Сжечь правду - Екатерина Спирина

– Ну… Здесь, в Ломбардии8, находятся два красивейших озера. По крайней мере, говорят, что Гарда и Комо очень красивые озера. Когда я собиралась сюда, я подумала, что было бы неплохо взглянуть на Комо, раз оно будет так близко.

– Едва ли оно близко, – усмехнулся я. – 100 километров и два с половиной часа езды.

– Это если на велосипеде ехать? – иронично спросила она.

– Нет, на машине. На горных дорогах особо не разгонишься.

– Ясно. Не знаешь, как туда добраться?

– Своим ходом? Понятия не имею, – пожал я плечами. – Но моя машина в твоем полном распоряжении вместе с гидом.

Мадонна, что я делаю?! Мало мне того, что мы неделю почти не расстаемся. Но проводить время на горных склонах и в остериях – это одно, а поехать вдвоем в Комо – это значит сблизиться еще больше. Потому что такие города, как Комо, сближают! Там нет туристов, нет суеты, там царит совсем другая атмосфера – небольшого спокойного городка, где все друг друга знают. Эдакая семейная обстановка тепла и уюта. Хочется замедлить шаг, может, даже остановиться, и наслаждаться моментом, созерцая красоту вокруг. А когда наслаждаешься моментом с кем-то, это сближает.

– Ты готов пожертвовать предпоследним днем катания ради Комо? – с насмешкой спросила Кьяра.

– Между прочим, Комо – весьма достойный город. А вид с маяка вообще способен лишить дара речи. Так что я бы не назвал это жертвой…

Хотя я бы пожертвовал этот день и на банальное сидение в номере и не посчитал бы это жертвой. Если бы в номере была она.

В 10 утра я уже парковал машину в одном из жилых переулков маленького города, примостившегося у самого озера, в зеркальной глади которого отражались холмы и горы. С них плавно спускались умиротворение и покой. По холмам кое-где были хаотично разбросаны разноцветные дома, а над озером грациозно летали чайки – олицетворение свободы. Как бы я хотел быть сейчас свободен, как вон та белоснежная чайка…

– Хотел бы вспорхнуть, как она? – вздрогнул я от неожиданного вопроса Кьяры, которая с улыбкой смотрела на меня.

– Угу… Стать свободным… Выйти за пределы возможностей… – ответил я.

– И что бы ты делал со своей свободой?

Например, прижал бы ее к себе так крепко, что у нее бы перехватило дыхание.

– Неспешно наслаждался бы жизнью… Но оставим в покое философию и обратимся к более приземленной науке: географии, – решил я сменить тему, а то мало ли что может сорваться с моих губ. – Озеро, что плещется у твоих ног, – одно из самых глубоких в Европе. Глубина в некоторых местах достигает 410 метров.

– Страшно плыть там, где под тобой бездна, – заметила Кьяра.

– Ты же любишь адреналин.

– В горах он другой… – задумчиво сказала она. – Там ты летишь вниз, и адреналин бурлит в твоей крови. А здесь с тобой ничего особо не происходит, но мысль о том, что могло бы произойти, не дает покоя.

– Надо меньше думать о несуществующих проблемах и больше наслаждаться моментом.

– У тебя сегодня безмерно философское настроение, – улыбнулась Кьяра.

– Хорошо, раз философия тебя не занимает…

– Да нет, почему? – засмеялась она, прервав меня. – Философствуй, на здоровье.

– Нет уж, оставим лирику и обратимся к физике.

– Физике?! Послушай, физика для меня – наука весьма туманная.

– Придется мне твой туман чуть рассеять. Вот скажи мне, горнолыжница, кто изобрел электричество?

– Ммммм… – протянула она, нахмурив лоб. – Мне, конечно, не хочется показаться невеждой, но я не знаю. Единственное предположение, которое мне приходит в голову, – это Вольта, поскольку его именем названа единица измерения электрического потенциала.

Я чуть не выронил из рук фотоаппарат и изумленно уставился на нее. Далеко не каждая представительница слабого пола способна делать такие предположения в туманной науке физике.

– Либо в прошлой жизни ты была физиком, либо твой мозг подключен к Википедии.

– Я угадала? – счастливо рассмеялась она.

– Скорее использовала своей IQ. Brava!

– Спасибо, – смутилась она и покраснела.

– А теперь взгляни на вон то белое здание, которое чем-то отдаленно напоминает… Что, кстати, оно тебе напоминает? – решил я проверить ее познания в другой области. Мне нравилось открывать в ней новые удивительные черты.

– Наверно, римский Пантеон, – смело взглянув мне в глаза, ответила Кьяра.

– У нас с тобой одинаковые ассоциации, – усмехнулся я. – Правда, не только у нас. Потому что архитектор храма, Федерико Фиджерио, действительно черпал вдохновение у римского Пантеона. А здание это называется Храмом Вольта в честь всемирно известного изобретателя электричества и обыкновенной батарейки.

– Так он родился в Комо? – удивилась Кьяра.

– Да, именно здесь он и родился. Но должен тебе сказать, что Алессандро Вольта не был гением от рождения. Он вообще был незаконнорожденным сыном священника, а потому родители отдали его кормилице и почти сразу забыли о нем.

– Как можно забыть о своем ребенке?! Едва ли таких можно назвать родителями… – сказала она, и в глазах ее сверкнул мрачный огонек.

Я внимательно ее рассматривал. Наверно, из нее будет хорошая мама…

– Тем не менее, он жил с кормилицей на горе Брунате, куда нам предстоит сегодня залезть и сойти с ума от пейзажей. Алессандро тоже взирал на эти пейзажи, живя на лоне природы и самостоятельно познавая окружающий мир. Им особо никто не занимался, и говорят, что он заговорил более или менее вразумительно лишь годам к 7. Примерно в этом возрасте он попал под опеку своего дяди каноника, который внес в его жизнь латынь, музыку, естественные науки и энциклопедии. Алессандро зачитывался трудами Ньютона, а точное предсказание Галлеем появления на небосклоне новой кометы заставило его окончательно уйти в физику. Он преподавал эту науку здесь в гимназии, потом был профессором в университете Павии, а потом и деканом философского факультета в университете Падуи. Еще он поразил жителей своего родного города Комо тем, что построил здесь первый громоотвод, а на него прикрепил колокольчики, которые в грозу звенели.

– Хаха, – рассмеялась Кьяра. – Зачем в грозу звенеть?

– Не знаю. Может, думал, что мелодичный звон колокольчиков сделает раскаты грома менее зловещими и отпугнет грозу. Ты же знаешь, что раньше люди верили во многие интересные вещи, лишенные всякого разума. Между прочим, первый громоотвод был создан именно здесь неслучайно. Комо – самый дождливый город Италии, здесь даже бывает высокая вода, как в Венеции.

– Вот это да! Невероятно! – воскликнула Кьяра.

Мы еще некоторое время обсуждали неоклассический Храм Вольта и самого физика, после чего направили свои стопы в сторону исторического центра, перекусив кусочком свежей пиццы. Кьяра с любопытством крутила во все стороны головой, рассматривая невысокие аккуратные дома на узких мощеных улочках, а я периодически фотографировал ее. Я в тот момент несерьезно отнесся к этому, совсем не приняв во внимание, что потом мне надо будет разбирать эти снимки, вспоминать эту волшебную неделю вместо того, чтобы навсегда вычеркнуть ее из своей жизни. Но я с увлечением человека, для которого фотография является страстью, продолжал фотографировать Комо и Кьяру на его фоне.

Комо и Кьяра. Кьяра и Комо… Она так гармонично вписывалась в этот город, что временами казалась мне его жительницей. Это ощущение перечеркивалось лишь тем фактом, что я рассказывал ей о Комо, а не наоборот.

Совсем неожиданно мы вышли на его центральную площадь. Она была маленькая и уютная, окруженная невысокими домами с красными крышами (это, правда, видно только с горы, на которую мы забрались позже) и с портиками, где прячутся различные магазинчики и ресторанчики, а в самом центре стоит Дуомо. Я не знал, интересуют ли Кьяру шедевры искусства. Я очень редко встречал молодых людей, которые бы по-настоящему увлекались памятниками истории, но Кьяра, ясное дело, не имела к ним никакого отношения.

– Ух ты, какой собор! Это Дуомо? – Я кивнул, а она продолжила: – Я так понимаю, этот собор тоже представляет собой смешение стилей, как Дуомо в Милане? По крайней мере, я вижу здесь элементы готики, Возрождения и барокко.

Я не мог поверить своим ушам. Современная девушка, едва взглянув на архитектурную постройку, определяет стили, ей характерные. Почему-то мне ее ровесницы попадались обычно с гораздо более приземленными увлечениями.

– В прошлой жизни ты была еще и искусствоведом? – спросил я, сбитый с толку.

– Нет, – рассмеялась она. – Но я ведь работаю в редакции журнала, связанного с путешествиями, а до этого я училась в университете, правда, заочно, на факультете истории искусств. Я много изучала искусство Италии.