Гуль (СИ) - Кочеровский Артем

Ворота открылись заранее. Я прошел по уже знакомой территории и остановился перед новой дверью. Между коробкой и стеной виднелись свежие следы монтажной пены. Я вошел внутрь, прошел по коридору, открыл вторую дверь и оказался в пустом складском помещении. Там меня встретил широкий в плечах гуль в олимпийке и спортивных штанах. В щеке и над глазом у него виднелись белые отметины — заросшие шрамы от пулевых ранений. Они были едва заметными. И я разглядел их только потому, что знал где искать.

— Пойдём, — с совершенно невозмутимым видом, будто это не я стрелял ему в лицо, сказал он и повёл меня в логово.

На этот раз сдерживаться было труднее. Запахи еды усилились. Они доносились со всех сторон, отчего временами у меня кружилась голова. Но это было приятное головокружение, будто я выпил самую малость и уже почувствовал облегчение после тяжелого дня.

Как и в прошлый раз, гули стояли вдоль стен. Их было пятеро, шестой — мой конвоир-спортсмен. По запаху я не смог различить, кто из них кем являлся: зародышем, гулем или альгулем. Хотя догадаться было несложно. Зародышем в логове был только я, чем и удостоился приглашения. А других альгулей тут быть не могло. Альгули были слишком сильными, независимыми и властными, чтобы делить территорию и еду между собой. Мохнатый рассказывал, что иногда альгули объединяются, но эти союзы служат только для выполнения совместных задач. Двум альгулям никогда не ужиться на одной земле. Отсюда я сделал вывод, что шестеро других — гули. Впрочем, это были особые гули. Гули, которых подобрал Игнат.

Заметив меня, альгуль поднялся со своего деревянного трона и вскинул руки:

— Приветствую, Тимофей!

— Где Борис?! — крикнул я, но через секунду увидел его лежащим на диване в дальнем углу логова.

— Тише-тише!

Я побежал к Борису. Девка в красной куртке хотела преградить мне путь, но Игнат приказал ей отойти. Борис лежал на диване и был… мертв?!

— Он живой, не переживай! — сказал Игнат, приближаясь к нам.

Лицо Бориса было бледным, с синевой. Он лежал в неестественной позе. Ноги упирались в дальний подлокотник, руки прижаты по швам, а тело согнуто почти на девяносто градусов. Казалось, будто Борис умер и застыл, вытянувшись по стойке смирно, а потом его положили на диван и ударили в живот, чтобы он туда вместился. Я потрогал руку — пульса не было. Поднёс палец к ноздре — не дышит. Я сжал кулаки и медленно развернулся к Игнату.

— Успокойся! Ах-ха-ха! — он посмеялся и отошёл на наш назад. — Он в стадии обращения! Просто… Просто слабеньким оказался.

— Зачем ты это сделал? Думаешь, теперь я стану твоим верным помощником?! Думаешь, после всего, что ты натворил, ты сможешь мне доверять?!

Игнат широко улыбнулся, склонил голову и посмотрел на меня любящим взглядом:

— Всё нормально, Тимофей. Всё изменится, как только ты станешь одним из нас. В это непросто поверить, но… В детстве ты верил в деда-мороза, эльфов, летающих оленей? Наверняка! Но потом ты повзрослел, и их не стало. Ты же не мучаешься из-за этого до сих пор, правда? Так и с этим всем…, — он обвёл руками логово. — Сейчас тебе кажется это страшным, неизведанным, ужасным, но всё изменится. Поверь мне. Всё. Будет. По-другому.

Едва удержавшись, чтобы не броситься на ублюдка, я вновь повернулся к Борису. Приоткрыл его глаз и ужаснулся. Он был затянут фиолетово-красной жидкостью, а его зрачок был размазан по всему глазу, будто растекшийся по яичнице желток. И в глазу что-то шевелилось. С ним, действительно, что-то происходило.

— Твой дружок сможет побыть с нами какое-то время, но потом…, — Игнат виновато пожал плечами. — Я его выгоню. Длительность обращения — один из самых очевидных признаков силы и характера будущего гуля. Чем дольше они пребывают в этом состоянии…, — он брезгливо помахал над Борисом рукой. — Тем слабее оказываются. Можем поспорить, если тебе не жалко денег, но я повидал их слишком много, чтобы ошибиться. Твой друг быстро сорвётся и попробует мясо. Он почувствует кайф от самого процесса и не сможет больше остановиться. Он превратится в классического потребителя. Быстрого, сильного, кровожадного, но не желающего ничего, кроме пищи, — Игнат причмокнул губами. — Один из самых мерзких типов гулей. Прости, но даже если ты меня попросишь, я не стану его оставлять. Это невозможно...

Я опустил Бориса чуть ниже. Так его голова хотя бы лежала на подлокотнике, и он не выглядел застывшей статуей, брошенной на диван. Напомнив себе — для чего я здесь — я поднялся.

— Зато твой брат — Марк мог бы стать отличным гулем! — довольно сказал Игнат. — Если говорить откровенно, ха-ха! Ты не поверишь, но я передумал его обращать в самый последний момент. И знаешь, что меня остановило? Твоя кровь! Да, да! К сожалению, в истории почти никогда не встречалось, чтобы в одной семье существовало два выдающихся гуля. Поэтому я решил, что будет не очень умно — обращать Марка. С его-то склонностью к мщению… Нет, спасибо! Такой мог бы доставить много проблем, а зачем оно мне? Все своим проблемы я предпочитаю решать мирным путём. Ха-ха! Шутка.

Толкнув Игната плечом, я вышел в центр логова:

— Давай к делу! Но сразу предупреждаю: убивать я никого не буду! Всё, что здесь произойдёт, останется на твоей совести! И ответственность за это нести только тебе!

— И опять я на шаг впереди, — Игнат улыбнулся и подал знак рукой.

Два лысых гуля, отчасти похожих друг на друга, скрылись в двери, а затем появились снова. Они вынесли небольшой столик и поставили его напротив трона Игната. Вскоре рядом со столиком появился стул, а на столешнице — тарелка и свёрток.

— Я же не изверг какой-то, — чуть обиженно сказал Игнат. — Я пригласил тебя в гости, а когда приглашают в гости, разве просят разделать и выпотрошить курицу? Всё уже готово. Садись и наслаждайся! И я не буду тебя сдерживать или оттягивать момент! — Игнат показал на стол. — Я и сам спешу скорее поговорить с новым Тимофеем Кононовым!

Я сел за стол. Рядом с тарелкой лежали приборы: вилка и два ножа, один тонкий и острый, другой — с широким лезвием. Игнат, не в силах сдерживать улыбку, сел в трон передо мной. Внутреннее ощущение времени подсказывало — прошло десять минут. Оставалось ещё двадцать. Я развернул свёрток. Бордовый кусок мяса ничем не отличался от любого другого… В ушах зазвенело. В глазах появился холод. Это был вызов. Организм требовал вкусить мяса и с нетерпением ждал обращения. Я поспешил. Поднял кусок и швырнул тарелку на пол. Положил его на средину стола и отрубил кусок размером со спичечный коробок. Взял мясо в руку. Кулак непроизвольно сжался. Между пальцев проступила кровь. Если блокатор Кирилла не сработает, то я стану одним из них. Сомнений быть не могло. Я уже чувствовал, как становлюсь им. Нужно придерживаться плана. Я отшвырнул стол в сторону вместе с оставшимися куском. Аппетит приходит во время еды. Во время трапезы голодного гуля не остановить. Он впадёт в беспамятство и будет есть и есть, пока не утолит голод. Основной кусок отлетел к стенке. Собравшиеся в логове гули проводили его краснеющими глазами. Я поднял голову на Игната, смахнул рукавом слюни и сунул мясо в рот.

Время замедлились. Всё вокруг стало мягким и обтекаемым. Причудливым узором показалась оставшаяся на руках кровь. В запахе логова я различил ностальгические нотки. Я своими глазами видел, как выглядели пожирающие плоть гули. Озверевшие, с красными глазами, грязные и дикие. Теперь я понял. Сами себя они видели по-другому. Я словно парил в воздухе. Только чавкающие звуки и трясущаяся челюсть напоминали о том, как я выгляжу.

Блокатор Кирилла работал. Я надеялся, что он работал. Но это не помешало мне прочувствовать приём пищи. Организм воссоздал всё в мельчайших подробностях. Он выбросил в кровь столько серотонина, сколько его вообще во мне имелось. Мой организм ещё не понял, что я его обманываю, и действовал на опережение.

Наслаждение прервалось. Я вернулся в себя. Щеки и подбородок стали липкими, пятна крови остались на руках и одежде. Я повернул голову. Мокрый след тянулся от столика к стене. Там лежал оставшийся кусок.