100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг. - Арсен Мартиросян

Все! С тех пор и вплоть до 5 марта 1953 г., когда он возвратился на Лубянку, Лаврентий Павлович не имел никакого отношения к органам госбезопасности (за исключением атомной разведки, о чем будет сказано ниже) и внутренних дел. Причем настолько, что… Впрочем, лучше по порядку.

20 августа 1945 г. за № 9887 сс/оп было принято постановление ГОКО «О Специальном комитете при ГОКО». Проще говоря, этим постановлением был создан Специальный комитет с чрезвычайными полномочиями для решения любых вопросов, связанных с атомной тематикой, особенно по созданию советской атомной бомбы. Берия был утвержден председателем этого Спецкомитета. Именно эту работу и подразумевал Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором указывалось, что Л.П. Берия перегружен другой центральной работой. В соответствии с этим постановлением для «непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по использованию внутриатомной энергии и производству атомных бомб» было создано Первое Главное управление (ПГУ) при Совете народных комиссаров СССР, председателем которого стал освобожденный от обязанностей наркома боеприпасов Б.Л. Ванников, а его заместителем — заместитель наркома внутренних дел СССР, начальник 9 управления НКВД СССР Л.П. Завенягин. Прошло без малого два года, и 8 марта 1947 г. А.П. Завенягин обращается к Л.П. Берия с удивительной просьбой: «…Первое Главное управление охраняется вахтерской охраной, укомплектованной вольнонаемными лицами. Несмотря на систематически применяемые меры… имеют место сон на посту, дезертирство и ряд других серьезных проступков. Опыт показал, что вахтерская охрана является совершенно ненадежной, не обеспечивающей сохранность секретной документации Первого Главного управления…» И в заключение своего письма Завенягин просит передать функции охраны Министерству госбезопасности.

А далее произошло то, что превосходно доказывает, насколько Берия «имел отношение» к органам госбезопасности.

Министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов попросту отказал, причем на том основании, что-де МГБ охраняет только Совмин и ЦК. Абакумов, мягко говоря, зарвался, ибо ПГУ было создано при СНК (Совмине) СССР и, следовательно, подлежало охране силами МГБ, тем более учитывая особую секретность его деятельности.

Вслед за Абакумовым и министр внутренних дел С.Н. Круглов не менее выразительно доказал, насколько Берия «имел отношение» к органам внутренних дел, то есть точно так же, как и Абакумов, проигнорировал упомянутую выше просьбу, причем с аналогичной мотивировкой. А ведь, казалось бы, и тот и другой люди Л.П. Берия — они все выросли под его руководством. И что же? А ничего. Попросту наплевали на вполне обоснованную и законную просьбу. Тогда к Берия 24 марта 1947 г. по этому же вопросу обратился еще и другой заместитель начальника ПГУ — H.A. Борисов, представлявший в этом управлении Госплан СССР.

Проще говоря, шестнадцать дней кряду якобы всемогущий якобы руководитель послевоенных советских спецслужб, «общеизвестный кровавый злодей, которого все боялись пуще смерти» — Лаврентий Павлович Берия — и его ближайшие соратники по атомному проекту не могли решить вопрос государственной важности — об охране Штаба атомного проекта СССР силами министерств госбезопасности и внутренних дел. И для того, чтобы прекратить это межведомственное безобразие (увы, не нашел более крепкого, но литературного слова), он пошел на такой шаг: воспользовался своими правами заместителя председателя Совета министров СССР — издал 25 марта 1947 г. распоряжение СМ СССР о передаче охраны зданий ПГУ при СМ СССР МВД СССР. Только после этого безобразие прекратилось.

Что же касается атомной разведки, то пункт № 12 упомянутого выше постановления ГКО об образовании Спецкомитета предусматривал следующее: «Поручить тов. Берия принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, проводимой органами разведки (НКГБ, Р.У. КА и др.)». Вот какое отношение к спецслужбам имел Лаврентий Павлович Берия после 29 декабря 1945 г. и вплоть до 5 марта 1953 г.!

Что же касается послевоенных репрессий, то здесь следует иметь в виду следующее. С 7 мая 1946 г. и по 14 июля 1951 г. Министерство государственной безопасности СССР возглавлял Виктор Семенович Абакумов. Именно при нем и имели место послевоенные репрессии в отношении некоторой части генералитета и маршалитета СССР. Дела генералов Кулика, Гордова и Рыбальченко, маршала артиллерии Яковлева, «дело авиаторов», дело группы Лозовского, показательный наезд и гонения на маршала Жукова — дело рук Абакумова. Однако сразу же хочу отметить, что отнюдь не на пустом месте. Основания были достаточно серьезные. По крайней мере в рамках тогдашнего уголовного законодательства. В то же время нельзя исключить и того, что вполне возможно, что правовую оценку деяний лиц, прошедших по этим делам, можно было даже в рамках тогдашнего законодательства дать иную. Увы, но История состоялась так, как она состоялась.

Особенно хотелось бы остановиться на так называемых гонениях на маршала Жукова. Прежде всего следует отметить одно обстоятельство, которое имеет прямое отношение к маршалу Жукову. Большинство дел, которые МГБ СССР под руководством Абакумова завело на высокопоставленных военных, имело, если использовать современные термины, антикоррупционный характер. Дело в том, что после Победы большую часть нашего генералитета и маршалитета (за редчайшими исключениями) с головой накрыла страшнейшая эпидемия алчности и трофейного стяжательства и мародерства. Именно этим обстоятельством и было вызвано возбуждение подавляющего большинства дел на высокопоставленных военных, включая и маршала Жукова. Ну, а некоторые имели соответствующие грехи еще со времен войны, которые, однако, выяснились лишь после Победы.

Ниже приводятся фотокопии двух документов, связанных с делом Жукова. В том числе и постановление Центрального Комитета ВКП(б) о т. Жукове Г.К., маршале Советского Союза, с правками, сделанными рукой Сталина[77].

С 9 августа 1951 г. и вплоть до 5 марта 1953 г. МГБ СССР возглавлял хрущевский прихвостень, отпетый партийный негодяй и мерзавец, государственный преступник, организовавший ряд позорнейших дел («дело врачей», убийство Сталина и т. д.) Семен Денисович Игнатьев, который (особенно после того, как многолетний начальник охраны Сталина Власик загремел в кутузку) лично курировал Управление охраны вплоть до убийства Сталина.

То есть ни к деятельности МГБ, в том числе и Управления охраны, ни к деятельности МВД Лаврентий Павлович Берия никакого отношения не имел, за исключением, еще раз подчеркиваю это обстоятельство, вопросов атомной разведки и реализации атомного проекта.

И вот еще о чем. Следует иметь в виду, что с апреля 1943 г. вследствие очередного разделения НКВД СССР на НКВД и НКГБ и выделения контрразведки Смерш в отдельную структуру, функции и возможности Л.П. Берия в репрессивной части были круто минимизированы. Проще говоря, начиная с середины войны, функции и возможности Л.П. Берия в репрессивной части значительно снизились. Причем в значительной степени с его же личной подачи. Он сам поставил этот вопрос перед Сталиным — вопрос о разделении НКВД на два наркомата. Потому что коренной перелом в войне произошел, соответственно и надобность в запредельной централизации руководства спецслужбами отпала сама собой.

И вот зная все это, теперь позволительно задать один вопрос. Ну и до каких же пор всевозможные мерзавцы от Истории будут морочить головы нормальным людям? Неужели честное обращение с безукоризненными фактами Истории столь тяжелое, столь обременительное для совести занятие?!

Миф № 22. Берия лично виновен в репрессировании жены Молотова — Полины Жемчужиной

В какой-то мере в возникновении этого мифа виноват сам Вячеслав Михайлович Молотов. По страницам многих исследований гуляет история о том, что едва только Берия стал министром внутренних дел, он поинтересовался у Молотова, чем он может быть полезным ему, а тот в ответ сказал следующее: «Верни Полину».

Но что значит «верни» в таком контексте? Волей-неволей любой, кто прочитает эту историю, всенепременно подумает, что именно Лаврентий Павлович ее и засадил за решетку. Потому Молотов так и ответил Лаврентию Павловичу: «Верни Полину».

Но в действительности-то Берия не имел отношения ни к инициации вопроса об аресте жены Молотова — Полины Жемчужиной, — ни к ее аресту, ни к следствию в отношении нее, ни к вынесению приговора в отношении нее. Потому что не он возглавлял Министерство государственной безопасности в период ареста Полины Жемчужиной. В то время министром государственной безопасности был B.C. Абакумов, который в этом конкретном случае выполнил указание Сталина.