Генрих Третий. Последний из Валуа - Филипп Эрланже

Беарнец выдает свои истинные намерения, требуя сохранить за протестантами еще на пять лет укрепленные крепости, а поскольку Бельевр колеблется, он тайно созывает ассамблею протестантов в Монтобане.

С тяжелым сердцем готовился Генрих III к новому противостоянию, но тут неожиданно приехал месье Дю Плесси-Морнэ, доверенное лицо короля Наваррского. Этот нежданный гонец привез поразительные новости. Один офицер из Дофине, Борегар, еще недавно служивший у герцога Савойского, рассказал протестантам о существовании обширного заговора испанцев, целью которого было убийство королевы Англии, принца Оранского, Генриха III и короля Наваррского, после чего армии испанцев хлынули бы на север. Уже стоял в иберийских портах флот, на корабли которого со всех сторон стекались солдаты Филиппа II.

Серьезность угрозы заставляет обоих королей пойти на компромисс. Король разрешает проведение кальвинистской Ассамблеи, оставляет протестантам все укрепленные крепости, включая Мон-де-Марсан, а униженная Маргарита возвращается в Нерак, где к тому времени уже блистала новая любовница короля Наваррского, графиня де Гиш, которую все звали Прекрасная Коризанда.

Глава 10

Смерть герцога Анжуйского

(10 июня 1584 – 18 июля 1585)

Монсеньор, сильно обиженный на короля за то, что он не оказал ему достаточной поддержки, удалился, оскорбленный, в один из своих замков, Шато-Тьери. Здесь его настиг туберкулез, наследственная семейная болезнь. Ему было всего двадцать восемь лет, а выглядел он стариком. Но с наступлением весны Франсуа немножко ожил и по настоянию своей матери решил приехать на карнавал в Лувр. Братья-враги мирятся в десятый раз; теперь их можно было увидеть рядом на маскарадах, на религиозных процессиях, на ярмарке в Сен-Жермен.

Прекрасная Шарлотта де Сов, во втором браке ставшая маркизой де Нуармутье, по-прежнему блистала яркой звездой, над которой не властно время. Франсуа растрачивает последние силы в объятиях этой красавицы, и когда он возвращается в Шато-Тьери, болезнь его резко обостряется – 10 июня 1584 года, покрывшись кровавым потом, который так пугал всех, кто видел Карла IX перед смертью, Франсуа испускает дух.

Генрих не выказывает особого горя, но сам отдает распоряжения о мельчайших деталях траурной церемонии. В одеждах из черного бархата, что совершенно не соответствовало этикету, согласно которому цветом траура при дворе считался фиолетовый, проходили принцы, придворные, офицеры, высшие должностные лица перед парадным ложем в Сен-Жак-дю-От-Па, на котором в герцогском облачении покоился монсеньор. Целый лес свеч горел вокруг, бросая дрожащие отблески на затянутые черной тканью стены залы. Когда приблизился его величество, все преклонили колена, стоять остался лишь король; бледный, благородный, казавшийся еще выше из-за своей длинной мантии, хрупкий символ уходящего мира…

Этой церемонией не только воздавались последние почести покойному принцу – она ясно обозначила, что близок конец династии. Генрих был последним Валуа, а после него корона должна была перейти к старшей ветви Бурбонов, ведущих свой род от Людовика IX Святого и представленных теперь Генрихом Наваррским, Генрихом де Конде и их дядей, старым кардиналом Карлом. И ни у одного из этих трех принцев не было наследника.

В других обстоятельствах страна признала бы Беарнца, чья храбрость и любовные похождения снискали ему любовь народа. Но он был гугенотом. Как может он при короновании принести клятву истреблять ересь? И если Англия вполне спокойно отнеслась к тому, что три ее последних монарха – Эдуард VI, Мария Стюарт и Елизавета – представляли разные конфессии, то большинство французов никогда бы не смирилось с тем, что их король не являлся старшим сыном Церкви.

Генрих III прекрасно понимал, какая буря может разразиться после его решения, и все же не колебался ни минуты. Он вызвал к себе Дю Плесси-Морнэ, который еще находился при дворе, и сказал: «Сегодня я признаю короля Наваррского моим единственным законным наследником. Этот принц из хорошего рода; в моем сердце всегда жила любовь к нему, и я знаю, что он меня любит. Он немного вспыльчивый и колючий, но в глубине души добрый. Я уверен, что он одобрит мои намерения, и мы поймем друг друга».

Д’Эпернон лично явился в Нерак и настаивал, чтобы король Наваррский отказался от предложенной чести и вернулся ко двору, обещая ему взамен должность генерал-лейтенанта королевства.

Со своей стороны, Дю Плесси-Морнэ сказал королю Наваррскому: «Теперь надо показать, что Вы любите Францию».

Беарнец ответил, что он «не сменит своей веры ради всех монархий мира».

Довольно странное поведение для человека, привыкшего переходить из одной религии в другую, и к которому История должна была бы отнестись значительно строже, поскольку Франция расплачивалась за это пятнадцатью годами анархии.

На самом деле все обстояло гораздо сложнее. Он был всего лишь пятым сыном Жанны д’Альбре, и его переход в другую веру ничего не решал, не делал его Генрихом IV. К тому же он не хотел оставлять Конде поле боя, где сила была на его стороне. И наконец, многие родственники убеждали его, что в один прекрасный день он должен стать протестантским королем католической страны, примирив врагов и способствуя утверждению религиозного мира во Франции, что было заветной мечтой Генриха.

Король, более трезво оценивавший положение вещей, провел несколько бессонных ночей, готовясь к худшему.

Едва закончилась кальвинистская Ассамблея в Монтобане, как крупнейшие представители католической партии собрались в Нанси, у герцога Лотарингского. Овдовев после смерти в 1575 году своей жены Клод де Валуа, старшей сестры короля, герцог Лотарингский вынашивал тайную мысль увидеть своего сына на престоле. Встречу католиков возглавил кардинал Бурбонский, величественный старец, в голове которого роились планы бесконечных интриг. Рядом с ним всегда были герцог де Гиз, кардинал де Гиз, Майен, Менвиль, герцог Меркёр, брат королевы, и еще несколько человек, горевших желанием поделить Францию.

Оплакав бедственное положение религии, люди эти решили взять на себя задачу спасти ее: они возродили Святую Лигу и обратились с воззванием не только к горожанам и крестьянам Франции, но и к иноземным правителям. Кандидатом их стал кардинал Бурбонский, первый принц католической крови.

Вступив на этот путь, они уже не остановятся. Общеизвестное благорасположение Генриха III к своему шурину вызывало недоверие к королю, делало его опасным человеком. Надо было принимать против него меры предосторожности, сдержанно угрожая ему до тех пор, пока не придет время заточить его в монастырь, где кончали свои дни свергнутые короли. Старый, задыхающийся от астмы кардинал сказал, что он готов отказаться от сана, чтобы жениться на мадам де Монпансье. Гиз улыбнулся про себя, твердо зная, что именно он будет тем человеком, вокруг которого объединятся католики страны.

Король, которого никто не уважал, один претендент на престол – еретик, другому – под семьдесят… Глядя на подобное вырождение, народ испытывал потребность в вожде; и его любовь, его надежды и вера – все обратилось на личность герцога де Гиза.

Генрих де Гиз не унаследовал от своего отца, герцога Франсуа, ни военных талантов, ни политического чутья, ни отважной решимости. Он мог использовать события в свою пользу, но не распоряжаться ими.

О, ослепление толпы! И по уму, и по душе своей король, отвергнутый французами, намного превосходил этого народного мессию, лишенного каких-либо представлений о совести, безразличного к общественному благу – попросту авантюриста.

Заговорщики решили пока хранить свой план в тайне, однако Генрих разгадывает его.

Парижские кюре при полном одобрении средней буржуазии и простого народа возрождают Лигу; примеру их тотчас же следуют все большие города на севере и западе страны. Заговорщики вооружаются, уже не таясь. Короля Наваррского пытаются отравить, и его чудом удается спасти.

И тут в игру вступает Испания. Вильгельм Оранский был убит выстрелом фанатичного Бальтасара Жерара, Фарнезе окружил Анвер. Вокруг Елизаветы Английской плелся обширный заговор, душой которого был иезуит Байард, а правой рукой – молодой Бебингтон, безумно влюбленный в Марию Стюарт. Вот-вот должен был вспыхнуть пожар и во Франции.

Генрих, больше всего боявшийся дать какой-нибудь повод для открытой вражды своему страшному соседу, отказывается от воинственных предложений английской королевы и остается глух к мольбе Нидерландов о помощи. Из этих же соображений он простирает на Камбре, законно принадлежавшее монсеньору, лишь свое «покровительство».

Герцоги де Гиз и де Майен, представлявшие кардинала Бурбонского, и посол Испании Мендоса 31 декабря 1584 года подписали в Жуанвиле секретный договор, согласно которому учреждалась «постояннно действующая Лига для сохранения католической религии», наследником короны признавался кардинал. Филипп II обещал годовую субсидию в 600 000 экю.