Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин

сразу продемонстрирует осведомленность. Этот младший партнер «Голоса Америки», вышедший в эфир в феврале 1946 года, старался вовсю и уже успел «накидать» в эфир кучу провокационной информации.

— Выхожу! — крикнул в окно Фомин, увидев подошедшую к дому машину, из окошка которой выглядывал шофер.

3

Енок ждал Фомина на перроне. К каменной стенке прижалась темно-зеленым боком приземистая дрезина «Мерседес-дизель», поставленная на железнодорожную тележку.

— Поехали, — сказал капитан, захлопывая дверцу. — Ничего нового?

— Пока нет. Вахмистр Блютнер — он со вчерашнего дня был по другому делу недалеко от места происшествия — перехватил мотрису. Допросил машиниста подробнее. В общем, все то же. Среди пострадавших три советских офицера. Перегон я распорядился временно закрыть. Разберемся, а уж потом подошлют ремонтников.

— Это точно, — согласился Фомин. — Я вычитал на днях у французского криминалиста Эдмона Локара: «Первые часы розыска неоценимы, ибо уходящее время — улетучивающаяся истина». Давайте прикинем, как мы используем эти первые часы.

Фомин оглядел сидящих в кабине. Коллег Енока он знал в лицо, много раз уже приходилось с ними распутывать разные замысловатые истории.

— Мы с вами и эксперт Линденау осматриваем место происшествия. Остальные ищут свидетелей. Кого-то попросим установить всех служащих, работавших в эту ночь.

— Этим занимается Блютнер, — сказал Енок. — Только, мне думается, не там лежит кончик, за который можно уцепиться. Искать нужно на перегоне…

— Подъезжаем, — громко сказал водитель. — Вон повреждена правая рельса, а вокруг черное пятно.

— Не пятно, дружок, а довольно солидная воронка, — заметил Енок, прижавшись лбом к переднему стеклу. — Стоп! — скомандовал он.

Все выскочили на насыпь.

— Заряд небольшой, — сказал Фомин.

— Сработала мина наживного действия, — доложил Линденау. — Заряд тола граммов на сто. — Он приложил к месту повреждения линейку. — Из рельсы вырван кусок в двенадцать сантиметров восемь миллиметров.

— Мотрисе повезло, — сказал Енок. — Вполне могла соскочить, ведь она достаточно тяжела, а уж о большем составе и говорить нечего, колеса вагонов раздвинули бы рельсы и…

— Обходчика до сих пор не нашли? — спросил Фомин. — Может быть, он и есть тот, кого мы ищем?

— Вряд ли. Он побывал в нацистских концлагерях. Человек честный, обязательный и четкий.

В десятке метров от места взрыва в насыпи было несколько глубоких вмятин. Создавалось впечатление, что тут кто-то специально топтался. Пониже, у основания насыпи можно было четко проследить две борозды.

— Похоже, тут происходила борьба, — стал рассуждать капитан. — А эти борозды вполне могли быть процарапаны каблуками, если один тащил другого. — Он спустился вниз. — Геноссе Енок, тут явно кто-то шел, вот измята трава… Видите?.. Тропинка ведет к кустарнику. Там, впрочем, уже ваш коллега…

Пока Енок, Фомин и эксперт добежали до кустов, полицейский выволок из них раненого человека.

— Что вы делаете, Бухгольц! — крикнул Фомин. — Нужно было сначала все осмотреть…

— Я уже осмотрел, — опустив на землю свою ношу, стал оправдываться сотрудник Енока. — Его просто подняли и бросили в кусты.

— Это Дорфманкройц, — сказал Енок.

Фомин в это время уже расстегнул форменную рубашку старика и приник ухом к его груди:

— Найдите нашатырь.

Эксперт начал растирать виски железнодорожника. Раскрылись веки, и старик мутными глазами посмотрел на склонившихся над ним людей.

— Сколько часов он мог тут пролежать? — спросил Фомин.

— Прикинем, — ответил Енок. — Старик пропал примерно за час до того, как из его будки говорил с диспетчером машинист мотрисы. А с той поры минуло уже более двух с половиной часов.

— Ну, что делать дальше? Дорфманкройц так и не приходит в себя, — сказал Блютнер.

— Дадим ему шнапсу, — предложил Енок.

Приподняли голову Дорфманкройцу, влили ему порцию. Допинг подействовал: глаза Дорфманкройца просветлели, он сел.

— Вот так история, — выдавил он из себя. — А его не поймали, этого?..

— Изловим с вашей помощью, — ответил Енок.

Через десять минут все были в мотрисе.

— Ну так что же с вами произошло, господин Дорфманкройц? — спросил Енок.

— Я возвращался с участка. Иду к будке и вижу на путях человека. А как подошел я к нему — он из кармана руку вынул и на меня наставил. В кулаке что-то зажато: пистолет — не пистолет. Я за руку его и схватил. А потом — удар по голове, и ничего не помню больше… Вот все…

— Да, немного, — сказал Фомин. — А какие-нибудь приметы?.. Ну какой был этот тип, во что одет? Лицо? Рост?

— Ростом он так побольше меня. Плотный… Голова круглая… А может, мне так показалось потому, что он в берете был… Это вот точно — в берете…

— Еще что заметили? Подумайте, вспомните, — с надеждой упрашивал Енок. — Лица не рассмотрели?

— Так сумеречно было, — морщил лоб старик. — Разве что усы? Вроде была какая-то растительность.

— Эту деталь легко убрать… — сказал Енок.

— Ищите на его правой руке царапину или синяк, — встрепенулся старик и поднял свои ладони. — Я его этими крючками зацепил крепко. Можете не сомневаться. Тут еще есть силенка…

— Для этого его нужно сначала найти, задержать и опознать. Вот тогда и проверим силу ваших рук, — сказал Фомин.

На этом разговор с Дорфманкройцем прервался, так как прибежал запыхавшийся Бухгольц и доложил, что на обочине шоссе видны следы колес легкового автомобиля.

— Линденау, это по вашей части, — сказал Фомин эксперту. — Нужно поискать тех, кто мог видеть эту машину.

— Ее мог видеть Ганс Грубер! — уверенно сказал Дорфманкройц, приподнявшись с лавки мотрисы. — Если учесть время, когда меня огрел тот тип, то незадолго до этого через переезд должен был обязательно проехать молочник Грубер на своем драндулете. Он всегда в эту пору везет молоко в Цербст.

— Когда он возвращается? — спросил Фомин.

— По-разному. Обычно часа через три-четыре…

— Тогда давайте быстро подскочим к переезду, — предложил Енок. — Мы еще можем перехватить этого Грубера.

4

Только к шестнадцати часам Фомин вернулся к себе в отдел. И хоть нещадно мучил голод, ни домой, ни в ресторан Дома офицеров заезжать не стал, а, перехватив в буфете стакан чая с бутербродом, сразу же поднялся в кабинет Кторова.

— Машина — спортивный «БМВ», номер — западноберлинский, — начал докладывать Фомин. — Известны две цифры. Свидетель Грубер уверяет, что первая и последняя — тройки. Искать нужно в Цербсте или Магдебурге. Цербст уже дал справку. Подобную машину там видели у почты рано утром. Девушка обрисовала водителя, который звонил в Западный Берлин. Кое-какие внешние признаки сходятся с теми, что указал обходчик: примерно тот же рост, крупноголовый, в берете…

— Номер машины западноберлинский, — задумчиво повторил Кторов, — звонил в Западный Берлин. Через сколько минут после взрыва на дороге?

— Примерно через полчаса… Телефонистка его запомнила потому, что он был самый первый.

— Можно с