Возвращение в темноте - Эрик Ластбадер

Рассмеявшись, она одним жадным глотком выпила полбутылки пива.

— Я ищу Гидеона, — оправившись от изумления, произнес Кроукер.

У нее был большой рот с пухлыми губами, крупный с горбинкой нос и блестящие светлые волосы. В прошлой жизни она вполне могла быть королевой красоты своего колледжа. Но сейчас она была гораздо интереснее и необычнее.

— Гидеона здесь нет, — сказала она, облизывая губы. На ней был черный кружевной топ и юбочка из серебристого люрекса, такая коротенькая, что едва прикрывала обтянутые черными колготками ягодицы. На поясе было четыре черных кожаных ремня, украшенных множеством пряжек, на каждом запястье по десятку звенящих индийских браслетов, а на ногах черные коротенькие сапожки на низких каблуках.

— Ты кто — поклонник, фанат или просто ищешь, кого бы снять на ночь?

— Что же ты так плохо обо мне думаешь? — произнес Кроукер, не сводя с нее глаз. Что-то в ее лице казалось ему странно знакомым — неужели он видел ее прежде?

— Тогда подожди немного, скоро приползут завсегдатаи, и среди них ты найдешь все, что только захочешь.

— Мне нужно сказать пару слов Гидеону.

Она допила пиво.

— Ну хорошо. Что ты ему хочешь сказать?

— Это личный разговор.

— Ну да, все так говорят, — ухмыльнувшись, сказала она и закинула пустую бутылку за усилитель.

У нее была ярко-красная электрическая гитара, разрисованная черными розами. Она висела у нее на бедре, словно шестизарядный револьвер на поясе у ковбоя.

Наклонившись к Кроукеру, она презрительно потянула носом:

— Чем это от тебя так воняет, а? У тебя, что ли, кобура под мышкой? — Она приподняла брови.

Однажды, еще мальчиком, Кроукер из любопытства заглянул в сгоревший выключатель и увидел там раскаленный добела оголенный конец провода. Исходивший от него жар отбил у него желание засунуть туда палец. Нетрудно представить себе трагические последствия такого действия. Эта девица напомнила ему тот сгоревший выключатель — под хрупкой пластмассовой оболочкой скрывалась смертельная опасность.

— У меня нет оружия. — Он поднял вверх руки.

Покачав головой, она положила руки на гитару.

Кроукер обратил внимание на ее развитые бицепсы.

— Ну да, если не считать оружием эту руку, как у терминатора.

Кроукер вытянул из кармана фотографию Рейчел, которую дала ему Мэтти, и протянул ее гитаристке.

— Узнаешь?

— Нет.

Однако Кроукер был уверен, что она солгала. Общеизвестное утверждение, что глаза являются зеркалом души, было заблуждением. Отец Кроукера научил его смотреть не в глаза, а на крошечные мышцы возле рта — именно они выдавали мысли человека.

— Ее зовут Рейчел Дьюк, у нее с Гидеоном какие-то общие дела, так ведь?

— А говоришь, что не легавый. Да ты лживый подонок, вот ты кто!

— Собственно говоря, я дядя Рейчел.

Она с показным равнодушием перебирала струны гитары, но что-то в ее лице изменилось. Возможно, она была бывшей подружкой Гидеона и ревновала его к Рейчел. Обычное дело в богемных кругах. Впрочем, это было ему только на руку.

— Вчера я виделся с Рейчел, — сказал он. — В больнице. Она умирает.

— Рейчел умирает? — запинаясь, пробормотала она, машинально снимая с себя гитару.

— Так тебе известно, что она попала в больницу, не так ли?

— Я была с ней в ту ночь, когда ее скрутило. — Ее жутковатые кошачьи глаза сверкнули. — Я и есть Гидеон.

— Ты? — совершенно обалдел Кроукер, не в силах оторвать взгляд от аппетитно округлых грудей, едва прикрытых черным кружевным топом. Уж кем-кем, а дружком Рейчел эта девица никак не могла быть!

Лицо девицы скривилось от отвращения.

— Черт бы тебя побрал! Я знала, что ты именно так отреагируешь на мои слова!

Только теперь Кроукер, наконец, узнал ее! Если надеть на нее черный парик и прозрачный виниловый дождевик, то получится та самая модель с фотографии в комнате Рейчел. Внезапно Кроукер почувствовал закипавшую ярость. Пакетик с унцией кокаина, до сих пор лежавший у него в кармане, казалось, стал тяжелее пудовой гири. Слишком много бед свалилось на голову Кроукера — безнадежное положение Рейчел, ловушка, в которую угодил он сам, предательство Бенни, убийство Сони и Вонды... А теперь еще и это — встреча с лесбиянкой, любовницей Рейчел, снабжавшей ее наркотиками! Ему страстно хотелось убить ее!

Сунув под нос девице пакетик с кокаином, Кроукер одним движением вынул свое удостоверение детектива федеральной полиции и хрипло сказал:

— Ты арестован, приятель!

Гидеон, даже не посмотрев на пакетик с кокаином, спросила:

— Что это еще за дрянь?

— Это я нашел под подкладкой кожаной куртки Рейчел, — сказал Кроукер. — Ты знаешь ее, это та самая, на которой написано «Манман».

— А зачем ты рылся в ее шкафу?

— Искал ее дневник.

Гидеон ткнула грифом гитары в пакетик с кокаином.

— Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения.

— Нет, имеет, и еще какое! Ты продала его Рейчел.

— Я никогда ей ничего не продавала. — Гидеон яростно сверкнула глазами и отложила свою гитару в сторону. — Извини, мне надо пописать.

Кроукер двинулся вслед за Гидеон, пробиравшейся сквозь танцующую толпу. Как только она исчезла за дверью туалета, он прошел через кухню к задней двери и вышел в грязный, набитый мусорными контейнерами переулок.

Он появился как раз вовремя — Гидеон уже выбиралась из окна туалета ногами вперед. Шум испугал полосатую кошку, и она с диким мяуканьем бросилась наутек. Кроукер деликатно кашлянул, и Гидеон, уже приземлившись на ноги, испуганно оглянулась. Лампочка сигнализации освещала ее лицо, в котором горели кошачьи глаза. Она молча прижалась к грязной стене.

Кроукер чувствовал, что она страшно напряжена. Казалось, тронь ее, и посыплются искры. Сейчас она была похожа на первобытное существо, движимое лишь инстинктами, или на дикого зверя, готового бороться за свою свободу до конца.

Кроукер повертел в пальцах пакетик с унцией кокаина.

— А теперь ты расскажешь мне об этом дерьме.

— Да, я балуюсь наркотиками, — выпалила она. — И не скрываю этого! Но я не занимаюсь торговлей наркотиками!

— Давай-ка поговорим в другом месте, — сказал Кроукер, беря ее за локоть и почти силой ведя к своей автомашине. Открыв дверцу, он впихнул ее в салон и уселся рядом с ней.

— Итак, — начал он. — Вы с Рейчел баловались, как ты говоришь, наркотиками.

— И не только наркотиками. Мы еще много чем баловались! — Она вызывающе глянула на Кроукера.

— Но доставала наркотики именно ты?

— Да, — кивнула она. — Все равно ее кто-нибудь облапошил бы, если бы она решила покупать их сама. Слишком много вокруг негодяев и подлецов!

— Гидеон, у Рейчел случился жесточайший приступ почечной недостаточности, и теперь она может умереть, потому что регулярно принимала наркотики.

— Послушай, я... Боже, она слишком быстро привыкла к наркотикам, но я всегда следила за тем, чтобы она не превысила дозу.

— А в тот раз не уследила?

— Так ты до сих пор думаешь обо мне как о дерьме? — Она сердито ткнула в него пальцем.

— В каком смысле?

— В таком! Ты считаешь, что я совратила твою бедную невинную племянницу! Так?

Они сидели рядом, сверля друг друга ненавидящим взглядом. «Мы сейчас словно дикие псы, готовые разорвать друг друга в клочья. Нет, так нельзя!» — в отчаянии подумал Кроукер.

И тут до него дошло, почему между ними возникла такая вражда — они оба боролись за одну и ту же территорию — Рейчел!

— Послушай, Гидеон. Мне далеко не безразлична судьба Рейчел. Тебе, я знаю, тоже. Уверен, ты хочешь помочь ей.

Она покачала головой.

— Откуда тебе знать, чего я хочу!

— Полагаю, тебе не чужды простые человеческие чувства.

Не надо было этого говорить. Кроукер понял это раньше, чем закончил фразу.

— Упс! Ты не угадал, дядюшка коп! — резко выпалила девушка, и в ее голосе появились снисходительные нотки ведущей телешоу. — У тебя еще остались вопросы к извращенке? Увы, твое время истекло, ты проиграл! Прошу убраться с глаз долой!

— Гидеон, мне нужна твоя помощь. Я знаю, у Рейчел должен быть дневник, но я осмотрел всю ее комнату и так и не нашел его.

Вызывающе хмыкнув, она протянула руку к автомагнитоле и нажала на кнопку.

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас на кассетке? — противно засюсюкала она. — Барри Манилов? — Но выражение ее лица изменилось, когда она услышала голос Нэнси Синатра.

С нескрываемым любопытством глянув на Кроукера, она открыла бардачок и вытащила оттуда целую пачку кассет: братья Эверли, Ирма Томас, Лесли Гор. С неожиданной бережностью Гидеон перебирала кассеты с поп-музыкой шестидесятых годов, словно это была коллекция драгоценностей.

Когда наконец она подняла глаза на Кроукера и заговорила, в ее голосе прозвучала едва уловимая нотка примирения:

— Тебе, что же, действительно нравится такая музыка?