Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 (СИ) - Афанасьев Семён

— Это был ответ на твой вопрос, почему я тебя отпускаю. Кстати, ты сказал, ты не по военной линии. А по какой? — уже с другим, простодушным выражением лица выдал здоровяк.

— Да уж не по той, где войска маршируют стройными рядами! И где с моря, при поддержке судовой артиллерии, жизнерадостно прёт десант! — съязвил хань. — Или сейчас ракетная поддержка, а не артиллерийская?.. Тебе что, открытыми словами? Мой навальный толстый товарищ.

— А ты не язви. — Спокойно попросил японец. — Ты, кажется, слишком рано оперился и успокоился. Ты не забыл, где находишься? Товарищами нам, в лучшем случае, только предстоит стать. Заново. И то не факт, что получится: невидимое всегда оставляет очень болезненный след.

— А ты совсем не опасаешься моих расширений? — повинуясь детскому импульсу, изогнул бровь китаец. — Например, добровольно оставаясь со мной один на один?

— Не-а, — глумливо хмыкнул Сё. — Как бы тебе поделикатнее… В общем, мои расширения не хуже твоих, это первое. Просто установлены они не государством и без соблюдения кое-каких лицензионных процедур. Но по производительности он твоим точно не уступают. Хотя это и не главное.

— А что главное?

— Да тут пацан один надоумил… Если у тебя четвертый дан, если ты разбиваешь гранитный валун обоими кулаками и обеими пятками в полёте, — бывший борец со значением поднял в воздух толстый указательный палец, — то можешь себе позволить расширения на порядок ниже качеством, чем у противника. Или даже вообще обойтись без них — если индивидуальное мастерство позволяет.

— Путь старых мастеров? — китаец неожиданно почувствовал, что ему сейчас не хочется общаться в штыки, что-то доказывать, трястись за шкуру и опасаться.

Он поймал себя на том, что неконтролируемо соскальзывает в состояние, более характерное для дружеских посиделок.

Сяо с усилием встряхнулся. Тут же натянул концентратор, без стеснения активировал пару ментальных блоков. Дальше прогнал простенький тест и убедился в отсутствии внешней стимуляции.

И олько потом спросил:

— Ты сейчас не применял по мне ничего из ментального арсенала? А то что-то на откровенность потянуло.

— Даже если бы да, неужели я бы признался? — заржал бывший спортсмен. — Нет, — добавил он уже серьёзно. — Так, по мелочи. Получил от бывшей, через одного шустрого мальчугана, блок рекомендаций по прокачке имиджа.

— Чисто на внешнем впечатлении, получается, работаешь? — искренне заинтересовался Сяо.

— Угу. Со вчерашних суток — никакой нейростимуляции ментала. — Подтвердил толстяк. — Только внутренний ресурс интеллекта и психики.

— Ничего себе, тебя жизнь покрутила.

— Мозг — единственный орган организма, который можно прокачивать до самой смерти. Всё прочее, в отличие от мозгов, так или иначе деградирует, — пожал плечами Сё. — А ещё, не бывает безвыходных ситуаций в коммуникации. Просто есть люди, которые не умеют находить общий язык. Даже с теми, кто к ним и так лоялен.

Сяо весело присвистнул:

— Ничего себе, ты приподнялся! Темпами роста над собой прямо удивляешь, хе-хе.

Кажется, можно было расслабиться: когда Сёгуна тянуло на философию, ничего плохого от него ждать не приходилось. Просто личные особенности психики.

— Ну и сейчас ты в моих руках, а не я в твоих, — философски добавил оябун. — При этом, за тобой стоит государство. А я — сам по себе. Так что, видимо, рассчитывать всегда только на себя — где-то правильно.

— Ты имеешь претензии против меня, как против человека? — принялся формулировать вывод хань.

— Да. Но я могу понять тебя, как представителя твоего народа и твоей организации. Каждой из, — японец многозначительно кивнул. — Ну и, подумай на шаг вперёд.

— В какую сторону?

— Допустим, я тебя сдам нашим, имею в виду государство. Либо — превращу в фарш собственноручно, после чего скормлю акулам в заливе. Что будет дальше?

— Пришлют кого-то нового. Планы откорректируют. Задач новых нарежут, но не главных, а вспомогательных — чтобы ошибки учесть.

— Вот именно. А теперь подумай, что будет в нашем случае, — как-то чересчур мудро улыбаясь, предложил спортсмен. — Я сейчас лично посажу тебя на шхуну, которая доставит тебя до границы ваших территориальных вод. Дальше — сдадут вашим морским пограничникам, без документов, оформления, головоломки. Ты же попадёшь к начальству и через какое-то время?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У нас нет начальства в вашем понимании, как и вертикальной структура, — машинально заметил Сяо. — Сотовая система. Но да, по горизонтали я, разумеется, соседним ячейкам сообщу…

Он подумал про себя, что японец напрасно надеется на очень быстрые изменения чужого сознания.

С другой стороны, всё происходящее было слишком нереальным и требовало осмысления в спокойной обстановке.

_______

А ещё через час с четвертью и половину стакана пойла Сяо вышел на трассу и пешком зашагал в сторону своего офиса.

*****

— Ну и каким образом вы проблему конкурентов решили? — Синтаро Ходзё чувствовал, что звереет.

События реально закручивались в штопор.

— У нет свежей информации по Джи-ти-груп, — не стал скрывать Сяо. — Извините, издержки профессии. Я прямо сейчас займусь вопросом и через час выйду на связь повторно.

— Да не трудитесь! Новости на их корпоративном сайте! В разделе самих новостей и в разделе изменений руководства!

…

— … теперь у нас даже те небрезгливые знакомые, что были среди их операционистов, не отвечают! И отказываются разговаривать!

…

— Для начала, надо срочно что-то решать с этим пацаном!

— И всё?

— Не всё! Этот их маркетолог полностью меняет безопасность! Надо придумать вот что…

Глава 24

— Вод же бл*дь, — беззлобно вздыхает Цубаса, отлипая от меня и торопливо запахивая на себе халат Рейко.

Один из.

Мой телефон зазвонил неожиданно и крайне невовремя.

— Это Длинный, ответь. — Она кивает мне за спину, потому что видит, от кого входящий, в отличие от меня (гаджет лежит на столе). — Он сейчас просто так тебя набирать не будет.

— Привет. Я что подумал. — Рюсэй без вступлений переходит к делу. — Ты же хотел родне Томиясу сообщить сам о готовности передать им акции? Не дожидаясь конца недели?

— И сейчас хочу, подтверждаю. Просто ты невнятно высказался: типа, подождать будет лучше.

— Да я, скорее, просто поразмыслил вслух, — задумчиво заявляет он. — Это была не команда тебе, а мой креативный экспромт. Который силы распоряжения не имеет. Акции же твои, говоря цинично.

— Там, где раньше училась Цубаса, — чуть не ляпнул совсем другое; хорошо, что она рядом и сдержался (ну где бы я тут служил? В мои местные годы?), — говорили: любые отстранённые размышления вслух, в исполнении начальства в боевой обстановке, являются мягкими аналогами приказа.

— Всегда б ты был такой послушный, — замечает маркетолог. — В общем, звони им, окей. Я тут подумал ещё — это правильное решение. Но только звони им сам, хорошо? — оговаривается он, как будто у меня есть иные возможности.

— У меня секретарши нет, сам и думал позвонить, — вздыхаю. — Кстати, это нормально? Если сейчас их наберу? Я же типа не самый совершеннолетний. Они меня всерьёз точно воспримут?

— Ты не маленький. Что несовершеннолетний — в данном случае вообще неважно. Ты — владелец контрольного пакета, причём абсолютно законный его владелец. Другое дело, что это не непоколебимо, и ситуацию легко исправить, — напоминает Обути дотошно. — Но факт есть факт. Думаю, всё будет нормально.

— Уверен?

— Да. Хуже как раз будет, если я начну им звонить: собственник-то ты. А так, Вака сегодня сможет с чистой совестью протранслировать: акции нашли законного владельца, не дожидаясь требований последнего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Принял. Набираю.

— Я поняла. — Хмыкает Цубаса, когда Рюсэй отключается. — Интима сейчас не будет.

— Меня по твоей команде вон, всю ночь доили! — указываю взглядом на Рейко и Ваку, разложивших свои кресла в виде узких диванов на противоположной стороне двора. — Сама ж распорядилась! К тому же, я не ел ещё.