Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

– Только три, – возразил андроид. – Причем один из них – просто личностное расстройство. Я всегда предупреждаю, что не являюсь психиатром.

– Что невероятно ценно, ведь без таких предупреждений мы, конечно, никогда бы об этом не догадались.

Я почувствовал неловкость и ушел в свою каюту. В ближайшие часы в рубке мне все равно делать нечего. «Отчаянный» летит к краю системы, откуда можно будет перейти в гипер.

«Как ты получил код доступа к Герби? Что еще делал в то время, о котором не сохранилось воспоминаний ни у меня, ни у робота?»

Гемелл не ответил. Его присутствие на задворках моего сознания по-прежнему ощущалось. Странное дело: пока он говорил, я чувствовал лишь раздражение, но стоило ему замолчать, и я… нет, конечно, не соскучился, но по-другому начал смотреть на него. С жалостью, что ли. Я побыл на его месте очень недолго, и мне оно совсем не понравилось. Я понимаю, что это просто мое психическое расстройство, но он-то сам себе кажется реальным! И теперь Гемелл заперт в роли молчаливого наблюдателя, обреченный постоянно переваривать ужасную правду о гибели его народа… Тех, кого он считает своим народом.

Вздохнув, я достал планшет и открыл «Пространный катехизис восточно-православной Церкви». Часа два потратил на то, чтобы дочитать до конца. Пусть уж лучше Гемелл займет свои мысли религией, чем копанием в том, чего нельзя изменить.

Чтение катехизиса пробудило старый неприятный вопрос.

Как Бог смотрит на меня, если Он есть? Смотрит ли? Я что-то вроде пылинки для Него? По сравнению со Вселенной я меньше, чем элементарная частица в сравнении с моим телом. Не гордо ли думать, что Богу вообще есть дело до одной из множества частиц?

С другой стороны, если представить, что я создан Им, то, может, и есть дело. К творению рук своих относишься по-особому. Но все это не так мило, как может показаться.

Потому что назвать себя творением означает признать, что у тебя есть предназначение, заложенное Творцом. Ибо все созданное создается для чего-то. И то, как смотрит на меня Бог – если смотрит, – должно быть неразрывно связано с тем, насколько я соответствую этому предназначению.

Если бы я смастерил молоток, который оказался не способен забивать гвозди, как бы я смотрел на него?

Я поспешил вернуться в рубку, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Все это глупости. Никто на меня не смотрит с небес. Некому смотреть. И некому наказывать. Какая нелепость, что даже без участия Гемелла я продолжаю засорять себе голову религиозной чушью!

Лира все еще спала, когда мы достигли края системы муаорро. Пришлось идти будить ее. Во время перехода в гипер спать никому нельзя.

Это было волнующе – стоять у двери ее каюты и стучать. Представляя, как она там сейчас спит – и вот пробуждается, встает… Что со мной? Неужели я и впрямь запал на нее? Да, она красивая, но я ведь знаю, что между нами ничего не может быть, и раньше мне вроде бы удавалось сохранять профессиональные отношения. Что изменилось? Келли с его приставаниями? Или то, что я увидел ее сегодня в облегающем костюме? Вспомнилась Ванда – моя первая любовь, в которую я втюрился без памяти, едва увидел в купальнике. Н-да, как-то слишком примитивно для интеллектуала, которым я хочу себя считать.

– Кто там? – донеслось из-за двери.

– Сергей Светлов. Мы готовимся перейти в гипер. Вы должны быть в рубке, вместе со всеми.

– Да… хорошо… сейчас приду…

Я решил дождаться ее. У меня есть сестра, так что я знаю, сколько девушкам нужно времени, чтобы одеться и привести себя в порядок. Немало.

Прислонившись к стене, я размышлял о своих чувствах к Лире. Неужели они действительно есть, и я незаметно для себя перешел границу между «просто нравится» до «влюбился»? Нет, вздор какой-то. Это ненастоящая любовь, просто суррогат. Естественно, что после четырех месяцев, проведенных в замкнутом пространстве, мое внимание сфокусировалось на единственной представительнице женского пола. Как только мы вернемся в Федерацию, эта псевдолюбовь пройдет, едва я увижу других девушек. Лира прекрасный ученый, но она не та, в кого стоит влюбляться. Как и любой колонист Федерации, я намерен рано или поздно обзавестись семьей с избранницей, которая родит мне наследников. Лира явно не собирается мне никого рожать, так что надо выбросить из головы все эти неуместные чувства!

Дверь каюты раскрылась.

– Ой. Вы все еще здесь? – спросила Лира выходя.

Мое сердце екнуло. Она успела принять душ, ее каштановые волосы были темными от влаги. Какая же Лира красивая… Стоп! Хватит! Она просто сотрудница!

– Что произошло на орбите? Почему выбросили артефакты?

Да, такой вот я: строгий капитан, ставящий вопрос ребром, а не влюбленный юнец.

Лира вздохнула и не отвечая пошла в рубку.

Я обескураженно поплелся за ней.

– Ну че там у тебя стряслось, красавица? – спросил мой друг, как только мы вошли в рубку. – Почему выбросила хреновины, которые могли нас озолотить?

– Это были просто обломки, – спокойно ответила Лира, садясь в свое кресло. – Ничего особенного. Ни для науки, ни для продажи они не годились.

– Ты ведь в курсе, что очень плохо врешь? – уточнил Келли.

– Да, и горжусь этим.

– Переходим в гипер, – скомандовал я.

Может быть, слишком поспешно, чтобы предотвратить перепалку между ними.

– Есть, капитан!

Рука Келли вдавила рычаг, нас встряхнуло изнутри и снаружи, после чего тьма поглотила «Отчаянный»…

День сто пятьдесят девятый

До Капири предстояло сто дней лету. К счастью, нам было чем заняться.

Я имею в виду величайший научный прорыв и нечто подобное чуду – оживление неккарца. Как вы помните, место для оживления мы уже подготовили, воссоздав каюту с неккарского звездолета. Перенести туда застывшего неккарца не составило труда.

Когда четырехглазая фигура в скафандре оказалась внутри каюты, это выглядело очень мощно. Герби все фиксировал на видео для истории.

– Прямо как в главном музее неккарской цивилизации, – восторженно сказала девушка. – Только у нас круче. Живой неккарец!

– А кстати, че он будет жрать? – поинтересовался Келли. – Когда придет в себя? Меня после разморозки сразу на хавчик потянуло.

– Я все подготовила. Их рацион являлся темой моего исследования. Из растений, взятых в нашей оранжерее, я выделила ряд необходимых веществ и сделала пищевые кубики. Все в строгом соответствии с тем, что было найдено в желудках мумифицированных неккарцев. Сейчас принесу.

– Наука опять ее возбудила, – сказал Келли, как только Лира удалилась. – Когда уродец