В твоих объятиях - Ли Гринвуд

В конце концов она остановилась на кремовой рубашке и светло-коричневой юбке с сапогами. Зачесать волосы наверх она не могла, потому что все свои шпильки растеряла по дороге.

Никаких украшений у нее тоже не было. Кто наденет украшения, отправляясь в горы на рассвете? А Тринити, естественно, их из ее шкатулки не взял.

Волосы Виктории пришлось расчесать пальцами. Нет, перед тем как покинуть этот городок, она непременно сделает несколько необходимых покупок. Она не может явиться в Бандеру, выглядя как бродяжка. Ей надо будет купить хотя бы одно платье. Она надеялась, что здесь найдется что-нибудь ее размера. Шить она не умела и сомневалась, чтобы Тринити стал дожидаться, пока она найдет портниху.

Виктория улыбнулась своим мыслям. Прошло много лет с тех пор, как она волновалась по поводу того, что надеть к обеду, Джеба никогда не интересовало, что на ней надето, даже когда у нее была куча платьев.

Баку и дяде Гранту тоже было все равно, в чем она. Она задумалась, будет ли Тринити таким же.

Но нет, Тринити все замечал. Они словно видели друг друга впервые. Ни висящий над ее головой смертный приговор, ни похищение, ни злосчастное путешествие через пустыню будто не существовали. Они были просто мужчина и женщина, которые нравились друг другу и теперь отправлялись на обед.

Виктория ощущала странную стеснительность, хотя даже беглого взгляда на других посетителей было достаточно, чтобы понять: ее скромный наряд выглядит лучше, чем у многих других. И все же она чувствовала бы себя увереннее, если бы смогла как следует причесаться, надеть красивое платье и свою двойную нитку жемчуга.

А вот простая одежда Тринити производила совсем другое впечатление. Он был одет во все черное: черная шляпа, черная рубашка, черные штаны. Даже пуговицы и пряжка на ремне были черными. Он, наверное, не догадывался, как действует его внешность на Викторию, но и все присутствовавшие в ресторане женщины не могли глаз от него оторвать.

Он выглядел загадочным. Виктория не привыкла к тому, что мужчины не снимают шляпу в помещении, но все мужчины в ресторане были в шляпах. Тринити надвинул свою низко на глаза. Он посмотрел на нее, потом обвел глазами комнату, снова перевел взгляд на нее. Взгляд собственника и защитника.

Он выглядел властным и мощным. Одежда облегала его, как перчатка. Никакой мешковатости, никаких свободных складок, которые могли бы раздуваться от ветра или цепляться за что-то. Ткань была туго натянута на его мускулистых широких плечах и предплечьях.

Он выглядел... обольстительно. Его штаны плотно прилегали к мощным бедрам, отчего у Виктории перехватывало дыхание. Движение мышц при ходьбе, когда он шел к ней, вызвало у нее трепет и нервную сухость в горле... и непонятное ощущение внутри. Она сглотнула.

Нет, она не позволит ни взгляду, ни мысли задержаться на выпуклости на его брюках. С Джебом и Баком у нее этой проблемы не было. И не было этого свербящего ощущения в животе.

– Чувствуешь себя лучше после купания? – спросил Тринити, подойдя к ней. Она заметила перемену в его... взгляде, когда он на нее смотрел. Раньше, если она случайно ловила его взгляд, его глаза сверкали, но он быстро их отводил. Теперь, несмотря на то что она открыто его рассматривала, глаза его полыхали огнем.

– Гораздо лучше. Я и не подозревала, что буду так тосковать по ванне. Если еще приобрести приличную одежду...

Тринити подвел ее к столику ближе к середине комнаты. Все остальные места были заняты. Он усадил ее лицом к входной двери, а сам сел напротив большого зеркала над барной стойкой.

– Судя по реакции присутствующих здесь мужчин, они считают твой наряд более чем приличным. Я тоже так считаю.

Виктория старалась сохранить самообладание. Она не рассчитывала, что он станет делать такие личные замечания. Она и так еле удерживала под контролем свою реакцию на него. Его ответная реакция могла нарушить это хрупкое равновесие.

– По крайней мере ты видел меня в лучшем виде.

– Нет, не видел.

– Конечно, видел. Покаты меня не похитил, я каждый день надевала чистую одежду. И у меня были шпильки.

– Я никогда не видел тебя более красивой.

Виктория почувствовала, как жар прилил к ее щекам.

При ее белоснежной коже всем вокруг будет очевидно, что она покраснела. Этого она терпеть не могла. Никто не имел права знать, что ей неловко и что она так очарована этим мужчиной и один его взгляд заставляет ее сердце биться вдвое чаще.

– Поздно мне льстить. Мы видели друг друга в самом худшем виде, так что ничего нового не увидим и не узнаем.

– У меня такое чувство, – произнес Тринити, – что я ничего о тебе не знаю. С таким же успехом я мог путешествовать с незнакомкой.

– Это у тебя от голода, – беспечно промолвила Виктория, стремясь снять напряжение. Оно было слишком сильным для общественного места. Окружающие могли прочесть их мысли по выражению лиц.

Тринити улыбнулся... почти расхохотался. Ей нравилось видеть его смеющимся. Он тогда казался более доступным. Обычно он был непреклонным, и тогда она задавалась вопросом, способен ли он вообще испытывать такое человеческое чувство, как любовь.

Сегодня она не сомневалась, что способен.

– Я не даю тебе обедать, но даю всем этим мужчинам шанс поглазеть на тебя, – усмехнулся Тринити.

Им подали еду, горячую и обильную.

– У них в меню только одно блюдо, – объяснил Тринити, – поэтому не приходится ждать.

Виктория весь день мечтала об обеде. После дюжины трапез, состряпанных на костре, съеденных холодными или не съеденных вовсе, она буквально слюнки глотала при мысли о нормально приготовленной еде. Но теперь аппетит у нее пропал, и она должна была насильно заставлять себя есть.

– Что мы станем делать потом? – спросила она у Тринити, чтобы как-то отвлечься от его физического воздействия на нее. Возможно, если она не будет так сильно реагировать на его соседство, ей будет проще и уютнее. И аппетит вернется...

– Я думаю, мы останемся здесь на день или два, чтобы поговорить с Рыжим. Мне не нравится оставлять его здесь, не сказав ни слова. Кроме того, кажется, зарядил дождь. – Тринити продолжал рассказывать ей о своих планах на остаток путешествия. Виктория с облегчением узнала, что он предполагает остановки в нескольких городах, а не в лагерях, разбитых в глуши. Но тут она заметила, что он отвлекся и наблюдает за мужчинами, занимавшими столик в углу.

Виктория проследила направление его взгляда и обнаружила, что на нее открыто и похотливо глазеют четверо мужчин в грязной одежде. Услышав громко высказанное желание мужчины с ржаво-рыжей бородой, она залилась краской.