Последняя крепость Земли - Александр Золотько

Один из бойцов влетел в кафе, перекатом ушел в сторону, открывая остальным и дорогу, и возможность вычистить помещение в три ствола. И никаких шансов не оставляя тем, кто в нем находился.

Отрабатывалось такое многократно. До автоматизма. До ювелирной точности.

Они соревновались со временем, словно это был их личный враг. Раз за разом они уменьшали время исполнения стандартного сценария, отвоевывая даже не секунды – доли секунд.

Но они никогда не соревновались с Грифом. Они не представляли себе, что возможно такое. И не успели этого понять.

Четыре выстрела. Потом еще два.

Гриф выглянул в коридор – пусто. Аккуратно переступил через тела, оглянулся назад, в кафе. Тот, первый еще шевелится.

Добить, подумал Гриф.

Тошнота подступила к горлу. Захотелось отшвырнуть оружие в сторону, врезать им в стену, да так, чтобы – в куски, в мелкие осколки.

Гриф отвернулся, чтобы не видеть тела. Он даже зажмуриться не мог.

Если бы эти парни в бронекостюмах вначале бросили в кафе светошумовую гранату, Грифу болью просто выжгло бы мозг.

Теперь что-то нужно было делать. Сразу, не останавливаясь, забыв об убитых и о том, что капитан…

Гриф снова прыгнул вперед, без подготовки, не задумываясь зачем. Уже упав на пол и перекатываясь к стене, за какую-то глыбу, украшенную цветами, Гриф услышал, как пули долбят стену, с визгом отлетают от верхушки камня и стекол.

Капитан, сволочь. Неймется ему.

Магазин в его машинке – тридцать патронов. Полтора десятка – в стену и окна, еще пять штук – в пол, туда, где секунду назад лежал Гриф. И еще десяток, одна за одной, с правильными интервалами, туда же, уже не для того, чтобы достать Грифа, а чтобы удержать его на месте, не дать подняться или выстрелить в ответ.

Стрельба прекратилась – Горенко вылетел на лестничную клетку.

Гриф выдохнул. Вскочил на ноги, держа под прицелом дверь на лестницу.

Где он там, этот долбаный начальник Службы безопасности? А ведь совсем пьяным прикидывался. В дымину. В свинское состояние. В сиську.

Гриф выглянул на лестницу. Прислушался.

Капитан побежал вниз, в подвал. И это неплохо.

На мониторе в кафе он видел – парни, захватившие Клинику, подвал игнорировали. Они держали периметр.

И добраться до кафе они могли минуты через три-четыре. И здесь им придется задержаться: Гриф бросил в коридор две оставшиеся у него чернильницы.

Гриф побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через несколько ступенек. В Клинике, если верить схеме, три подвальных уровня. Один со спецпалатами, второй – лабораторный и самый нижний – технический.

И куда же бежал капитан?

Или тут есть подземный ход на такой вот крайний случай?

Дверь на лечебный этаж была распахнута, но коридор за ней – пуст. Значит, ниже.

Сверху послышались шаги. Похоже, это ребята с первого этажа поднимаются на второй, к кафе. Все правильно, им нужно заняться своими ранеными. Раненым, поправил себя Гриф. Они сейчас блокируют лестницу, а сами в темноте будут искать своих раненых.

Раненого, снова поправил себя Гриф. Не раненых, а раненого, потому что еще двух он добил. Не смог свалить с первой пули и не смог ранить достаточно тяжело. Потому пришлось стрелять под шлемы. Под бронированное забрало.

Сколько здесь светильников на стенах. Они скользят мимо Грифа, медленно полосуя его мозг болью.

Как тогда, десять лет назад. И как тогда – нужно терпеть. Нужно просто терпеть. Он сможет. Ради… Ради чего?

Десять лет назад ему казалось, что есть ради чего брести сквозь боль, сквозь полупрозрачный мир, сквозь колеблющиеся тени… сквозь колеблющийся мир и полупрозрачные тени… сквозь мир, ставший тенью… сквозь тень…

Лабораторный уровень был опечатан. Дверь была не просто блокирована несколькими замками и защищена двумя сканерами, но и украшена полоской бумаги с двумя печатями и чьим-то автографом.

Значит, Горенко пошел ниже. Что-то он спрятал в самом низу. Тоннель. Или большую-большую бомбу. И теперь решил лично ее подорвать, чтобы не досталось врагу ничего из сокровищ Адаптационной клиники.

Гриф остановился, вцепившись в перила. Лампы на стенах светили все ярче и ярче.

Все злее и злее.

Грифа стошнило.

Внизу, на техническом этаже, что-то лязгнуло, словно открылся громадный подвесной замок. На тонну весом.

Держись, приказал себе Гриф. Не приказал – попросил. Жалобно, словно милостыню. Держись.

Держись.

Всего несколько ступенек.

…Боль не усиливается. Тебе так только кажется. Не усиливается. Она просто уже не может быть сильнее. Не может. Не может…

Гриф медленно спускался по ступенькам. Спускался и врал себе. Врал шаг за шагом, врал и прекрасно знал, что врет.

Боль может быть сильнее. Она будет сильнее. Однажды она уже была сильнее.

Держись.

Дверь на технический этаж была открыта. Гриф вошел. Остановился. В коридоре почти не было светильников. Один, тускло-красный, над дверью, над самой головой. Второй – в глубине, над другой дверью.

Сумрак. Это почти счастье. Почти наслаждение. Боль не исчезла, но она перестала усиливаться. И это здорово!

Гриф достал из кармана магазин, выбросил из пистолета стреляный, на ощупь зарядил оружие.

Фонарь горит над второй дверью, потому что она открыта. Капитан там.

Гриф закрыл дверь на лестницу, нажал кнопку на электронном замке. Может быть, это как-то задержит тех, сверху…

Они, наверное, сейчас медленно спускаются по лестнице.

Темный коридор был наполнен тенями и призраками. Что-то мерцало в углах, но Гриф не обращал на это внимания. У него не было времени. И сил.

Только вперед.

Вперед.

До двери двадцать семь шагов. Двадцать семь с половиной. В помещении светло. Мучительно светло.

Обжигающие блики скользят по ригелям распахнутой бронированной двери. Сантиметров двадцать стали – нормальная такая дверь.

Гриф остановился возле дверного проема. Прислушался. Сейчас главное – не суетиться. Не терять времени, но и не суетиться. У него еще есть время. Еще целых пять минут. Или даже шесть.

Наружная дверь, конечно, не такая внушительная, но все равно потребует времени. Пока они будут ее преодолевать, Гриф успеет разобраться с капитаном. Попытается успеть.

Помещение за дверью было небольшим. Даже не помещение, а так, коридор метров трех в длину. И метра два в высоту. Голые бетонные стены, голый, местами потрескавшийся бетонный пол.

Серо-зеленое кольцо на торцевой стене. Серо-зеленое кольцо, вмонтированное прямо в светло-серый бетон. Полтора метра в диаметре.

Гриф тяжело вздохнул – теперь понятно, почему сюда так рвался капитан. Действительно, запасной выход.

Но только закрытый. Бетон снаружи кольца, бетон изнутри кольца. И ярко-красное пятно на бетоне.

И капитан Горенко, сидящий на полу, с потрясенным видом глядящий на кольцо.

Разбитое лицо, кровь, стекающая на пол.

– Не хрен было мордой вперед прыгать, – сказал Гриф. – Рукой пощупал бы перед собой – открыто или нет.

Капитан потянулся к лежащему на полу оружию.

– Отстрелю руку по самую голову, – предупредил Гриф.

Он с трудом подавил в себе желание выстрелить в лампу.

– Сволочи, – сказал Горенко.

Ровным голосом. Без надрыва, просто констатируя факт.

– Сволочи.

Гриф шагнул вперед, поднял оружие Горенко с пола.

– Если снова полезешь в драку, просто отстрелю что-нибудь не слишком жизненно важное. Мне с тобой особо долго говорить нет необходимости. Пара вопросов, пара ответов.

– Сволочи… – Капитан всхлипнул.

Гриф отвернулся от висевшего под потолком фонаря, взял капитана за шиворот и потащил в коридор. Горенко не сопротивлялся. Горенко снова сказал: «Сволочи». Два раза. Тихо. Ему было наплевать на то, что его тащат, как мешок. Что его сейчас, возможно, будут бить или даже убивать.

«Сволочи».

Гриф с натугой прикрыл дверь. Стало значительно лучше, только фонарь в другом конце коридора… Выстрел, фонарь погас, пуля рикошетом лязгнула обо что-то металлическое.

– Так значительно лучше, – сказал Гриф.

Так боль можно терпеть. Или даже не замечать. Можно поговорить с начальником Службы безопасности Клиники.

– Значит, у вас туг даже колечко имеется, – сказал Гриф и сел на пол, прислонившись спиной к стене, напротив Горенко. – Значит, вы у нас самые умные, подготовившие пути отхода на крайний случай.

– Пошел ты! – сказал капитан.

– Сейчас, – согласился Гриф. – Вот прямо сейчас, сразу после того, как ты мне все расскажешь.

– Пошел ты, – повторил капитан.

– Дурак, – усмехнулся Гриф в темноту. – Ты же хочешь жить. Очень хочешь остаться в живых. У таких, как ты, всего два стимула. Власть и жизнь. Власть тебе я пообещать не смогу, извини, врать не люблю, а вот жизнь…

– Через час здесь вообще ничего не останется! – выкрикнул капитан.

– И тот из нас, кто останется в живых, позавидует мертвым, – сказал Гриф.