Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

— Ладога — сильное княжество, — Ярослав даже не посмотрел в сторону дерзнувшего заговорить смельчака. — И мы будем еще сильнее, коли объединим несколько дружин в одно войско. Кому придется по нраву такой сосед?

— Кому-то, кто еще не лишился рассудка, — буркнула Чеслава себе под нос. — Варяги в Новом Граде осели, а они… на распри промеж собой силы тратят!

Ее слова вызвали смех и согласные кивки. Она опомнилась, что влезла не в свое дело да еще и вперед князя, когда было уже слишком поздно.

— Они страшатся, что ты заставишь их платить дань? — лицо Крутояра чуть прояснилось, когда он поймал взгляд отца.

Ярослав усмехнулся и пожал плечами.

— Но варяги же всяко хуже… — пробормотал княжич.

Ответом ему послужили фырканье и смех кметей.

— Рюрик — чужой. А я-то свой, родной, — задумчиво отозвался князь. Он больше не улыбался.

— Знаешь, как люди говорят, княжич? — Крутояра окликнул кметь. — Пусть у меня изба сгорит, лишь бы у соседа корова сдохла. Пусть у меня корова сдохнет, лишь бы у соседа сдохли две.

— Но это же… неправильно! — мальчишка вскинул голову, разом напомнив Чеславе мать, княгиню Звениславу.

Давным-давно, в самые первые зимы на Ладоге воительница частенько слышала от нее такие же слова. Особливо когда говорливые бояре принимались князя обвинять в чем попало.

На губах Ярослава мелькнула быстрая улыбка, и он молча потянулся потрепать сына по волосам на затылке. Кажется, он тоже вспомнил жену.

Следующий день на вече был еще сложнее.

— Мы могли бы платить Рюрику дань, — говорил Велеградский князь, чье маленькое княжество граничило с землями Нового Града.

— Ты даешь зверю ладонь, чтобы он откусил тебе руку по локоть. Или вовсе сожрал бы, — Ярослав смотрел на него и сокрушенно качал головой.

Сил спорить у него заметно поубавилось.

— Так и про тебя можно сказать, Ярослав Мстиславич, — голос князя Военега мог заморозить озеро в жаркий день. — Соберешь войско, одолеешь Рюрика, и на всём Севере не останется никого могущественнее Ладожского княжества.

Люди согласно кивали, вторя его словам, и Чеславе от злости хотелось их всех хорошенько встряхнуть да еще и по голове стукнуть, чтобы в разум пришли!

— Ты, Военег Войславич, всё же знай меру, — вмешался избранный старейшина. — Словами попусту не бросайся.

— Я и не бросаюсь, — оскалился залесский князь. — Он сына моего в полон взял! Я, как никто ведаю, на что способен Ярослав Мстиславич.

Он сплюнул себе под ноги.

— Как и я, — очень тихо отозвался Ярослав. — Как и я.

У Чеславы по хребту пробежал холодок, и она поежилась. Во взгляде Военега Войславича, который тот бросил на ладожского князя, мелькнуло предостережение. И что-то еще, очень темное и злое, идущее из самой глубины.

Проследив за ним, воительница сделала себе зарубку: присматривать не токмо за княжичем Крутояром, но и за его отцом.

— А я мыслю, ладожский князь дело говорит! — вперед ступил совсем еще юноша.

Накануне Чеслава не слыхала, чтобы тот произнес хотя бы слово. По правде, глядя на него, она никогда не подумала бы, что отрок был князем…

Но чем дольше она на него смотрела, тем больше узнавала. Лицом и статью он напоминал ей кого-то. Жаль, она никак не могла вспомнить, кого…

— Благодарствую, Твердислав Буянович, — Ярослав обернулся к зардевшемуся юноше и приложил раскрытую ладонь к груди, а воительницу словно молнией ударило.

Как только произнес князь его имя, вспомнила, где прежде встречала! Черноводского князя, вместе с которым много зим назад Ярослав ходил бить хазар, звали Буяном Твердиславичем. Стало быть, юноша — его сын. Она и не ведала, что прошлого князя забрали к себе светлые Боги…

— Ну, коли так мыслишь, свою дружину ему и отдавай, — Военег с досадой посмотрел на князя, который годился ему в сыновья, и махнул рукой.

Его слова тотчас подхватили и понесли дальше, и вновь пуще прежнего разгорелся спор, и еще громче зазвучали голоса несогласных.

Второй день прошел будто бы получше первого. Но Чеслава все равно томилась в ожидании: когда же закончится вече, и они смогут вернуться на Ладогу? Там от них всяко больше пользы будет!

Вечером, уже после трапезы, воительница сидела на ступенях крыльца, обхватив руками колени, когда первой заметила нескольких мужчин, шагавших в сторону подворья. Она обождала немного и вскоре убедилась, что зрение ее не обмануло: они направлялись к воротам.

Она велела вертевшемуся неподалеку кметю разыскать и привести князя, а сама пошла встречать незваных гостей. Ножны с мечом висели на ее воинском поясе и скользили по порткам на бедре при каждом шаге. Она остановилась прямо подле ворот и подбоченилась, придав себе грозный, строгий вид.

— Здрава будь, воительница, — ей навстречу шагнул высокий, крепко сбитый мужчина.

Плечи его покрывала настоящая диковинка — медвежья шкура.

— Не знакомы мы с тобой, чтобы я тебе здравия желала, — Чеслава нахмурилась.

Нынче она подозревала всех и каждого. Своими глазами убедилась, как много было тех, кто невзлюбил Ярослава Мстиславича.

Воины, сопровождавшие заговорившего с ней мужчину, недовольно оскалились. Верно, сочли ее слова неуважением. Он же спокойно развел руками и сказал.

— Звать меня Боривоем. Я служу воеводой черноводскому князю Твердиславу Буяновичу. Он отправил меня поговорить с Ярославом Мстиславичем.

— А сам он что же не пришел? — Чеслава скрестила на груди руки и прищурилась. — Али ладожский князь ему не ровня?

— Строга ты воительница, — и вновь Боривой примирительно улыбнулся.

Чеслава нахмурилась еще пуще. Он будил внутри нее смутную, неясную тревогу. Она окинула его долгим, изучающим взглядом: высокий и крупный, даже она ему была макушкой по подбородок, а ведь статью сама не была обижена. Волосы и борода — темные, с проседью. Лицо — обветренное, выгоревшее на солнце. Глаза — серые, с лукавыми искрами. На плечах шкура, а под нею темная рубаха одинца. *

— Чеслава? — ее окликнул князь.

Он стремительно шагал через подворье, держа в руке чуть затупленный меч для тренировок. Следом за отцом спешил взмокший, взъерошенный Крутояр. Костяшки на кулаках у него были стесаны до крови, на скуле проступила тонкая, длинная царапина.

— Здрав будь, Ярослав Мстиславич, — воевода Буривой поклонился князю и сказал,