'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Винтолёт, цокая лопастями, завис над промокшей насквозь фигурой, и тут же, не выпуская полозьев, потащил наверх люк.
Фигура прыгнула внутрь, чувствуя, как палубу под ногами тут же весьма резво потащило обратно в небеса. Люк захлопнулся и рёв ветра пополам с гулом роторов тут же удалился куда-то на невозможно далёкую дистанцию, такую далёкую, будто грозы за обшивкой не существовало вовсе. Впрочем, тамбур так и оставался закрыт.
«Вы не отвечаете на вызов».
Голос из ниоткуда был женским, слегка нервным. Говорившая произносила английские слова с едва заметным акцентом жителей западных аррондисманов с акцентом на последний слог.
Фигура в ответ пожала плечами. Ещё пару секунд пришлось на поиски тангенты, фигура наклонилась к устройству связи с высоты своего двухметрового роста и из такой неловкой позы ответила:
– Прошу прощения. Но у меня с собой нет напульсника.
Голос у фигуры был расслабленно-спокойным, будто он до сих пор полностью контролировал ситуацию. Или во всяком случае ничуть не был обеспокоен тем, что он заперт в тёмном тамбуре винтолёта, летящего в неизвестность.
«Хм. Тогда представьтесь».
– Меня зовут Ренат. А вас?
На том конце хихикнули.
«Меня – Лили. И всё-таки, вы выставили маяк с просьбой о помощи, но предупреждаю, мы с отцом летим на юг и если вы…»
– Мне ровно туда и нужно. Я резидент Мегаполиса, если вы беспокоитесь об этом, можете прочитать мою иммунную карту. Откройте, я не доставлю вам хлопот.
Последнее он произнёс почти просительно, но всё равно с некоторой усмешкой.
Пауза с ответом на этот раз затянулась. По ту сторону переборки совещались. Фигура назвавшегося Ренатом смиренно ждала.
«Можете войти».
Глаза некоторое время привыкали к свету. Тилтвинг уже забрался обратно на эшелон и теперь двигался выше грозового фронта. Впрочем, он так и так должен был его обогнать.
– Здравствуйте, хм, Ренат.
Две пары глаз разглядывали мокрую фигуру.
– Дать вам полотенце?
– Если вам будет угодно.
Пока гость обтирался, особенно уделив внимание своему рюкзаку, его продолжали поедать глазами. Впрочем, пилот винтолёта – седовласый властный мужчина, в котором легко было узнать того самого сенатора – уже отвернулся обратно к приборной панели. А вот владелица того самого женского голоса в передатчике продолжала наблюдать.
– Прошу прощения, Ренат, мне следовало сразу обратить внимание на сигнал вашей помпы. Как-то непривычно видеть человека без напульсника.
– Ничего страшно, Лили, – благосклонно кивнула фигура, почти вернувшая себе человеческий вид. Впрочем, полотенце теперь всё было в грязных разводах. Покрутив головой, безбилетник не нашёл ничего умнее, чем неловко закинуть его на камбуз. – Вы меня простите, что так к вам ворвался. Наверное, спешите по делам?..
– О да, мой отец очень спешил, но маяк есть маяк, мы же над аутлендом.
– Резонно, и я вам страшно благодарен. Тем более в такую грозу.
Последнее гость сказал чуть громче, как бы обращаясь к спине сенатора. Тот в ответ поёрзал, но промолчал.
– Как вы вообще здесь очутились, Ренат? Вы кстати знаете, что ваше имя с латыни переводится как «вновьрождённый»?
Ответную усмешку можно было интерпретировать как угодно, от скептического «ну да, ну да» до усталого «мне часто это говорят».
– Догадываюсь. А очутился по случаю. Ждал вас.
Тут сенатор заметно напрягся, но вновь не стал оборачиваться.
– Ну, то есть не персонально вас, любую попутку. Мы с парнями занимаемся наладкой третьего фузионного энергоблока на опреснителе, и тут меня вызывают в Ин-Салах, в штаб-квартиру Корпуса миротворцев, мол, прибывает грузовой суборбитальник с тритием, срочно забирайте. А у нас как назло ни одного свободного коптера. Пришлось вот так, на удачу.
– Понятно. А что местные?
– Местные нам не станут помогать, даже если мы им к виску пушку приставим, вы же знаете. Да и откуда у них коптеры, а тем более тилтвинги.
Лили понимающе закивала.
– Мы над этим работаем.
О, сенатор голос подал.
– Простите?
Ренат сделал вид, что не расслышал. Его всё происходящее начинало забавлять, несмотря на недовольство сенатора.
– Я говорю, мы над этим работаем, и вам, молодой человек, вольно над этим потешаться, но эту проблему не так-то просто решить.
Говоря это, сенатор всё-таки обернулся от своих приборов сторону безбилетника. На его строгом лице сильнее обычного прорезались морщины. Достойная картина – государственный муж доносит важную мысль до рядового избирателя.
– Мы, со своей стороны, стараемся сделать всё возможное, чтобы преодолеть стену разногласий между участниками переговоров.
– Ну мы тут тоже, как бы, трудимся. Простите, если вас чем-то задел, но нас не представили, так что я не очень…
– Мой отец, – благосклонно перебила лепечущего Рената Лили, – сенатор от двенадцатого аррондисмана Мегаполиса Виктор Мажинэ.
Сенатор благосклонно кивнул.
– А, ясно. Вы же тоже в Ин-Салах, на мирную конференцию? Это мне повезло, нет, правда, спасибо, что отозвались на маяк, я бы там до сих пор мокрый стоял, летают здесь нечасто.
По лицу Рената невозможно было понять, это он сейчас искренне, или издевается. Так что сенатор предпочёл удобную себе версию.
– Это Лили меня заставила. Я, честно говоря, не был склонен снижаться, учитывая грозовой фронт.
– Папа, ты не себя наговариваешь!
Забавно наблюдать за этой парочкой. Видимо, сенатор был куда старше, чем желал казаться. Может, уже и под девяносто.
– Я тоже думаю, что сенатор скромничает. В конце концов, аварийные маяки для того и внесены в лётный кодекс, чтобы гражданская авиация тоже могла участвовать в распределении общего блага.
Ренат не спешил убирать вежливую полуулыбку с лица.
– Да и мало ли, что там могло случиться внизу, правда?
– Да-да, конечно, – сдался сенатор. Ну не хотелось ему изображать радушного хозяина. – Да вы не стойте, располагайтесь, молодой человек.
– Спасибо за гостеприимство.
Безбилетник послушно присел на краешек кресла. Здесь его снова стало слепить солнце из иллюминатора, но продолжать стоять в три погибели действительно уже было неловко.
– Так всё-таки, по поводу конференции, есть шанс, что нападения на опреснители прекратятся? Это очень мешает работать, если честно.
– Папа говорит, что стороны обязательно достигнут взаимопонимания.
– Ничего такого я не говорил, – всплеснул руками сенатор, – но мы постараемся.
Ренат в ответ с сомнением покачал головой.
– Но неужели это так сложно? Столько лет прошло, а мы по-прежнему автоматические турели по периметру ставим на каждом вновь возводимом объекте.
– А вы давно выглядывали наружу?
Вопрос сенатора поставил Рената в тупик.
– Да я как бы только оттуда. Снаружи.
– Я не об этом. Полюбопытствуйте, фронт остался позади.
Пришлось вставать.
И правда, вид отсюда даже сквозь полуденный смог был занятный. Блескучая стеклянная поверхность барханов волнами расходилась до самого горизонта, и только с подветренной стороны песчаные волны начинали чернеть, контрастируя со стерильной белизной всего прочего.
– Красиво. Это всё соль?
– Она самая. Миллионы квадратных километров солончаков. Распреснение Средиземного моря в пике составило пятнадцать промилле, то есть Северная Африка, как губка, фактически единомоментно, за какое-то десятилетие впитала в себя до шестидесяти тысяч кубических километров соли. Большая часть этой соли в итоге была выпарена на поверхности, прежде чем мы сумели заткнуть бреши в Нубийско-Аравийском щите.
– Я понимаю, именно потому для опреснения и нужны мощности наших фузионных генераторов. Петаватты энергии, потраченные на электролиз. Но почему на нас всё время нападают?
Сенатор переглянулся с дочерью.
– Вы были когда-нибудь в районе того щита?
– Нет, а это что-то меняет?
– Там не просто пустыня, и не просто солончак. Затыкать бреши пришлось ядерными фугасами, просаживая и уплотняя приповерхностные слои щита. А с учётом климатического прилива уровень моря к тому моменту и так поднялся на пять метров.
Но Ренат уже догадался, о чём речь.
– Так это вы затопили Каир. Было двадцать три метра…
– Да, стало три.
