Уши торчком, нос пятачком - Медведева Алена

— Не преждевременно ли это? — усмехнулся Томаш. — Королева уже доказала, что может иметь мнение, отличное от позиции своих… сторонников. Предлагаю спросить Елену. Перевоплощайтесь!

Последнее относилось уже к недавним соперникам по полю боя. Андрею требовалось оказать первую помощь. А Лене — выступить уже в новом качестве.

Глава 18

Елена

Сумасшествие!

Чтобы осознать собственные эмоции, мне не хватало фантазии. Это невероятно странный опыт, когда твое сознание и твое тело существуют как бы отдельно друг от друга. Я все чувствовала, делала, понимала, но в то же время это была не я.

Не я знала как напасть. Не я ловко и виртуозно рассчитала этот бросок. Не я его осуществила. И в то же время я. Бурая была в ступоре, не понимая, что сотворила — напала на своего альфу. Я — растерянна и потрясена. Подобный поворот событий стал полной неожиданностью. Страшной неожиданностью! Я так близко ощутила смерть. Ту самую, к которой стремилась. Ту, что могла забрать Андрея, сойдись он в схватке с черным волком.

И сейчас с огромным облегчением осознала лишь одно: мы — живы! Оба. И такому итогу я была счастлива.

О чем-то другом не задумывалась, никакие статусы и права меня не волновали. Пришло абсолютное понимание одного — я хочу жить. Прожить свою жизнь до конца. Какой бы она ни была, какие бы муки и трудности не сулила. Но я хочу жить! И хочу, чтобы жил он.

Ради этого прощу все, и даже такое вероломное и наглое использование силы альфы. Тем более что через свою привязку к нему ощущала — белый скорее ломает комедию, чем борется сейчас за жизнь.

И все еще слегка сдерживает мое сознание своим незримым присутствием. И это тоже подтверждало, что до трупа Добровольскому далеко.

Еще одним сюрпризом стал разорвавший тишину на поляне звук… приближающегося вертолета! Откуда он здесь?!

И тут же, стоило человеческой половине сознания идентифицировать привлекший всеобщее внимание шум, случились сразу две вещи. Мое тело, как и тело моего альфы, послушное чужой воле, заискрилось, преображаясь в человеческое. А прямо над нами, совсем низко, поднимая дикий ветер работой винтов, завис вертолет. Из его открытой с одной стороны кабинки прямо к моим ногам шлепнулась длинная веревочная лестница.

— Когда же я уже отлежусь?.. — горестный стон Андрея, и бледный и шатающийся (и совершенно голый!) альфа предстал перед моими глазами. Одной рукой ухватив канат лестницы, второй поманил к себе меня, одновременно рыкнув через плечо медведю: — Томаш, рубашку пожертвуй даме!

Тут же мне, ошарашенной происходящим, на плечи опустилась мягкая фланелевая ткань. Машинально запахнув ее, шагнула к любимому.

— А-а?.. — что вообще происходит, спросить не успела.

— Все потом! — оборвал белый, грозно прищурившись. — Хоть ты меня пожалей: кровью истекаю и болит все адски. А сейчас — драпаем!

И, совсем не деликатно толкнув меня, заставил карабкаться вверх, следуя по пятам. Стоило нам, нелепо балансируя и стремительно сокращая расстояние до вертолета, оказаться внутри, как над поляной разнесся настоящий вопль, перекрывающий даже шум винтов. И гарантированно услышанный оборотнями.

— Это похищение! Молодожены отправляются в отложенное свадебное путешествие! И их лучше не беспокоить — глотки рвать теперь оба горазды!

Макс! Это его голос. И именно он был пилотом. Обалдеть!

— Стойте! — завопила мама.

— Так нельзя! — яростно взвыл мой несостоявшийся представитель.

— А как же… — что там крикнул Дамир, я уже не разобрала. К невыразимому облегчению, мы покидали территорию медведей. Вдвоем! И почти живыми. Это ли не счастье?

— В обморок падать будешь? — серьезно спросила Андрея.

— Не дождетесь! — с видимым трудом присаживаясь на сиденье и обессиленно откидывая на подголовник голову, шепнул белый. — Аптечку передай, она справа от тебя.

Тут же, подорвавшись с места, бросилась искать необходимые медикаменты и оказывать срочную помощь своему волку.

— А куда летим? — спустя какое-то время, когда свежее ранение было обработано перекисью водорода и перебинтовано, а кровотечение остановлено, поинтересовалась я.

— Домой, — прикрыв глаза и расслабившись на сидении, сообщил Андрей.

Ух, неплохо. Хотя масса важных вопросов так и не разрешилась, но оказаться подальше от всего этого дурдома с договором и наследием я была рада.

— А… нам ничего не будет… за побег? — единственное, о чем решилась спросить, помня, что Макс совсем рядом и прекрасно нас слышит.

— Да неважно, — хмыкнул Добровольский. — Ты одержала однозначную победу, хранители сей факт признали. Теперь от этого никуда — быть тебе королевой волчьего сообщества. И еще одним неоспоримым фактом, который они все уже должны осознать, является наше объединение в пару. И теперь всем придется учитывать эти перемены. Впрочем, сами виноваты.

— А… — напомнить про свою болезнь сейчас не решилась. И заикаться про беременность тоже. В голове был сумбур, эмоции зашкаливали, то вознося меня на вершину счастья и облегчения, то сбрасывая в пучину паники и растерянности. Осознать случившееся не могла. А уж представить будущее даже и не пыталась. Сосредоточилась на единственной мысли: мы живы и мы рядом! Только этим сейчас и дышала, не думая о прошлом, обидах и разногласиях. Радость заслонила все, и она же не давала мыслить разумно.

— А, не волнуйся! — вмешался в наш разговор Макс. — Все когда-то бывает в первый раз, я вот тоже раньше летать не пробовал… А всем, кто остался на поляне, встряска не повредит! Пусть почувствуют себя в одной лодке, оставшись у разбитого корыта чрезмерных ожиданий. Ловко вы всех обломали! Думайте теперь о себе, вы это заслужили.

Добровольский, за выражением лица которого я напряженно следила, при последней фразе довольно улыбнулся и приоткрыл глаза.

— Ты можешь это сделать? — вопрос был адресован медведю.

— Да, мой статус позволяет такое, — откликнулся Максим.

— Тогда жени нас! Прямо сейчас! — и уже мне: — Ты, надеюсь, не против?

Растерявшись от такого поворота, только и смогла, что изумленно охнуть: даже так?! Официальная по звериным меркам пара в столь юном возрасте, чья связь скреплена хранителем? Ох!

— Эээ…

— Так, Лена! — мой белый с усилием отстранился от спинки вертолетного кресла. — Только не говори, что мне придется изобразить умирающего, чтобы подвигнуть тебя на согласие!

— Нет…

Он серьезно признает меня своей официальной парой? Ладно, наши волки: что с животных взять, там инстинкты. Но и в человеческой ипостаси мы будем парой? И это… навсегда? Меня?! Слабую и больную волчицу, не способную подарить ему достойного наследника?