Ради милости короля - Элизабет Чедвик

Обернувшись, Роджер увидел, что к ним приближается Ида со служанками и двумя слугами, нагруженными свертками.

– Леди Биго, – низко поклонился Уильям. – Мало что может порадовать взгляд больше, чем прекрасные лошади вашего супруга, но вам это удалось без усилий.

Ида засмеялась и присела в реверансе.

– Не без усилий, – ответила она, – но я стараюсь. – Она повернулась к Роджеру. – Пришла посмотреть, как вы испытываете аллюры Вавасора. – Ида погладила коня по морде, глядя на мужа сияющими глазами.

Уильям Маршал поклонился Роджеру и засобирался.

– Завидую вам, милорд, – произнес он. – Лучшая лошадь на поле и достойнейшая женщина в супругах.

Роджер ответил на похвалу изысканным поклоном:

– Желаю, чтобы на вас однажды снизошло такое же благословение, мессир, а я тем временем склоняюсь перед величайшим рыцарем на турнире.

Уильям засмеялся, показав превосходные зубы; он явно был польщен комплиментом.

– Это еще предстоит выяснить.

Он вновь поклонился, когда прибыл Генрих Молодой, раздраженно похлопывающий латными рукавицами по бедру.

– Я искал вас, – ворчливо произнес молодой король.

– Прошу прощения, сир. Я направлялся в ваш шатер, но отвлекся на жеребца милорда Биго. Вы когда-нибудь видали лучшего боевого коня?

Роджер на мгновение встретился взглядом с Уильямом, и между ними проскочила искра понимания. Генрих Молодой был капризен, и Уильям отвлекал его, как ребенка отвлекают конфеткой.

Наследный принц Англии окинул Вавасора взглядом и нехотя признал, что животное действительно великолепно. Затем он посмотрел на Иду.

– Моему отцу известно, что вы здесь? – спросил он с легкой насмешкой.

Повисло неловкое молчание. Ида покраснела и опустила глаза. Роджер понял, что тому неоткуда знать о его браке.

– Сир, в начале декабря Ида стала моей женой, – произнес он.

Юноша был явно удивлен, но затем засмеялся и махнул рукой Роджеру:

– В таком случае поздравляю вас, милорд, с тем, что вы снискали благосклонность моего отца… и вас, миледи, с тем же самым, – кивнул он Иде.

Роджер застыл. Слова как таковые не были оскорблением, но за ними явно скрывалось намерение уязвить.

Генрих Молодой снова обошел вокруг жеребца.

– Жаль, что не серый, – произнес он. – Стоил бы дороже. – Он лукаво посмотрел на Роджера. – Вам известно, что ваши единокровные братья тоже здесь?

Ида едва не ахнула от испуга.

– Да, я слышал, сир, – ответил Роджер, мысленно желая молодому королю провалиться сквозь землю.

Роджер пытался скрыть эту новость от Иды, так как знал, что она станет волноваться. Гуон недавно присоединился к свите Генриха Молодого, чтобы подбирать крохи, падающие со стола, и возделывать ниву, на которой видел свое будущее.

– Они будут сражаться на турнире под моим знаменем. Возможно, вы встретитесь с Гуоном на поле, но, разумеется, все поединки будут a plaisance[23]. – Хлопнув Вавасора по блестящему заду, отчего жеребец вздрогнул, Генрих Молодой зашагал своей дорогой.

Уильям с нарочито равнодушным лицом еще раз поклонился Иде и Роджеру и направился за своим лордом.

– Он пытается меня уколоть, потому что я принадлежу к партии его отца, и то, что случилось в Форнхеме, до сих пор не дает ему спать, – спокойно произнес Роджер, хотя внутри его все кипело.

– Почему вы не сообщили мне, что ваши братья здесь?

– Потому что это не важно. Пусть забрасывают просьбами кого хотят, это им не поможет.

– А если они подкрепят просьбы мечами и копьями?

Роджер раздраженно пожал плечами:

– Молодой король прав: состязания предназначены лишь для того, чтобы подтвердить свое мужество. Его отец явился сюда обсудить политику с соседями. Война возможна в следующем месяце или в следующем году, но не сегодня. Поединки будут потешными, а не серьезными. Ничего не случится.

– Это вы так думаете.

– Я уже столь давно защищаюсь от Гуона и Уилла, что им не застать меня врасплох. – Он нетерпеливо вздохнул. – Любовь моя, я способен о себе позаботиться, никогда не теряю бдительности… хотя, раз уж об этом зашел разговор, позволить вам отправиться на ярмарку с полным кошельком было одним из самых опрометчивых поступков в моей жизни.

– Не пытайтесь заморочить мне голову шутками, – отрезала Ида.

– Тогда доверьтесь мне. – Роджер разгладил большим пальцем морщинку между ее бровями, наклонился и поцеловал. – Я предупрежден, теперь никто не сможет причинить мне вред.

Выслушав еще порцию заверений, Ида направилась к его шатру, а он смотрел ей вслед. Роджер видел, что жена все еще расстроена и полна сомнений, но с этим он разберется потом. Он не намерен прятаться в тени и уклоняться от состязаний. Его мастерства вполне достаточно, чтобы справиться с любыми ловушками, которые способны расставить единокровные братья.

Укрывшись в шатре Роджера, Ида поддалась горю и хорошенько поплакала. Слова Генриха Молодого напоминали порез тонкого лезвия. Несущественный и несмертельный, но все же болезненный. Мужчины говорят, он настоящий рыцарь, но на рыцаря молодой король похож только внешне. Роджер вдвое более мужчина, чем он. К тому же ее пугала мысль о присутствии единокровного брата ее супруга. Что, если Роджер будет ранен… или даже хуже? Ее затошнило от страха.

Ида осознала, что стоит на распутье. Можно лежать в шатре с влажной тряпицей на лбу, не обращая ни на что внимания, или же выйти и увидеть все собственными глазами. Внезапно приняв решение, она вытерла слезы, встала и подозвала Бертрис, чтобы привести себя в порядок.

– Госпожа, вам лучше остаться в шатре, – возразила заботливо Бертрис.

– Нет, – покачала головой Ида, – я хорошо себя чувствую и хочу лицезреть своего лорда на турнире.

– Но вам не стоит беспокоиться, когда вы…

– Я буду беспокоиться вне зависимости от того, останусь в шатре или нет, – перебила Ида, вздернув подбородок. – Мой муж увидит меня и поймет, что я горжусь им.

Ида вместе с другими зрителями ждала на краю поля, когда рыцари приготовятся к состязанию. Солнце было теплым для марта, но из-за холодного ветра она радовалась, что надела плащ с меховой подкладкой. Сын камергера принес женщинам деревянную скамейку из шатра, и Ида с радостью села.

Роджер отдал Вавасора одному из молодых рыцарей, чтобы тот разъезжал на нем взад и вперед, а сам готовился сесть на своего испытанного боевого коня Мартила, мощного темно-гнедого с белыми полосами на носу, сына и преемника своего отца Сореля. На коне был красно-желтый доспех, который Ида со своими женщинами вышивала перед свадьбой. Сам Роджер щеголял в сюрко из красного и желтого шелка, а на его шлеме была повязана коса тех же цветов. Иду затопила любовь и гордость, когда он вскочил в седло так же легко, как юноши, демонстрировавшие аллюры боевых коней и резвых скакунов. Оруженосец протянул щит, Роджер принял полосатое копье и направился в поле; сзади и слева ехал Анкетиль.