"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Вильгельм криво усмехнулся и заметил:

– К счастью, немцы не турки и вряд ли в массе своей допускают мысль о том, что русская армия сильнее германской.

– Это действительно так, ваше величество. Но недооценивать русских я бы не стал. Россия весьма серьезно изменилась, мой государь. Особенно за этот год. Новый царь Михаил вдохнул в эту страну новую силу и новую энергию. Россия меняется прямо на глазах. Я был в Константинополе, Одессе, Киеве, Москве, Пскове, Риге и Санкт-Петербурге. Россия бурлит, но не стихией брожения, гниения и развала, а созидательной энергией движения вперед.

Кайзер кивнул.

– Продолжайте, адмирал. Я хочу услышать ваши впечатления. Расскажите о своих наблюдениях, ведь вы проехали всю Россию с юга на север, не так ли?

Сушон склонил голову в утвердительном поклоне.

– Это так, ваше величество. Маршрут действительно выбирал я сам, а потому могу ответственно заявить, что все, чему свидетелем я был, не было специально подстроено или организовано для того, чтобы ввести меня в заблуждение. Разумеется, я не знаю русский язык и могу судить только на основании своих собственных наблюдений и ощущений, а также на общей атмосфере на улицах городов, в поездах, на вокзалах, на рынках, в ресторанах и прочих местах, где мне довелось побывать. Первое, что сразу бросается в глаза, – чрезвычайная популярность русской императорской четы в народе. Особенно в армии и на флоте. Их портреты повсюду, их буквально боготворят. Второе – дух неизбежной победы витает в воздухе. Победы на фронтах вселили уверенность в русские армию и народ. Третье. Практически полное отсутствием проблем с продовольствием, что особенно контрастирует с тем, что я вижу сейчас на улицах германских городов. Да, в русских городах немало нищих, а также тех, кто прибыл из деревни на заработки. Эти люди на взгляд цивилизованного европейца действительно выглядят дикими и грязными варварами. Но это связано с общей бедностью и отсталостью России и вряд ли является следствием тягот войны. В какой-нибудь Португалии крестьяне в массе своей выглядят не многим лучше. В целом же, повторюсь, в России все довольно благополучно с продовольствием. Четвертое. Реформы. Дух перемен витает в воздухе вместе с духом победы. Причем перемен к лучшему, а не тех грозных и страшных перемен, ветер которых витал в воздухе Константинополя после того, как стало известно о предательстве Болгарии.

– Кстати, о Константинополе. Как ведут себя русские и как их воспринимают местные? Нет ли признаков недовольства победой России и созданием этой пресловутой Ромеи? Можно ли ожидать партизанской войны против русских?

– Трудно сказать, ваше величество. Разумеется, ситуация там непростая, и русским приходится там держать несколько общевойсковых армий для поддержания порядка, а также развертывать там новые казачьи области. Конечно, туркам новые порядки не по душе, но со свойственным многим из них фатализмом они уповают на волю Аллаха и особенно не рвутся воевать, тем более в местах, в которых русские разрешили им остаться на месте с возможностью через десять лет стать подданными Ромеи. Перспектива карательных операций русских войск и изгнания в голодные остатки Османской империи вряд ли их прельщает. Что касается тех мест, откуда русские изгоняют осман или мест вроде Константинополя, откуда турки бежали сами, то многие из них ныне обитают в лагерях беженцев, которые развернуло для них русское Министерство спасения. Условия там сравнительно неплохие, хотя и не такие хорошие, как в лагерях для немцев. Но как минимум голода и антисанитарии там нет, и есть врачи. К тому же русское Министерство служения постоянно вербует местных в разного рода строительные отряды и даже платит туркам сравнительно неплохие деньги по местным меркам. К тому же тех, кто хорошо проявит себя, обещают нанять на постоянные работы и разрешить остаться в Ромее с семьей. Многие записываются. Некоторые даже вербуются ехать в Россию на переселение. Из них тоже формируют строительные и прочие хозяйственные отряды и организованно отправляют.

– Что делают такие отряды?

– Буквально все, ваше величество. Строят дороги и дома, роют канавы, восстанавливают разрушенное в ходе войны или пришедшее в упадок. Вообще же, мой государь, чувствуется, что русские туда пришли надолго и всерьез там обустраиваются. Нет ощущения временной оккупации и намерения вывезти из завоеванных территорий все ценное. Наоборот, идет поток переселенцев из России, и поток этот растет с каждым днем. И российские торговые суда просто заполнили Проливы. Торговый трафик вырос настолько, что судов явно не хватает, и русские не только задействуют все более-менее подходящие посудины, оставшиеся от осман, но и массово покупают или фрахтуют греческие, итальянские и французские транспорты.

– Насколько силен русский флот там?

– Как самостоятельная сила он вряд ли сможет тягаться с британским флотом, мой государь. Даже объединившись с итальянским флотом. Тем более что всем известны боевые качества итальянцев. Впрочем, это вопрос явно послевоенного мироустройства. Пока же, после разгрома Австро-Венгерского флота на Адриатике и расстрела Сплита, Антанта полностью контролирует Средиземное море, да так, что экипажам двух остававшихся там германских подводных лодок пришлось затопить свои корабли и сойти на берег, пока силы Антанты еще окончательно не отрезали Австро-Венгрию от побережья.

Кайзер помолчал, обдумывая сказанное. Затем спросил:

– Ваше личное впечатление – насколько прочен русско-итальянский союз?

– Я – военный моряк, а не дипломат, ваше величество!

– И тем не менее.

– Мне представляется этот союз весьма прочным и стратегическим. Они поддерживают друг друга во всем и плотно координируют свои действия. Novum Pax Romana, как они это называют. Причем союз этот выгоден и России, и самой Италии. К тому же, насколько я могу судить по прессе, бывшая принцесса Иоланда весьма популярна в Италии. Не меньше, чем она популярна в России, а там из нее сделали настоящий культ. Особенно тут постаралось русское Министерство пропаганды, деятельность которого в целом весьма и весьма эффективна, это нужно признать. Кстати, сопровождавший меня в поездке подполковник фон Мейендорф именно к этому министерству и относился, являясь офицером Военно-пропагандистского управления.

– Вот как? Хм. А не было ли с его стороны попыток повлиять на объективность ваших наблюдений?

Сушон был готов к подобному вопросу и имел достаточно безопасный ответ, который прикроет его при любом повороте событий.

– Трудно сказать, ваше величество. Прямо – нет. Он много и охотно отвечал на мои вопросы, которые не касались военной или государственной тайны. Давал пояснения, переводил русскую прессу, которую я сам покупал на улицах городов. Насколько точно и полно переводил? Этого я не знаю. Но часть из этих газет мне удалось привезти с собой, и можно будет сравнить.

Кайзер прошелся по кабинету, что-то прикидывая в уме.

– В лагерях для немцев действительно хорошие условия?

– Да, ваше величество, в полном соответствии с Гаагской конвенцией. В том числе офицерам раз в неделю разрешается гулять вне пределов лагеря. Их отпускают в Текирдаг без охраны, под честное слово. В лагерях даже газета на немецком языке выходит, причем к составлению статей допустили и находящихся в лагере немцев. Разумеется, русские следят за содержанием статей, но, не считая военных и политических вопросов, никаких препятствий к содержанию не чинят, цензуры никакой нет, да и прессу из Европы в лагеря доставляют постоянно, в том числе газеты из Германии и Австро-Венгрии.

Вильгельм II удивленно поднял бровь.

– Вот как? Хм… Нет ли попыток идеологической обработки пленных? Не пытаются ли русские обратить немцев в это свое «освобождение»?

– Прямо – нет, мой государь, прямой агитации не ведется. Но материалы про «освобождение» и «служение» доступны в лагере каждому, а офицеры имеют возможность все видеть воочию во время своих прогулок в город. Естественно, то, чему свидетелями они стали в Текирдаге, они рассказывают остальным немцам.