#тыжемать. Материнство по правилам и без - Надя Папудогло

Где-то через час муж заснул и упал со стула. Пришла акушерка, проверила показатели и решительно ввела мне окситоцин, велев подождать еще чуть-чуть. Муж жалобно попросился погулять и ушел.

Вскоре я услышала в коридоре смех своего врача. Натягивая перчатки и сверкая улыбкой, он вошел в палату и сказал: «OK, let’s start[4]». И мы начали, бодро и весело. В какой-то момент доктор поинтересовался, где же мой муж. Я сказала, что, по моим предположениям, он спит в машине на парковке. Врач рассмеялся и сказал: «Окей, Надя, а теперь я тебя немного разрежу. Но ты не бойся, it won’t break your anatomy[5]». Через пять минут на свет появился бодрый малыш К.

«It’s a boy, Nadia![6]» – воскликнул мой врач, шлепнув мне на живот чумазое и энергично вопящее существо с растрепанными черными волосами. «What a surprise![7]» – решила не отставать я в демонстрации чувства юмора. Врач смеялся, акушерка улыбалась, в палате появилась дама в розовой пижамке и забрала у меня с груди крикуна. Вернулся он ко мне уже чистым, одетым в голубой костюмчик с золотыми позументами и в забавной шапочке на голове. Муж успел к шапочному разбору, ему достался чистенький и умеренно возмущенный младенец. Доктор стянул перчатки, посмотрел на себя в зеркало и спросил: «So how are you?[8]» – «Magical mystery tour[9]». – Я не придумала ничего лучше в ответ.

И что мне со всем этим делать?

Сразу после родов меня спросили: вы грудью кормить будете или из бутылки? Времени на размышления не было. Понятно, что задуматься о таких вопросах стоит заранее, но ведь можно обдумать все еще раз… Я выбрала – кормить грудью.

Первый совместный день с младенцем для меня начался с вопроса медсестры, которая интересовалась, не возражаю ли я против спагетти с морепродуктами на обед. Я не возражала. Затем мне предложили выбрать между чаем и кофе. Я задумалась и поинтересовалась, не вреден ли кофе кормящим матерям. Медсестра сказала, что она лично ничего не слышала о возможных противопоказаниях. Я расслабилась и выбрала кофе. Младенец спал в пластиковой люльке рядом, сопел, помахивал ручками и внимания не требовал.

Я съела спагетти, выпила кофе, открыла книжку. Младенец хрюкнул. Потом еще раз. И еще раз. Пока я обдумывала, означает ли хрюканье то, что ребенок голоден, он разразился басистым плачем, подтверждая, что еда – это жизнь. Я попыталась покормить его. Он, конечно, не отказывался и даже пытался есть. Но процесс давался ему тяжело, каждую минуту он отрывался от груди, смотрел куда-то в пространство из-под нахмуренных бровок и всхлипывал. Кормление не получалось. Идиллические картинки, виденные в кино, – новорожденный приникает к материнской груди, по лицу матери разливается блаженная улыбка – рушились. Я начинала злиться.

Весь день мы провели в борьбе друг с другом. Я пыталась заставить ребенка есть, ребенок пытался заставить меня накормить его. Попытки были по большей части тщетные, малыш рыдал, я старалась не рыдать. Ночью ситуация ухудшилась. Пока все благонравные французские младенцы, наевшись полезного материнского молока, спали, мой русский боец рыдал на весь блок. После полуночи я поняла, что надо что-то делать. Как непротивленец, я выбрала самый простой путь: подошла к дежурной медсестре и сказала, что мне нужна бутылка с молочной смесью. Медсестра вскинула брови, пролистала бумажки и парировала: «You choose breastfeeding». И опустила глаза в графики замера температуры.

Мы препирались минут пятнадцать. Крик Константина уже слышал не только наш блок, но, я думаю, и весь роддом. В палатах зашевелились. Вскоре послышался писк еще одного новорожденного, через пару секунд присоединился третий. Медсестра начала нервничать, я усилила давление. Наконец я добилась желаемого: мне была выдана бутылочка с пожеланием все-таки завтра днем достаточно потренироваться и впредь не просить нарушить правила.

К. выпил смесь и через секунду уже спал. Однако проблема не была решена. С едой не ладилось. Ребенок то спал, то плакал. Пытался бить меня своими крошечными руками, но удавалось ему это плохо. Я боролась с пораженческими настроениями и желанием попросить еще бутылочку. А потом еще бутылочку. И еще, и еще.

По ночам я ходила по палате, носила младенца на руках и пела ему революционные песни, сохранившиеся в памяти еще со школьных времен, периодически – из уважения к приютившей меня стране – разбавляя их марсельезой. Когда мальчик засыпал, я стояла у окна и рассматривала проституток, которые тусовались на углу у роддома, ловили клиентов, пили водку из горлá и тоже что-то пели. Потом светало, приходил отец ребенка, становилось легче, потому что на папиных руках К. устраивался уютным калачиком и моментально задремывал. Дружественная мне медсестра, которая, к сожалению, не говорила по-английски, присаживалась на край моей кровати и произносила что-то ободряющее, заодно обучая, как правильно прикладывать ребенка к груди.

Через три дня нас с ребенком, измученных бессонницей (это про меня) и борьбой с материнской грудью (это про К., похудевшего на пятьсот граммов), выписали из роддома. Педиатр строго сказал мне на прощание, что я должна тренироваться и что к следующему осмотру врача К. должен хотя бы набрать потерянный вес. Я стиснула зубы и приняла вызов. Через две недели мы прибыли к врачу, который развел руками и сказал: «Какой же у вас упитанный малыш». Еще через две недели меня попросили сбавить активность в молочном производстве, так как у ребенка вырос второй подбородок. Это была наша первая с ним совместная победа.

Грудное вскармливание

Ребенок исправно ел, толстел, розовел, ходил в туалет. Меня хвалил педиатр, мной гордились близкие. В наш-то век, когда смартфоны и планшеты перерождаются каждый месяц, выкармливать ребенка молоком – это такой вызов! Но, конечно же, все знают, что ни одна бутылка со смесью не заменит материнского молока. Оно – единственный путь к сильному иммунитету (так, по крайней мере, многие утверждают). Грудное вскармливание дает ребенку ощущение силы и покоя, которое не заменят ни один матрас и подушка. Все эти аргументы прочно засели в мою голову, а потому я принялась усиленно кормить.

Сама я, правда, порой изрядно утомлялась от всего происходящего. Хотя бы потому, что К. ел каждые три часа по сорок минут. И никак не меньше. С расстановкой, вкусом, знанием дела. Пока он ел, я читала. Сперва я просто взялась закрывать некие лакуны. Читала давно отложенные книги, недочитанные романы, профессиональную литературу. К концу первого месяца вскармливания выяснилось, что я поглощаю примерно одну книгу за двое суток. Вскоре все книжные гештальты были закрыты, я взялась за чтение новинок. От новинок перешла к полным собраниям сочинений. От полных собраний сочинений – к легкой литературе, перечитав еще раз, например, похождения Дживса и Вустера. И в какой-то момент я поняла, что больше не могу читать. Просто не могу. Жесткий диск переполнен.

Помимо этого я пыталась поставить систему кормления в жесткие рамки современных технологий. Я скачала и установила на планшет специальное приложение, которое составляло бы для меня график кормлений, исходя из имеющейся статистики предыдущих кормлений, рассчитывало бы суммарное время кормлений и даже запоминало бы, сколько из какой груди К. съел. Но мой расслабленный младенец с хорошим аппетитом победил высокие технологии. Скачанное мной приложение не способно было принять тот факт, что дети могут есть более получаса. А потому ломался весь сбор статистики. Я удалила приложение и вернулась к чтению.

Одним из дополнительных аргументов в пользу грудного вскармливания было еще и то, что вы с ребенком превращаетесь в такую автономную группу, которой не страшны переезды и перемены мест. Потому что питание и спокойствие у вас всегда с собой. Мы много переезжали и меняли места, но я так и не научилась на глазах у восторженной публики кормить малыша. Я неоднократно видела, как это делают другие женщины, но сама упорно стеснялась (и сейчас думаю, что зря; надо беречь себя и свои нервы). Я сбивалась с ног в поисках тихих мест (например, в пыльном углу церкви в центре Милана или высоко на горе и глубоко в парке в Ницце). После этого надежно оборачивала себя и Коку шарфом и начинала кормить младенца, который отказывался спокойно есть, так как ему, видите ли, шарф мешал. Он, дескать, хочет на птичек смотреть и дышать свежим воздухом, а я его обматываю нелепой тряпкой. Снимай, мама, тряпочку, снимай. Иначе сейчас как закричу!!!

Многие молодые матери рассказывали мне о том, как прекрасно грудное вскармливание. Не знаю, то ли природный прагматизм, то ли эгоизм не позволял мне достигнуть того экстатического состояния, о котором говорили «коллеги». Присутствие ребенка у груди не оказывало на меня расслабляющего и умиротворяющего эффекта. Наверно, какая-то ошибка при сборке, потому что я знаю миллионы фанатов грудного вскармливания, которые от него не устают (и при этом они совершенно нормальные люди, а не одержимые сектанты). Но если уж такая ошибка есть, не надо делать себя ее заложником, решила я.