Время черной звезды - Татьяна Воронцова

– Твой деловой партнер – кто он?

– Школьный друг. Прошел обе Чечни, после чего остался в армии, дослужился до полковника. Ему принадлежит небольшая компания, занимающаяся морскими перевозками, преимущественно в страны Ближнего Востока.

– Время, Максим, – шепотом проговорил Деметриос. – Что он делает, этот твой друг?

– Предоставляет свои контейнеры для транспортировки туда и обратно. И организовывает бесперебойные поставки оружия саудам.

– «АК» и его модификации?

– Да. Еще «РПГ-29», он же «Вампир».

– То-то мне померещилась Сирия…

Яворский коротко кивнул.

– Ты сказал, что был в отъезде, – напомнил Деметриос. – Поэтому Веронике удалось бежать.

– Я был в Катаре.

Деметриос присвистнул.

– Теперь ясно, почему мне пришлось разгребать все самому?

– Король Абдалла очень стар и очень болен. Наследному принцу больше семидесяти лет и он тоже болен. Поэтому хитрый мальчик Максим отправился в Катар, чтобы в случае чего не остаться у разбитого корыта. Ласковый теленок двух маток сосет, это да. Проблема в том, что между ними имеются некоторые, ммм… разногласия. Будем называть вещи своими именами, Катар и Саудовская Аравия ненавидят друг друга до чертиков в глазах. Ясно, что ты не мог допустить утечки информации, дискредитирующей тебя по всем направлениям.

– Думаешь, не сработало бы?

– В принципе могло сработать. Но ты, Максим, взялся за дело, которое оказалось больше тебя.

– Ладно, – скривился тот. – Твоя очередь, Дмитрий. Как нам вести себя с этими женщинами? Что делать?

– Что делать? – Деметриос обвел взглядом напряженные лица обступивших его мужчин. – Полностью отдаться им. Отпустить контроль.

Они зашевелились, заморгали. Но поняли, прекрасно поняли, ЧТО он старается до них донести.

– Вот черт… – отрывисто проговорил Квадратный. Уперся в Деметриоса неприязненным и в то же время почти восхищенным взглядом. – Ты точно Бета. Гибкая, скользкая, изворотливая змея.

Тот не удостоил его ответа. Подобрал с пола куртку, крикнул: «Мы выходим! Я первый!» И направился к двери.

Блистание снега, сияние неба, тени соколиных крыльев, скользящие по склону горы… После спертого воздуха и искусственного освещения гостиной, превратившейся на несколько часов в камеру пыток, все это показалось ему раем. Тяжело дыша, он сделал несколько шагов по утоптанному снегу, сквозь который проглядывала бурая примятая трава. И наверняка бы упал, если бы его не поддержали.

– Деметриос.

– Феона. – Он улыбнулся, глядя в ее бездонные глаза. Из треснувшей нижней губы по подбородку опять потекла кровь. – Рад видеть тебя, дорогая.

Вторая женщина без слов подставила ему плечо и увлекла прочь от двери. Он вспомнил, что ее зовут Лавиния.

Со всех сторон на них смотрели женщины, стоящие поодиночке и группами. Распущенные волосы, непроницаемые лица и горящие глаза явственно свидетельствовали о том, что дионисийское безумие уже охватило их и они, эти женщины, здесь и сейчас готовы приступить к отправлению обряда, который регулярно отправляли их сестры десятки сотен лет назад.

Предельно собранные, сплоченные, готовые ко всему. Ужасные и прекрасные.

Менады.

– Следующий! – крикнула Феона.

В дверном проеме появилась фигура, состоящая из одних квадратов. Квадратная голова, квадратные плечи, квадратные кулаки… Деметриос припомнил их первую встречу в офисе.

И вот где ты оказался, братец.

Ловкие пальцы в момент освободили его от оружия. Он не оказал ни малейшего сопротивления – не то запомнил рекомендации Деметриоса, не то обалдел от открывшегося зрелища, не то разглядел среди пестроты распахнутых одежд тусклый блеск стволов… Подступив справа и слева, две женщины оттянули ему руки назад и защелкнули на запястьях стальные «браслеты». Не удержавшись, он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на одну из них. Обольстительно улыбнувшись, так что у него мороз пошел по коже, женщина распластала ладонь над пряжкой его ремня, немного помедлила и, оскалившись, запустила руку ему в штаны. Он дернулся. Она расхохоталась. Ее подруги заулюлюкали, отпуская непристойные шуточки, которых он не понимал.

– Следующий! – крикнула Феона, убедившись, что Квадратный в надежных руках.

Так продолжалось до тех пор, пока очередь не дошла до Яворского. Он переступил порог, моргая, держа руку под распахнутой полой куртки. Этого было достаточно для того, чтобы выдать ему хорошую порцию тумаков после изъятия пистолета. Поскуливая, он лежал, уткнувшись носом в снег, ничем не напоминая того крутого парня, который однажды сказал в телефонную трубку: «Если ты думаешь, что я не достану тебя, Сибирцев, то ты – законченный идиот».

И еще он сказал: «На меня работает его брат. Он будет убивать тебя медленно…» Брат Сергея Ковалева не убивал Деметриоса, он его просто бил. Зато бил долго и со вкусом. Ему помогали двое, держали жертву, чтобы не трепыхалась. Если бы Деметриос не был голоден как волк, точно выблевал бы на этом этапе все содержимое своего желудка. Во время короткой передышки Яворский подошел к нему и неожиданно погладил по мокрой от крови и пота щеке. От него опять повеяло похотью, как тогда, в афинском ресторане. Между ними состоялся короткий бредовый диалог.

– Ты трахаешь мою подружку, Дмитрий. Имею ли я право трахнуть тебя?

– Я не трахаю твоих подружек, Максим. Я не знаком ни с одной из них.

– Вероника. Помнишь это имя?

– Она ушла от тебя раньше, чем повстречалась со мной.

– Что значит ушла? Я ее не отпускал.

– Ушла – это значит перестала находиться в непосредственной близости от тебя. Что мы и видим. А уж отпускал ты ее или не отпускал, совершенно неважно в контексте событий. Женщина – не коза на веревке. Для того чтобы перемещаться в пространстве, ей специального разрешения не требуется.

– Если бы не подвернулся ты, мы с ней давно решили бы наши проблемы и опять были вместе.

– Если бы не подвернулся я, подвернулся бы кто-нибудь другой. Дело не в том, кто ей подвернулся, а в ее внутренней готовности эту случайность использовать.

Не зная что возразить, Максим Яворский ударил его кулаком в область печени и, насладившись произведенным эффектом, уступил место успевшему выкурить сигарету и собраться с новыми силами брату Сергея Ковалева. Не исключено, что еще несколько часов истязаний закончились бы для пленника травмами, несовместимыми с жизнью, но появление язычниц изменило расклад.

– Вставай! – Феона брезгливо поддела валяющегося на снегу, как тряпичная кукла, Яворского. – У нас есть работа для твоего члена, если он у тебя с перепугу не отсох.

Приблизилась к Деметриосу, все еще опирающемуся на плечо Лавинии. Окинула беглым взглядом его лицо, грудь под расстегнутой рубашкой. Легко, стараясь не причинить боли, потрепала по плечу и шепнула:

– Для твоего тоже.

Он ничего не ответил.

Последней Иокаста вошла в этот дом, последней и вышла из него. Сощурилась от солнца, которое выглянуло в этот момент из облаков и ударило ей прямо в глаза. Никто не успел сказать «ой», как Феона развернулась, в результате чего женщины оказались лицом к лицу, и вслед за солнцем, ударившим Феону в глаза, ударила ее в горло. Ножом. Остро заточенное лезвие рассекло яремную вену, смерть наступила практически мгновенно. Только что прекрасная женщина с распущенными волосами цвета воронова крыла стояла, живая и здоровая, перед входом в дом – и вот уже лежит на раскисшем грязном снегу в луже собственной крови.

Деметриос почувствовал, как пальцы Лавинии нащупали его запястье и крепко сжали. Феона же больше не взглянула в его сторону. Склонившись над безжизненным телом Иокасты, она произнесла несколько слов, из которых он разобрал только «принимать последствия своих действий». Потом его внимание привлекли звуки справа и сзади, он обернулся и увидел, что Яворский сложился пополам в приступе неукротимой рвоты, а женщины, чьим заботам он поручен, смотрят на это безобразие и покатываются со смеху. Одна, пышнотелая и громкоголосая, пнула его ботинком под зад, так что он едва не нырнул в лужу собственной блевотины.

А чуть дальше, среди громадных елей с отяжелевшими от снега лапами, в окружении шестерых менад стояли двое, мужчина и женщина, о которых он думал непрерывно последние полчаса, но не решался спросить. Филимон, с рюкзаком на плече и с чем-то вроде свернутого кольцами лассо в правой руке, мрачно взирал на происходящее из-под густых насупленных бровей. Ника, от соседства с ним кажущаяся еще более хрупкой даже в жилете из волка, явно нервничала и, судя по всему, давно уже искала взгляда Деметриоса. Сильно ли он пострадал? Остальное ее пока не интересовало. Рукава толстого свитера были завернуты до локтей, как советовали жена и дочь Нестора.

– Лавиния, – тихо, почти шепотом, проговорил Деметриос, не спуская глаз с лица Ники, нежного осунувшегося лица в обрамлении белокурых волос. – Я должен поговорить со своей женой.