Любовники Камиллы - Виктория Янссен

— А где же спальни? — поинтересовалась она у женщины в черном, которая шагала впереди.

Женщина обернулась и без всякого выражения проговорила:

— В западном крыле. Однако вас поместят в восточное крыло дома, там останавливаются гости, которые намерены пробыть у нас больше чем один день.

К облегчению Камиллы, в отведенной для них просторной комнате обстановка была далеко не кричащей, хотя и несколько странной на вкус привыкшей жить во дворце герцогини. На полах и двух кроватях были разбросаны овечьи шкуры, изголовья и изножья кроватей украшали гладкие продольные дощечки, похожие на деревенскую изгородь. Занавеси, портьеры и настенные драпировки были вывязаны из шерсти и, по всей видимости, являли собой продукцию, вышедшую из-под рук селянок, которым нечем было себя занять долгими зимними вечерами. Вместо шкафов здесь имелись полки из таких же сбитых вместе дощечек, а возле каждой кровати стояло по тумбе, на которую можно было положить сумки. В углу расположилась игрушка, точная копия чучела барана с туловищем из овечьей шерсти и деревянной головой, увенчанной настоящими бараньими рогами.

Сильвия оседлала чучело и, схватив руками рога животного, заявила:

— Мадам, я, кажется, влюбилась! — и сочно чмокнула барана в мохнатую голову.

Анри уселся на высокий стул и заплел ногу вокруг его ножки.

— Что-то мне не очень хочется узнать, на чем специализируется это заведение.

— Это не то, что ты думаешь, — рассмеялся Каспар. — Представь, аристократы и аристократки обожают играть в пастушков и пастушек. Примитивные сельские развлечения помогают им достичь своих удовольствий.

Да, он хорошо разбирается в таких вещах, подумала Камилла. Каспар был ее телохранителем и одновременно удовлетворял ее сексуальные потребности, его обучали и тому и другому. Она вспомнила евнуха своей матери, который воспитывал ее в детстве. После смерти матери Камиллы он вернулся в родное герцогство и открыл там собственный бордель, разбогател и оставил все средства в наследство юноше, которого обучал. Иногда Камилла даже задавалась вопросом, были ли они любовниками, но ведь это же невозможно!

Подойдя к Каспару, Камилла спокойно произнесла:

— Ты не должен делать это ради меня. У нас есть деньги.

Он покачал головой:

— Нет, ваша светлость, тут никаких денег не хватит. Хозяин борделя требует моих услуг на одну ночь, и ничего больше. Такова цена, которую мы должны заплатить за молчание прислуги и предоставленную нам безопасность. Иначе пришлось бы ночевать на улице, а там по-прежнему льет как из ведра.

— Хозяин борделя не нанесет тебе вреда?

— Нет, — улыбнулся Каспар.

Камилла вздернула подбородок:

— Ты по-прежнему верен мне, Каспар?

Евнух, потрясенный ее неожиданным вопросом, рухнул на колени и поцеловал кончики ее сапог.

— Конечно, ваша светлость!

Камилла не могла представить, как Каспар может обслуживать человека, которого она совершенно не знала.

— Тогда я должна присутствовать, — с напором произнесла она.

В итоге герцогиню, Сильвию и Анри проводили в тесную комнату с высокими стульями с мягкими подушками, несколькими столами, заставленными легкими закусками, и круглыми окнами, похожими на иллюминаторы корабля, на каждом из которых висела золотистая занавесочка, скрывающая наблюдающих друг от друга. Анри придвинул свой стул вплотную к стулу герцогине и взял ее за руку.

Капельдинер оглядел присутствующих и громко проговорил:

— Просьба не разговаривать во время просмотра, иначе вы можете побеспокоить и смутить участников представления. Любые нарушения распорядка запрещены.

— А я бы не прочь нарушить распорядок, — пробормотала Сильвия. Она по-прежнему была одета как мальчик, но волосы распустила по плечам. Судя по ее виду, она твердо вознамерилась развлечься.

Камилла промолчала, и Анри, взглянув на герцогиню, коротко кивнул. Капельдинер предложил им вина и молча удалился.

Анри наклонился к Камилле и, дыша ей в ухо, тихо произнес:

— Ваша светлость…

Она улыбнулась в ответ, слегка сжав его руку.

— Называй меня по имени.

— Камилла… — снова прошептал Анри, но она покачала головой:

— Позже.

Шторки на круглых окошках раздвинулись. Камилла увидела перед собой комнату, почти лишенную мебели. В канделябрах горели восковые свечи, отбрасывающие слепящие отблески на мозаичный пол, выложенный черными и белыми мраморными квадратами. У стены стоял черный шезлонг, обитый бархатом, возле него находились три стула. Четвертый стул, богато украшенный, с мягкой подушкой и тоже обитый черным бархатом, стоял в дальнем углу. Не было ни занавесей, ни драпировок, кроме тех, что скрывали других наблюдателей.

В центре комнаты высилась какая-то конструкция в форме буквы «X», она была выше человеческого роста и обита черной кожей, с поперечных перекладин свисали кожаные ремешки. Никогда в жизни Камилла не видела ничего подобного.

В противоположной от них стене открылась дверь, и в комнату вошел высокий человек в парчовой мантии оранжевого цвета. Очевидно, это и был хозяин борделя. За ним появился капельдинер, Каспар замыкал процессию. Хозяин сбросил мантию на руки капельдинера и остался обнаженным. Кожа его мускулистого тела была гладкой и маслянисто блестящей, внизу живота виднелась татуировка в виде осьминога, тянущегося щупальцами к половому члену.

Хозяин борделя подошел к конструкции в центре комнаты. С такого расстояния Камилла рассмотрела старые шрамы на его груди и руках и поняла: наверное, когда-то он был солдатом.

Капельдинер подал Каспару два бархатных мешочка и удалился из комнаты, Каспар, прицепив мешочки к своему поясу, подошел к хозяину и громко спросил:

— Готовы ли вы предаться в мои руки, господин Фуйе?

— Да, готов, — ответил тот низким, густым голосом.

Он отвесил Каспару поклон и медленно выпрямился. Каспар вытащил из одного мешочка узкую кожаную ленту, обвил ею шею хозяина и завязал узлом. Камилла содрогнулась, вспомнив, как герцог затягивал на ее шее ожерелье. Однако хозяину борделя это явно понравилось, поскольку его член сильно увеличился в объеме.

— Теперь это, — сказал Каспар, вынимая из мешочка повязку для глаз с пришитыми к ней клапанами, которые должны были препятствовать проникновению звуков в уши.

Это приспособление хозяин надел на себя сам, после чего протянул вперед руку, и Каспар подвел его к странной конструкции и привязал к ней, приковав распростертые руки к металлическим наручникам, которых Камилла не заметила раньше. А Каспар принялся опутывать мужчину узкими кожаными ремнями, начиная от кончиков пальцев, поднимаясь к груди, даже пропуская их сквозь сжатые зубы, а потом вновь спускаясь вниз и обвивая член и — очень туго — яички.