Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - Марина Палмер

— Вы видели, как у нее заплетаются ноги? — будут они толкать друг друга локтями.

— О чем только Чино думал, когда выводил ее на сцену? — станут хихикать другие.

— Что за техника?! Смотреть больно… Уж лучше никакая, чем такая!.. — пригвоздят меня к позорному столбу третьи, чтобы добить окончательно.

Теперь я знаю, что такое страх сцены. И, клянусь, с этого момента я всегда буду сочувствовать тем, кто страдает от этого недуга!

21 февраля 2000 года

«Если уж моя техника будет освистана, так хоть по крайней мере мои новые стильные туфельки из пурпурной замши пройдут на ура!» — единственная мысль, которой я утешалась перед выступлением.

Я поинтересовалась у Чино, не нервничает ли он.

— С чего бы? — ответил мой партнер.

Никогда я не чувствовала себя столь одиноко!

И вот ведущий пригласил танцоров на площадку. Ему необычайно приятно объявить сегодня, что Чино окажет всем огромную честь и представит сегодня их вниманию свой новый номер (жаркие аплодисменты)… Он будет танцевать с очаровательной, но пока еще неизвестной им партнершей. Не могли бы уважаемые зрители оказать теплый прием дебютантке? (Сдержанные аплодисменты.)

Я решила предстать гречанкой. Так, подумала я, мне удастся уберечь от нападок мою технику. Гречанка — это не гринга или, второй вариант, янки. О том, чтобы представиться как инглеса, речи даже не шло, ибо невозможно придумать ничего менее сексуального, чем танцовщица танго из Англии. Если слова «Англия» и «танцовщица танго» еще не являются оксюмороном, то им стоило бы ими стать. Разве что Салли Поттер тут исключение. Вопреки этническому дефекту она проделала исключительную работу в «Уроке танго»! Правда, и любая другая девушка смотрелась бы изумительно рядом с Пабло Вероном, даже я… Так на чем мы остановились? Ах да…

Мне жутко хотелось в туалет. И требовалась подпорка для ног, они совсем онемели. Не самое подходящее время, если меня вдруг разобьет паралич, подумала я. Но каким-то чудом я все-таки очутилась посреди танцпола с Чино. В зале воцарилась тишина, все замерли в ожидании. Свет ослеплял, так что я почти не видела Чино. И было ужасно жарко. Это просто замечательно, что мое платье оказалось такое короткое.

Едва Чино заключил меня в объятия, я почувствовала, что его бьет дрожь. Или меня? Ладно, кто бы из нас ни трясся, болезнь явно была заразной. Мы трепетали, как два листочка на осеннем ветру. Если он сейчас спокоен, то хотела бы я на него посмотреть, когда он взволнован. И интересно, неужели его так же трясло, когда направлял на кого-то свою пушку? Сомневаюсь что-то. Вооруженное ограбление не так страшит, как сцена. Да и риску меньше.

Заиграла музыка. Это была совсем другая мелодия, не та, под которую мы с ним репетировали. Возможно, потому и танго наше было совсем другим. Ни он, ни я этого не ожидали. Но нам удалось выдержать испытание. Во всяком случае, мне так показалось. Моя душа взлетела, словно воздушный шар, и наблюдала за представлением с безопасного расстояния. Но к концу танца она перестала воображать и спустилась вниз, желая присоединиться к нам, что как раз совпало с аккордом… Толпа зрителей приветствовала нас, и я обнаружила, что сижу на коленях Чино в сентада, а мои ноги обвились вокруг его бедра.

Принимая во внимание все вышеперечисленное, представление могло пройти значительно хуже. Чино был счастлив. Даже дрожать перестал. И, я еще не успела с него слезть, выдохнул мне в ухо, не хочу ли я подготовить еще одно выступление. С ним же. Можно было ожидать, что я усвоила урок. Однако я почему-то ответила: «Да!»

25 февраля 2000 года

Мы с Чино решили встретиться в танцевальном зале. Попрактиковаться. У меня дома мы не занимались по одной простой причине: я не хотела показывать ему, где живу. Не то чтобы я ему не доверяла. Просто дело в том… Ну да, я не доверяла ему! И беспокоило меня вот что. Да, мне нравилось воображать, будто мы Бонни и Клайд, но, полагаю, он воспринимает нашу пару несколько иначе. Судя по всему, себя он мнил Бучем Кэссиди[59], а меня держал за банк, который несложно ограбить. На самом деле у меня не так много вещей, достойных быть украденными, но лучше не искушать дьявола… Конечно, все эти здравые мысли не мешают мне мечтать об искушении. Постоянно. Днем и ночью. Он такой сексуальный. Есть и еще причина, почему меня так влечет к нему (кроме того, что он преступник-рецидивист): пока что Чино, единственный мужчина из тех, с кем я общалась, который не флиртовал со мной. (То, что его руки постоянно гуляют по моему телу, не в счет.)

Интересно, в чем дело?

Прежде чем уйти из дому, я приняла все необходимые меры предосторожности: вынула из кошелька большую часть его содержимого, оставив лишь несколько жетонов на метро и купюру в пять песо, дабы оплатить свою долю за аренду зала.

Я приехала первой, и в этом не было ничего необычного: обычно мой партнер опаздывал. Все они тут жутко непунктуальны; видимо, есть что-то такое в здешней воде. Я сделала пару упражнений на растяжку. Он не шел. Я принялась болтать с секретаршей в приемной танцевальной школы. Он все еще не появился. Я подумала, не позвонить ли ему? Но тут вспомнила, что позвонить я ему не могу по одной простой причине: у меня нет номера его телефона. У него нет постоянного места жительства. И поскольку я не давала ему свой номер (придумала какую-то дурацкую отговорку; настоящая же причина заключалась в том, что я не хотела, чтобы он узнал мой адрес), связаться со мной он не сможет, даже если захочет перенести наше занятие.

Выйдя из студии, я подумала — а не покончить ли со всей этой ерундой и не дать ли ему наконец номер телефона! В конце концов, не важно, вор он или нет, все-таки он мой партнер. И необходимо иметь возможность связаться друг с другом в случае непредвиденных обстоятельств.

Что, если с ним произошло нечто ужасное? Меня охватило беспокойство.

И оно возросло еще больше, когда он прошлой ночью не появился в «Рефази». Где же он?

12 марта 2000 года

Я обошла все милонги в городе. Чино нигде не было. Прошло две недели, как он бесследно исчез. Мне оставалось лишь грустно потягивать свое шампанское.

Потом поползли слухи, что Чино в тюрьме. Кажется, его поймали с поличным — он украл какие-то приборы со склада. Когда мне об этом рассказывала Валерия, на ее лице обозначилось одно из этих выражений — «Я тебе говорила!».

И все же ему удалось уйти безнаказанным, хотя у меня он украл нечто более ценное, чем глупая партия стиральных машин и сушильных барабанов.

И мое сердце было даже не застраховано.