Что, если мы поверим - Сара Шпринц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихо натянуть обувь, сгрести сырые вещи в охапку – и вон из этого дома, в серый рассвет. Хорошо, что ворота легко открываются изнутри. Вдох-выдох, и я уже иду вдоль по улице до следующего перекрестка, где жду такси. И беззвучно рыдаю, сама не знаю почему.
ПРИТВОРЯЯСЬ
Автор hoplybooks
– Падение —
Скотт
Когда Тони сказал, что в «Наско» нашли кого-то для разогрева, я отнесся скептически. Не потому, что я сомневался, что он или она не обладает музыкальными способностями. Ни в малейшей степени. Я боялся, что мы не совпадем по-человечески.
Мое беспокойство оказалось совершенно беспочвенным. Когда мы впервые встретились с Эли, то сразу нашли общий язык. Все просто сошлось. Он был на год младше, и я сразу почувствовал себя старшим братом. Возможно, потому, что он все еще был переполнен энергией и жаждой деятельности. Такой воодушевленный перфекционист. Для него все эти концерты в разных городах, названий которых я уже и не мог вспомнить, еще чем-то отличались.
У Эли было это. Я понял сразу, когда впервые услышал его демо. И я точно знал, что он будет хорошо работать вживую. У него было это, и оно рвалось наружу.
Он заставлял зал реветь еще до того, как я выходил на сцену. За несколько месяцев мирового турне с Now мы все стали одной большой семьей. Тони, Эли, я, Хэл, Аллен и Энтони из группы. Гарри и Рик из службы безопасности, Джош из декораторов. Это было похоже на школьную поездку.
Иногда мне кажется, что это – последние недели, когда я был по-настоящему счастлив. Вместе со Слоан, она сопровождала меня в начале тура, пока ей не пришлось вернуться к учебе. Времена, когда все шестнадцать треков из второго студийного альбома разом попали в чарты Биллборда. Lier была на первом месте целых пять недель, и от этого было чертовски горько, хотя именно так я себя и чувствовал, пока писал ее. Я – проклятый лжец, каждый вечер, снова и снова. Тот, который начал копировать самого себя, потому что нечего было больше сказать.
«Черт возьми, что бы ты ни написал, все получается клево», – сказал Эли, когда в первый раз услышал этот трек. В «Наско» всегда хотели того, чего не хотел я, Тони не мог их переубедить, и Эли оставался единственным в моем окружении, кто меня понимал. Он хотел стать таким, как я, а я хотел ему сказать, что это ему только кажется, что он еще не знает, каково это на самом деле. Что я уже через две недели после альбома с Lier начал писать песни для следующего. «Скотт, если мы выпустим новый альбом до начала лета и он точно так же взлетит, то ты станешь самым молодым артистом с тремя топовыми альбомами». Ну я и написал. Еще в туре с Эли я писал за кулисами, везде и всегда одинаковыми, на тесных лежаках ночных автобусов и во время длинных перелетов первым классом. Где-то в середине тура до «Наско» дошло, что не стоит медлить и пора отправлять Эли в собственный тур. Эли уже состоялся и готов к собственному прорыву. И я поддержал его, там в Лос-Анджелесе. В тот вечер мы в последний раз вместе стояли на сцене. Они принесли его в жертву. Иначе не скажешь.
Со смертью Эли я потерял не просто лучшего друга в этой индустрии. Но и единственную опору. Это было начало конца, и мое падение ускорилось.
Глава 20
После двадцати минут горячего душа мне стало немного легче. Этим ранним субботним утром я, соорудив на голове тюрбан из полотенца, лежала в постели и пыталась себя убедить, что мне все это приснилось. Я уже дважды почистила зубы, но во рту все равно оставался вкус поцелуя и этой ночи со Скоттом. Я не понимала, как все могло быть так волшебно. Почти идеально, пока он не разрушил это одной своей фразой. И что самое худшее – я не могла его ни в чем упрекнуть, ведь во всем виновата была только я. Я должна была ему сказать, что, по сути, и являюсь той, за кого он меня принял. Фанаткой. Сочинительницей фанфиков. Одержимой. И жалкой. Именно такой. Но как, скажите на милость, я должна была ему признаться в этом после того, как он доверил мне настолько личное, что и сейчас, когда я об этом думаю, у меня сводит живот?!
Я не смогла снова уснуть и не заметила, как пролетело время. Солнце стояло высоко, волосы почти высохли, когда я наконец выбралась из постели. Я не чувствовала голода, но все равно решила спуститься на кухню. Там слышались тихие голоса, я увидела Эмбер, она сидела за обеденным столом и держала в ладонях чашку в форме кошки, из которой разрешалось пить только Эммету. А он стоял у плиты, на которой что-то шкварчало и очень пахло яичницей.
– Нет, нет! Перестань сейчас же! – Эмбер обращалась к Китсилано, которая, удобно устроившись на диване, была занята своим утренним туалетом. – Только не надо вылизывать свои прелести у меня перед носом! Я собиралась начать утро с приятного!
Как тут было не улыбнуться. За ее спиной Эммет прошел к холодильнику. От меня не ускользнуло, как он провел рукой по ее плечам. И легкая улыбка пробежала по губам Эмбер. А потом она заметила меня:
– Хоуп! Скажи ей, пусть прекратит!
Когда я подошла ближе, выражение на лице Эмбер изменилось. Она внимательно посмотрела на меня, и я быстро отвела взгляд.
– Китси, слушайся тетю Эмбер!
– Доброе утро! – улыбнулся мне Эммет. Сказать «улыбнулся» – не совсем верно. Он весь буквально светился, и в то время, как часть меня бесконечно радовалась за них обоих, другая почувствовала себя еще более несчастной. – Позавтракаешь с нами?
– Я только хотела быстро поджарить себе тост. – Я протиснулась поскорее мимо него и почти физически ощутила, как они за моей спиной обменялись взглядами.
– Извини, что вчера… – услышала я Эмбер. – Я не увидела твои сообщения. Мы, э-э-э… мы вышли из клуба на улицу, немного подождали, а потом…
– Никаких проблем. – Я повернулась к ней с упаковкой хлеба для тостов в руке. – Надеюсь, вы правильно воспользовались тем, что дома никого нет.
Эммет страшно покраснел, в то время как Эмбер лишь усмехнулась.
– Ведь Лори у
