, бурную радость не изобразили, но всеми дальнейшими действиями наглядно доказали, что его здесь все же ждут. Через пару минут появился майор Деверев — тот самый, с которым он общался по телефону перед вылетом. Уже на ходу он сжато проинструктировал важного гостя:

— Здесь у нас власти нет — все основывается на личных контактах. И вообще, отношения к нам сложное — верховная власть спит и видит, как бы вывести отсюда наш флот побыстрее — для НАТО место освободить. Статус у Севастополя, конечно, особый, вот только в этом деле работает СБУ, и мы никаким боком в него влезть не имеем права. Вы представить не можете, что нам пришлось проделать, чтобы организовать вашу встречу со следователем. По закону нам просто надо ждать результатов расследования, но не факт, что дождемся. Здесь ведь волшебная страна — пропадают даже уголовные дела, заведенные по факту убийства, не говоря уже о таких мелочах.

— Мелочах? Если дело мелкое, то почему им СБУ занимается?

— Да тут один интересный тип замешан — на его машине эти ребята разбились. Интересен он как раз для СБУ. Но я вам этого не говорил. И вообще, при разговоре держитесь аккуратнее — наверняка все писать будут. Не ляпните лишнего ненароком.

— Эти ваши личные контакты… Реально будет с задержанными пообщаться?

— Будем надеяться. Все что могли, мы уже сделали. Если вас в чем-то попросят пойти навстречу, рекомендую соглашаться. Взамен отблагодарят, чем смогут — здесь о взаимной выгоде не забывают. Сегодня нам припекло, завтра они на поклон пойдут. Так и живем…

Рощину неоднократно доводилось бывать в кабинетах крупных милицейских чинов и даже шишек из ФСБ. В кабинете представителя СБУ он находился впервые, но разницы не ощутил. Та же специфическая казенщина. И манера приветствовать, не выходя из-за стола, протягивая руку издалека, кое о чем говорила. Эх, ну до чего же был неправ Хрущев, подаривший Крым украинцам! Ведь никак не надавить теперь…

— Грищенко Игорь Анатольевич, — представился хозяин кабинета.

— Рощин Сергей Павлович.

— Не тот ли Рощин, что в Балаклаве прославился по той же атомной части?

Рощин ни на секунду не усомнился, что Грищенко ответ знает, так что к вопросу можно относиться, как к элементу стандартного местного приветствия.

— Нет, не тот. И даже не родственник. В России полтора миллиона Рощиных — просто однофамилец.

— Это хорошо, — улыбнулся СБУ-шник. — Тот ваш однофамилец плохую там о себе память оставил, при ликвидации арсенала. Дел наделал…

— Не он один. Безъядерный статус дался Украине нелегко — все ведь в дикой спешке делалось, на нервах, при давлении с верхов нешуточном.

— Да, естественно. Проблем тогда хватало… как и сейчас… Ну так что — к делу?

— Можно.

— Да вы присаживайтесь. Как я понимаю, вас очень интересуют стволы, которые изъяли у задержанных? Примчались вы быстро — запрос-то этим утром давали.

— Стволы? Мне сообщили только об одном пистолете — его номер прошел в запросе от вас. Мы этот пистолет очень давно ищем — если бы не сотрудничество, так бы и не узнали.

— Да, в запросе мы передали только один номер, но пистолетов все же имеется два. Вам, думаю, надо самому на это чудо взглянуть.

Грищенко подвинул к краю стола два пакета с пистолетами:

— Можете развернуть — все пальчики и образцы с них уже сняты. Даже рекомендую развернуть — сквозь пленку видно хорошо, но без нее вам ЭТО гораздо больше понравится.

Следователь явно пытался Рощина заинтриговать, и у него это неплохо получалось — тот начал ощущать приближение новых сложностей в этом и без того непростом деле. Или наоборот — мига триумфа. Но во второе верилось слабо.

Развернув первый пистолет, Рощин бегло его осмотрел, удовлетворенно произнес:

— Да — это наш ствол. Номер сходится.

— Вы на второй посмотрите. Хорошенечко посмотрите, — с непонятным намеком попросил Грищенко.

Игнорировать просьбу Рощин не стал. Развернул. Посмотрел. Посмотрел внимательно. С трудом удержал руки на месте — те неудержимо потянулись протирать глаза. Грищенко, добродушно улыбнувшись, уточнил:

— Так что — это тоже ваш?

— Похоже, тоже мой… — растерянно произнес Рощин. — Оба мои. Номера ведь одинаковые. Что за бред — кому понадобилось номер набивать такой же! Я понимаю, когда номера вытравляют, чтобы скрыть происхождение ствола, но это…

— Номер заводской — наши эксперты следов перебивки не обнаружили. Да вы посмотрите внимательно — как я просил. Вот, видите царапину на рукояти? А теперь на второй взгляните — та же царапина. И вот это сравните, и здесь вот. Можете разобрать, осмотреть внутренности. Но можете и не разбирать — эти пистолеты точная копия друг друга, их уже много раз до мелочей осматривали. И дело даже не в номерах — у них все одинаковое. Они полностью идентичны. Царапины, потертости, следы коррозии, даже частицы мусора в механизме и стволах — все совпадает. До молекулы совпадает… наверное…

Рощин, не переставая изучать пистолеты, с каждым мгновением выглядел все растеряннее и растеряннее. К такому он готов не был. Может "хохлы" решили пошутить над российским "гостем"? Бред — не нужно им это. Тогда что здесь происходит?

Грищенко, озвучивая его мысли, продолжил:

— Вы, похоже, удивлены. Как и мы. Мы, кстати, надеялись, что вы нам проясните, откуда взялись эти пистолеты-близнецы.

Рощин напрягся. Рассказать? Это, в общем-то, не гостайна, но информация не для всех. Не рассказывать? Тогда вряд ли ему позволят переговорить с задержанными. А без этого разговора он ничего не узнает — местные службисты в таком же недоумении, как и он. Ему не хотелось даже думать, что он будет объяснять по возвращении. Сказку о пистолетах, будто вышедших из-под ксерокса, начальство воспримет негативно. Странная информация и бесполезная — ответов ведь нет. Выслушав столь удивительные новости, озлобленное руководство начнет на практике ему доказывать все плюсы и минусы нетрадиционной сексуальной ориентации. Ему нужно обязательно добиться от местных содействия, значит, придется делиться. Пусть не все, но кое-что рассказать можно.

— Этот пистолет пропал семь лет назад. Пропал с нашего объекта. Если точнее — на объект было совершено разбойное нападение. Погибло несколько наших солдат и офицер. Этот "Макаров"{7} был у убитого офицера. При нападении было похищено и другое армейское имущество. С тех пор это дело так и висит — ни малейших следов не нашли. Этот первый.

— "Макаров"? — хмыкнул Грищенко. — Не думал я, что ваши бойцы охраняют ядерные арсеналы с таким старьем.

— Это был не арсенал. Ядерного оружия или его компонентов на объекте не было. Вспомогательное хозяйство и склады с разным хламом. Но все же это был наш объект. И находился он внутри охраняемого периметра. Солдат убили холодным оружием — те не оказали сопротивления. Простые срочники. Но вот на периметре стояли те еще волкодавы — мимо них не проскочить. Однако они ничего подозрительного не заметили. Также электронные средства охраны не сработали. Незадолго до случившегося объект использовался как пункт складирования компонентов ядерного оружия, для дальнейшей отправки на утилизацию — его уничтожали по международному договору. Все это уже прекратилось, но охрана оставалась серьезной. Сами понимаете, что такое ЧП не могло не наделать шума.

— То есть, если бы нападение произошло на полгода раньше, эти ребята могли бы получить доступ к…

— Да, именно так. У них был шанс получить то, с помощью чего, при наличии специалистов и вполне доступного оборудования, можно было сделать взрывное устройство. Очень серьезное устройство. Хотя это маловероятно — материалы находились за вторым периметром, в спецскладе, в тяжелых контейнерах, под усиленной охраной. Но вы должны понимать — это все равно серьезное ЧП.