Научная фантастика. Возрождение - Грег Иган

– Простите, мистер Кэмден, личностные факторы еще недостаточно хорошо изучены, чтобы обеспечить генети…

– Я только сравниваю. – Кэмден изобразил добродушную улыбку.

– Способности к музыке, – подсказала миссис Кэмден.

– Опять-таки, миссис Кэмден, можно гарантировать только предрасположенность.

– Этого достаточно, – заметил Кэмден. – Разумеется, прекрасное здоровье.

– Конечно, – заверил доктор Онг.

Клиенты молчали. Пока что их список был довольно скромным, учитывая возможности Кэмдена; в основном клиентуру приходилось отговаривать то от заказа взаимоисключающих способностей, то от слишком больших изменений генотипа, а некоторые почему-то воображали, что за деньги им тут сотворят чудо. Онг ждал. Атмосфера накалялась. Становилось жарко.

– И еще, – произнес Кэмден, – отсутствие потребности во сне. – Элизабет резко отвернулась и уставилась в окно.

Онг взял со стола магнитный зажим для бумаг.

– Позвольте спросить, как вы узнали о существовании этой программы? – поинтересовался он как можно любезнее.

Кэмден широко улыбнулся:

– Так вы не отрицаете ее существования? Снимаю шляпу, доктор.

Онг сдержался:

– И все же откуда вы знаете?

Кэмден сунул руку во внутренний карман пиджака. Шелк сморщился и натянулся; тело и костюм принадлежали к разным слоям общества. Онг вспомнил, что Кэмден – иагаист, личный друг самого Кенцо Иагаи. Кэмден протянул Онгу копию спецификации программы.

– Не ищите утечку в вашей системе информации, доктор. Ни вы и никто другой ее не обнаружат. Далее. – Он внезапно наклонился вперед, чуть понизил тон. – Мне известно, что вы создали двадцать детей, совсем не нуждающихся во сне, что до сего момента девятнадцать из них здоровы, умны и психически нормальны. Более того, они развиваются, опережая свой возраст. Самому старшему уже четыре года, и он умеет читать на двух языках. Я знаю также, что для открытой продажи вы собираетесь предложить эту программу только через несколько лет. Но я хочу приобрести ее для моей дочери сейчас. За любую назначенную вами цену.

Онг встал:

– Я не уполномочен обсуждать с вами этот вопрос, мистер Кэмден. И похищение наших данных…

– Которое не является таковым – в вашей компьютерной системе произошел спонтанный выброс данных в общедоступную сеть. Вам понадобится чертовски много времени, чтобы доказать обратное…

– …и предложение о покупке именно этой генетической программы выходят за рамки моей компетенции. Это следует обсудить на Совете директоров института.

– Конечно, конечно. Когда можно поговорить с ними?

Кэмден посмотрел на него снизу вверх. На свете найдется немного людей, способных смотреть так уверенно, находясь на восемнадцать дюймов ниже глаз собеседника.

– Разумеется, мне хотелось бы сделать предложение тем, кто обладает реальной властью. Это всего лишь выгодная сделка.

– Не совсем так, мистер Кэмден.

– Но и не чисто научные исследования, – возразил тот. – Вы – корпорация, получающая прибыль. И имеете определенные налоговые льготы, предоставляемые только законопослушным фирмам, предназначенным для защиты меньшинств. Их еще ни разу не использовали для защиты потребительских прав, за исключением случая с И-энергетическими установками. Но применить можно, доктор Онг. Меньшинства имеют право пользоваться той же продукцией, что и большинство. Вряд ли ваш институт захочет доводить дело до судебного разбирательства, доктор. Ни одна из двадцати прошедших у вас бета-тест семей не принадлежит к негритянскому или еврейскому меньшинству.

– Суд… Но вы же не негр и не еврей!

– Я отношусь к другой диаспоре – польско-американской. Моя настоящая фамилия – Камински. – Кэмден наконец встал и тепло улыбнулся.

– Послушайте, мы оба знаем, какую шумиху поднимут вокруг этой истории газеты. И, естественно, мне бы не хотелось обнародовать вашу программу в недоработанном виде, только чтобы настоять на своем. Все, что мне нужно, – это купить ваше чудесное открытие для моей дочери. – На его лице появилось мечтательное выражение. – Доктор, знаете, чего бы я добился, если бы мне не приходилось спать?!

Элизабет Кэмден резко сказала:

– Ты и так почти не спишь.

Кэмден покосился на нее, как будто только что вспомнил о ее присутствии.

– Ну нет, дорогая, не сейчас. Но когда я был молод… колледж, я мог бы учиться в колледже и одновременно… Ладно. Это сейчас уже не важно. Главное, доктор, чтобы мы с вашим Советом пришли к соглашению.

– Мистер Кэмден, пожалуйста, немедленно покиньте мой кабинет сейчас.

– Пока вы не потеряли терпение из-за моей самонадеянности? Не вы первый. Надеюсь, вы назначите мне встречу на следующей неделе. Только сообщите моему личному секретарю, Диане Клаверс.

Онг не стал провожать их до двери. Кровь стучала у него в висках. В дверях Элизабет Кэмден обернулась:

– Что случилось с двадцатым?

– Простите?

– С двадцатым младенцем. Мой муж сказал, что девятнадцать из них здоровые и нормальные дети.

Биение в висках усилилось, кровь прилила еще сильнее. Онг понимал, что, невзирая ни на что, ответит, а позднее горько пожалеет о своей несдержанности.

– Двадцатый ребенок погиб. Родители развелись еще во время беременности, и мать не вынесла круглосуточного плача постоянно бодрствующего младенца.

Элизабет Кэмден широко раскрыла глаза:

– Она его убила?

– Случайно, – коротко произнес Кэмден. – Слишком сильно встряхнула малютку. – Он хмуро посмотрел на Онга: няни, доктор. Посменно. Вам следовало выбирать достаточно обеспеченных родителей.

– Это ужасно! – выпалила миссис Кэмден.

Когда они ушли, Онг принял десять миллиграммов циклобензаприна-3. Старая рана опять болит. Он долго стоял у окна, ощущая, как исчезает боль в висках и постепенно приходит спокойствие. Внизу мирно плескалось озеро Мичиган. Прошлой ночью полиция в очередной рейд прогнала всех бродяг, они еще не успели вернуться. Только жалкие пожитки пестрели в кустах прибрежного парка: потрепанные одеяла, газеты, пластиковые мешки, трогательно напоминавшие попранные знамена. Незаконно спать в парке, незаконно входить в него без разрешения местного жителя, незаконно быть нищим и не иметь собственного дома. Одетые в униформу смотрители парка начали методично собирать мусор и заталкивать их в чистые самоходные контейнеры.

Онг снял трубку и набрал номер председателя Совета директоров Биотехнического института.

Четверо мужчин и три женщины сидели вокруг полированного стола красного дерева в зале заседаний. «Доктор, адвокат, индейский вождь», – вспомнила детскую считалочку Сьюзан Меллинг, по очереди взглянув на Онга, Джуди Салливан и Кэмдена. Она улыбнулась. Доктор заметил ее улыбку и застыл, как замороженный. Индюк. Джуди Салливан, институтский адвокат, повернулась и тихо сказала что-то худому и нервному адвокату Кэмдена. Его хозяин, Роджер Кэмден, индейский вождь, казался самым беспечным в этом зале. Как это ему удалось стать таким богатым, начав с нуля? Благодаря своей энергичности, что ли? Кэмден просто сиял, лучился; он так отличался от других будущих родителей, что Сьюзан не на шутку им заинтересовалась. Как правило, будущие папы и мамы – особенно папы – сидели здесь, как на церемонии слияния корпораций. Кэмден же выглядел, будто пришел на день рождения.