В двух шагах от рая - Михаил Евстафьев

– Я хочу сказать только одно. Армия, дорогой мой Алексей Глебович, бьет по площадям, по большим площадям. Она бомбит сразу целое ущелье. Целый район обстреливает. Одно дело сражаться против регулярных войск, а другое дело против партизанского движения. Армия столько бед натворила! Сотни тысяч афганцев уничтожила! Нет, в Афганистане, повторяю, ничего путного никогда не выйдет. – Советник замолчал, пошевелил пальцами на загипсованной ноге. – Мы привыкли все подгонять под собственные мерки. Пытались добиться в афганской армии дисциплины, схожей с нашей, боеспособности. Что я вам рассказываю? Сами знаете. Наглядную агитацию использовали, которая всегда была малоэффективна и у нас дома.

– Не согласен.

– Да бросьте, Алексей Глебович! Мы не на партсобрании, умоляю вас! Давайте называть вещи своими именами, кстати, нас к этому партия призывает, открыто обсуждать проблемы. Что, скажите, от того что у вас в Москве на соседнем доме весит лозунг из пятиметровых букв: «Решения такого-то съезда выполним и перевыполним», что-то меняется? Нет, конечно. Мы помогли афганцам скопировать все худшее. Бездумно навязали то, что у нас самих не работало. Да что там говорить, – махнул он рукой. – А теперь удивляемся, отчего же это толку нет?! У нас-то еще кое-как, со скрипом, работает. А у афганцев нет. Им все эти наши нововведения как собаке пятая нога. И все наши ошибки повторяют. Один в один. А некоторые, так прямо революционеры-террористы. У меня есть один такой коллега – Мухиб. Да не один он такой. Радикальный халькист, правда, думает, что никто об этом не догадывается. Начальника своего – парчамиста – люто ненавидит. Раскол у них в партии похлещи… нет, хотел сказать похлещи, чем у нас был. И у нас друг друга уничтожали, столько расколов было, столько процессов, просто мы забыли о том… И ничего, работают, ни разу бровью не повел, ни разу слова вслух не высказал. Парчам у власти, а халькисты выжидают своего часа. Только со мной раскрывается. Сколько раз! Бывало, пригласит домой на плов, выпьем водочки, и начнет душу изливать. Прямо-таки второй Троцкий. Всех врагов – в тюрьмы, красный террор, трудовые армии, мечом и огнем! И, знаете, его абсолютно не волнует, если в ходе революции погибнут тысячи людей, хоть и миллионы, он считает, что главное, что будущим поколениям достанется жить в лучшем мире. По приказу таких людей исчезают навсегда. А хороший семьянин, жена русская. У него, знаете, на столе в кабинете портрет Ленина, и очень просил меня привезти значок с Горбачевым и Сталиным, прямо бредит Советским Союзом… Вы скажите – истинный партиец, настоящий революционер. А мне иногда страшно. У нас террор невозможен. Для нас – это пережиток прошлого. А здесь… история повторяется…

– Мне все-таки кажется, Виктор Константинович, что не все так плачевно, как вы рисуете. И определенные подвижки безусловно наблюдаются. – «Подвижки», это слово Сорокин позаимствовал у «папы». Хорошее слово, очень русское и ёмкое, считал генерал. – Москва не сразу строилась. Вспомните, у нас после революции тоже много проблем было. Апрельская революция…

– Революция? Алексей Глебович, спуститесь на землю! В Афганистане не революция произошла, а дворцовый переворот. С самого начала мы по сути дела защищали небольшую группу людей, которые спекулировали на революционных идеях, пробивались к власти по трупам товарищей. Поверьте мне, Алексей Глебович, я знаю лично всех людей в ЦК, которые идеологические разработки и обоснования по Афганистану составляли. На самом верху рассуждали о расширении социальной базы революции, о рабочем классе и передовом крестьянстве. Какой здесь, к черту, рабочий класс! – возмущенно зажестикулировал советник. – Откуда ему взяться? Поедете из госпиталя, обратите лишний раз внимание на местных жителей, посмотрите, куда мы вляпались. Они живут при феодализме. В четырнадцатом веке живут. Большинство из них не то, чтобы не поняли, не знали, что «революция» произошла. Нельзя было войска вводить!

– Не по собственной прихоти армия здесь! – генерал, принимавший лично участие в вводе войск, восстал против обвинений в просчете. Эти товарищи всегда на армию все сваливают. Армия просчиталась! А КГБ что, не просчитался? А Министерство иностранных дел? Как отвечать, так армии! А все остальные в сторонке. – Афганское руководство неоднократно обращалось за военной помощью.

– Для афганцев с нашим приходом началась священная война против неверных, джихад. Вот уж поистине, Алексей Глебович, всегда у нас так бывает: сначала себе искусственно трудности придумываем, а потом героически их преодолеваем. Это ведь надо было быть полным идиотом, чтобы не додуматься, что так все получится в Афганистане! Сколько служебных записок писали! Нет, не послушали… – советник закурил. – Схватив манатки, афганцы пустились наутек в Пакистан, в Иран. Пять миллионов человек не поняли революцию?! Для кого же тогда, извиняюсь, ее делали, вашу революцию?

– Правильно, потому что надо сразу было вдоль границы войска вытягивать.

– В западню попали! Заманили нас в Афганистан! Не зря считается, что Амин на американцев работал. Он же учился в США, там, видимо, его и завербовали… Американцы, пропади они пропадом, давно гадали, как бы отомстить за Вьетнам. Долго думали, что бы такое придумать, чтоб у нас пупок развязался. Элементарно все просто придумали… Афганистан и «звездные войны»…

– При чем здесь «звездные войны»? – удивился генерал.

– При том, что мы верим в эти сказки! Они же смеются над нами!

– Стратегическая оборонная инициатива, СОИ – вещь серьезная, – решил показать свои познания Сорокин. – Но мы что-нибудь придумаем в ответ. Я уверен.

…СОИ – это солдат одноразового использования…

подумал Шарагин.

сапер, то бишь… вот что такое СОИ… не в космосе воюем…

– Вот видите, как вы рассуждаете, и наверху такое же мнение. Американцам только и надо, чтобы мы новыми дорогостоящими разработками занялись. Экономика не потянет!.. Клюнули на голый крючок… Удивительно! Я, кстати, не утомил вас, Алексей Глебович?

– Что вы! Я слушаю с интересом, – из приличия сказал генерал. Совершенно вдруг отпало у него желание сидеть на скамейке и рассуждать о том, надо было вводить войска в Афганистан или не надо, да и «звездные войны» совершенно не причем! Вот если бы Виктор Константинович просветил насчет настроений в Москве, насчет возможного вывода войск. Уж кому-кому, а ему должно быть многое известно!

– С кем из наших ни поговори, все уверены, что знают афганцев как свои пять пальцев, – сменил тему советник. – Подумаешь, несколько раз с ними плов поели, в гости сходили. А ведь ни черта они не знают! Для того, чтобы понять афганца, любого, будь то крестьянин или миллионер, надо пожить в кишлаке. Про язык я уже не говорю. У всех наших, я заметил, иллюзия полного понимания афганцев после разговора с ними, особенно с теми, кто в Советском Союзе учился. Да, конечно, они образованы, у них есть цветные телевизоры, телефоны, машины, они одеваются по-европейски. Но это, на самом деле, не естественно для них. Для афганца естественно ходить в национальной одежде – в шальвар камис, – знаете, свободная такая рубаха, и брюки обвисшие, да вон на улице все подряд так ходят. Афганцы завязаны на родоплеменных связях. Афганец будет слушать, утвердительно кивать головой, но никогда вы не узнаете, что он на самом деле думает, какие выводы делает, и как поступит. Позвольте у вас еще одну сигарету попросить, Алексей Глебович.

– Пожалуйста.

– Вообще, мы с вами, Алексей Глебович, в интересное время живем… – Он на какое-то мгновение задумался. Могло показаться, что он обдумывает очень важное решение, взвешивает: открывать или не открывать информацию собеседнику. Сорокин приготовился к откровению, но вместо этого услышал: – Пойдемте, еще по рюмочке? У меня сегодня все-таки такое событие! У дочери, я уже говорил вам, сын родился. Значит дедушка теперь.

– Хорошо, по полрюмочки.

…сладкая жизнь, господа генералы…

Много пить до обеда генералу Сорокину было не в охотку. Он привык ближе к ужину принимать крепкие напитки, перед сном можно пить немеренно, а сейчас по кабульской-то жаре запросто развезет. А что, если к начальству вызовут? Одновременно и отказываться было неудобно. Кто знает, как все повернется. Сегодня он советник в Кабуле, а завтра на повышение поедет в Москве. После Афганистана многие пошли в гору. Хорошо иметь влиятельных, высокопоставленных знакомых, особенно в таком ведомстве. В Кабуле все упрощается, все доступней. В Москве Сорокин никогда бы не повстречал такого количества нужных людей, а выпивать с ними тем более его бы не пригласили. А в командировке всегда люди делаются проще, демократичней.

– …сейчас, мысль закончу и пойдем. Так вот. О чем я говорил?

– Что мы в интересное время живем, – подсказал Сорокин.