Снежная ночь с незнакомцем (сборник) - Джулия Лэндон

Джорджиана задумалась. Она хотела сказать: «Все, что угодно. Все, что не имело бы ни малейшего отношения к этому месту и этим людям», – но чувствовала, что уже достаточно заинтересовала виконта, и не решалась рисковать дальше. Она уже один раз поступила глупо сегодня, поддалась порыву, и теперь, с трудом избежав последствий своего поступка, не могла позволить себе играть с судьбой. Пришла пора снова уйти в тень.

– Там очень жарко, как я понимаю, – сказала она тихим голосом. – И там жарко весь год? Я думаю, это должно быть утомительно.

Нед попытался скрыть свое разочарование. Он ожидал более острого интереса и большего интеллекта. Она же говорила совсем как скучающие мисс, с которыми он встречался в Лондоне и чьи мамочки пытались навязать их ему, самому богатому и самому привлекательному холостяку города.

Смешно, как бывшая «паршивая овца» превратилась в звезду сезона, думал он, скривив губы в иронической усмешке. Поразительно, как получение богатства может изменить брачные перспективы.

Джорджиана заметила улыбку и прикусила язык. При других обстоятельствах она прямо спросила бы его, какая мысль вызвала эту улыбку. Но такой вопрос задала бы Джорджи, а не Джорджиана.

– Я люблю жару, – мягко заметил Нед. – В отличие от многих других. – Он глотнул вина.

– А вы убили тигра, лорд Аллентон? – спросила соседка, сидевшая слева, выразительно содрогаясь. – Вы там были с одним из… о, как они там называют королей? Такое глупое слово, – болтала она, прикрываясь веером.

– Махараджи, – подсказала Джорджиана. – Они называются «махараджи», миссис Эддингтон. И ездят на слонах в чем-то под названием «паланкин». А когда их охотники выслеживают тигра, то убивают его. Очень мужественно, полагаю. Не так ли, лорд Аллентон?

Нед посмотрел на нее с нескрываемым веселым интересом. Ее презрение было настолько явным, что он не мог поверить, будто никто больше из сидевших за столом не расслышал его. Но никто даже не удивился, и Белтон сказал:

– Вы слишком начитанная, Джорджиана. Я всегда это говорил: женщине не следует… высказывать свои идеи.

– Какие идеи, Годфри? – спросила она сладким голоском. – Вы должны объяснить, чтобы я знала, о чем не надо думать.

И Джорджиана тут же прокляла свой непокорный язык. Она снова рисковала. Не с Годфри, который не понимал сарказм, даже если бы его вбивали ему в голову крикетной битой. Зато этот виконт Аллентон принадлежал к совсем другой породе.

Она сжалась на своем стуле, как будто могла совсем исчезнуть из его поля зрения.

– Нет, это далеко не мужество, – тихо сказал Нед. – Но почему вы пытаетесь спрятаться под стол?

– Я не пытаюсь, – с пылающими щеками упрямо возразила она. Она понимала, что только осложняет свое положение, но прошло два года с тех пор, когда ее беспокоило, что кто-то видит ее насквозь в ее маленьких представлениях. Никто, даже Роджер Селби, не подозревал, что ее покорность и уступчивость неискренни. А этот незнакомец, казалось, за один час точно оценил ее. Но не до конца, напомнила она себе. Этого не могло произойти.

– Моя ошибка, мадам, – сказал Нед с усмешкой и, к ее радости, не обращался к ней, пока на стол не поставили второе блюдо.

– Я должен поздравить вашего кузена: у него хороший повар, – сказал он и взял на вилку кусок цыпленка в сливках. – Удивительно вкусно.

– Почему удивительно? – спросила Джорджиана, помешивая ложечкой мусс из спаржи.

– Насколько я помню, пища в этих краях очень простая, сытная, но никаких деликатесов, – сказал он. – Эта же имеет очень тонкий привкус.

– О, вы можете поблагодарить за это мою подопечную, сэр, – заявил Селби, протягивая руку к графину; лицо у него стало краснее, чем обычно. – Как только вошла в дом, она произвела в кухне настоящую революцию. И она не брезгует время от времени своими руками готовить соус. Разве это не правда, Джорджиана?

– Иногда мне нравится что-нибудь приготовить, кузен, – ответила она.

Годфри разразился грубым смехом.

– И такая вкуснота выходит из рук женщины с аппетитом птички.

– Эти птички, Годфри, в день съедают корма в двадцать раз больше, чем весят сами, – парировала Джорджиана. – Сомневаюсь, что это сравнимо с моим аппетитом.

Раздался общий смех, и Годфри сердито посмотрел на нее. Джорджиана знала, как далеко может зайти, не возбуждая в нем ярость. Годфри не выносил, когда на людях становился мишенью шуток, а собравшееся здесь общество едва ли стало бы сдерживать его. Поэтому она успокаивающе улыбнулась, надеясь, что он остынет, не дойдя до точки кипения. И к ее радости, он пробормотал что-то и уткнулся носом во вновь наполненный бокал.

Нед услышал ее тихий вздох облегчения и почувствовал, как расслабились мышцы ее тела. Что-то здесь происходило, что-то определенно вызывавшее беспокойство. Отчасти Нед жалел, что судьба не занесла его в пургу в какое-то другое место, но сильнее всего его мучило любопытство. Эта потрясающая Джорджиана Кэри была загадкой, которую ему очень хотелось разгадать.

Джорджиана с нетерпением ждала минуты, когда она, выполнявшая обязанности хозяйки дома своего кузена, могла подать дамам знак, что им следует удалиться. Чем скорее она скроется с глаз Годфри, тем скорее тот забудет ее шутку на дне графина.

Наконец Джорджиана оттолкнула свой стул, и в то же мгновение Аллентон вскочил на ноги и подхватил ее под локоть. Остальные женщины вышли следом за ней из столовой, и она впервые позволила себе по-настоящему расслабиться. Женщины не представляли собой для нее угрозы, если не считать скуку, но Джорджиана к этому привыкла.

В гостиной она разлила чай, и как только дамы принялись громко обсуждать сплетни, подошла к пианино. Здесь она по крайней мере могла найти мир и покой. Правда, лишь до тех пор, пока не появится Годфри и не потребует сыграть что-нибудь веселенькое, если ей вообще разрешат играть.

Погруженная в музыку, Джорджиана не сразу заметила фигуру, стоявшую немного в стороне. Прислонившись к дивану и сложив на груди руки, виконт пристально смотрел на нее. Ее пальцы застыли на клавишах.

– Лорд Аллентон, я не знала, что вы здесь.

– Простите, – сказал он, – я не хотел мешать вам. Вы превосходная пианистка, леди Джорджиана.

Она пожала плечами.

– Не совсем так. Я знала многих, кто играл значительно лучше меня. – Чуть сдвинув брови, она посмотрела на него. – Вы что-то рано отказались от портвейна, сэр.

– Я предпочитаю оставаться с ясной головой.

– Ну тогда вы одиноки в этой компании, милорд. – Джорджиана решительно закрыла пианино и встала. – Впереди еще двенадцать дней Рождества.

– Вы говорите это так, как будто предстоящие праздники не очень радуют вас, – заметил он, не сводя острого взгляда с ее лица.

– Это всего лишь двенадцать дней, – ответила она, проходя мимо него к подносу с чаем.

– Правда. – Нед пошел следом за ней. – А кого сегодня выберут Князем беспорядков?

– Выбор будет между Годфри и моим кузеном. И они предпочтут моего кузена… если что-то соображают, – сказала она не задумываясь. – Он единственный, кто, даже будучи пьяным, способен овладеть ситуацией, если она выйдет из-под контроля.

– Тогда я и буду так голосовать. – Нед покачал головой и нахмурился.

– Что случилось? – резко спросила Джорджиана. – Почему вы так на меня смотрите?

– Честно говоря, не знаю, – признался он. – Есть в вас… что-то знакомое. Я чувствую уверенность, будто мы раньше встречались, и в то же время знаю, что этого не случалось. Десять лет назад, когда я уехал в Индию, вы еще носили короткие юбочки.

– Мне было десять лет, – сказала она. – Конечно, мы не встречались. Но такое ощущение бывает… просто дежа-вю. Так сколько времени вы пробыли в Лондоне после возвращения из Индии… до того как приехали сюда?

– Только четыре недели, – сказал он, охотно меняя тему разговора. – Я подумал, что несколько недель, проведенных на юге между Индией и морозным севером, помогут мне адаптироваться. – Нед рассмеялся. – Сомневаюсь, что это получилось.

Джорджиана рассеянно улыбнулась. Из холла донеслись возбужденные голоса, возвещавшие появление остальных джентльменов.

– Сюда, сюда, больше никакого безвкусного пойла, – заявил Роджер Селби, входя в гостиную с двумя бутылками шампанского в руках. За ним следовал Годфри тоже с парой бутылок. – Это Рождество, леди, и я приказываю, что сегодня ночью никто не будет пить чай… как и во все двенадцать рождественских ночей. – Роджер взмахнул бутылками. – Годфри, открывай свои, а я открою мои.

Пробки выскочили, и полилось золотистое вино. Нед хотел занять Джорджиану разговором, но она избегала его, почти все время оставаясь рядом с женихом: наполняла его бокал, гладила по плечу, ласково улыбалась. Но Нед заметил, что она только прикасается к своему бокалу, искусно изображая, будто немного пьяна. Он наблюдал эту сценку с равнодушием чужого человека, хотя его интересовало, что же в действительности происходит.