Секунда между нами - Эмма Стил

небольшой паузы. – С удовольствием выпью вина.

– Отлично, располагайся, – говорит он, указывая на очень дорогой с виду стеклянный столик, и направляется на кухню. – Ты все еще предпочитаешь белое?

Он помнит.

– Да, белое подойдет, спасибо.

Дженн садится. Дункан открывает холодильник, и она краем глаза замечает зелень и контейнеры с едой, аккуратно разложенные по полкам. Здоровый, осознанный образ жизни. Она вспоминает, какой холодильник был у них с Робби в Эдинбурге, – беспорядочно заваленные разноцветные полки. И ряды пивных банок и бутылок.

Дункан достает бутылку – единственную, насколько она может судить, – и подходит к белому закрытому шкафчику, который заполнен дорогой стеклянной посудой. Он берет два бокала для белого вина на длинных ножках и, вытащив пробку из бутылки, наполняет бокалы бледно-золотистой жидкостью. Потом ставит их перед ней на столик.

– Этот стол, по крайней мере, не шатается, – говорит Дункан, устраиваясь напротив нее.

Ее мозг реагирует мгновенно: воспоминание всплывает со всеми подробностями – подставка под ножку стола.

– Ой, я совсем забыла об этом, – со смехом говорит Дженн. – Надеюсь, ты от него избавился.

Он протягивает ей бокал.

– Ну, должен признаться, кое-что действительно пришлось выбросить при переезде.

– Даже картинки с котиками?

Он торжественно кивает:

– Их час настал.

Дженн хохочет, а потом повисает странная пауза. Они обсуждают дом, в котором вместе прожили пять лет.

– Ладно, – прерывает он молчание и откашливается. – Твое здоровье! – Он поднимает бокал. – Я очень рад тебя видеть, Дженн.

– Твое здоровье! – отвечает Дженн и с легким звоном касается его бокала своим. Делает глоток. Вино терпкое, с цветочными нотками, – адски вкусное, как сказал бы Робби.

Прекрати.

Она не может понять, почему сознание возвращает ее к Робби, когда она с Дунканом.

– Ну, как твои дела? – спрашивает Дункан, и Дженн ловит на себе его пристальный взгляд.

Она медлит с ответом.

– Я слышал, что ты сделала, – говорит он, помолчав. – Бросила работу и все остальное. Хотел тебе написать, чтобы узнать, все ли у тебя в порядке, но не был уверен, стоит ли…

Она чуть крепче сжимает ножку бокала, зная, что легко могла бы излить перед ним душу. И он бы выслушал, и все бы понял. Он облегчил бы ее боль.

Но, глядя на его загорелое лицо, на его роскошный дом и идеальную жизнь, которую он для себя создал, Дженн понимает, что ее проблемы – больше не его забота. И они не касаются никого, кроме нее.

– Просто мне нужно было немного отдохнуть, – наконец отвечает она, пытаясь улыбаться как можно убедительнее.

Он молчит, словно ожидая, не добавит ли она что-нибудь еще, и в конце концов кивает:

– Понимаю. У меня тоже такое бывает иногда. Хочется отдохнуть и исчезнуть от всех на какое-то время.

– И тебе хочется отдохнуть от всего этого? – удивляется она, обводя взглядом комнату.

– О, ты еще не видела самого интересного.

– Это еще не все?

– Идем, – говорит Дункан, кивая в сторону лестницы, которая будто парит в воздухе. – И захвати с собой бокал, – добавляет он.

Заинтригованная, она поднимается за ним по белым ступеням. Из панорамного окна струится свет, и через стекло она видит еще один огромный белый дом, окруженный высокими деревьями. Повернув налево, Дункан оказывается в просторной спальне, тоже отделанной белыми панелями, с гигантской кроватью у стены.

Раздвинув стеклянные двери во всю стену, Дункан выходит на балкон. Дженн идет за ним. Облака по-прежнему нависают над землей, крутясь и перекатываясь на ветру, но они не отвлекают Дженн от вида, открывшегося перед ней: море, бесконечное серое море, всего через одну линию домов.

– Хотя это и не совсем на пляже, – тихо произносит он после небольшой паузы, облокотившись на перила из нержавеющей стали.

– Но этот вид… – почти шепчет она.

Ее мечта.

Их общая мечта.

Он поворачивается к ней, и на мгновение ей кажется, что сейчас он скажет что-то серьезное, что-то такое, с чем она не способна справиться прямо сейчас. Но вдруг, подобно облакам над ними, его лицо меняется – оно озаряется улыбкой.

– Ну, ты уже осмотрела здесь какие-нибудь достопримечательности?

И она выдыхает.

– Скорее нет, чем да. Я ездила на десятичасовую автобусную экскурсию с гидом, но не уверена, что это считается.

Дункан смеется глубоким и раскатистым смехом.

– Так уж получилось, что в следующие два-три дня я свободен, – говорит он, – и, если хочешь, я с удовольствием побуду твоим неофициальным гидом. – Он замолкает. – И еще: я был бы очень рад, если бы ты осталась здесь. Я имею в виду – в свободной комнате.

Приглашение ее удивило. Она вовсе не собиралась напрашиваться. Хотя… отели в городе такие унылые, и было бы здорово какое-то время пожить в нормальном доме. Это было бы надежным пристанищем после всех ее странствий.

К тому же они с Дунканом давно расстались. Теперь они просто друзья и встретились, чтобы вспомнить старые добрые времена.

– Ты уверен? – спрашивает она наконец.

Он усмехается:

– Целиком и полностью. Какой смысл переплачивать за отель. Мы можем съездить за твоими вещами прямо сейчас. Я всего один глоток сделал, – говорит он, показывая на бокал.

– Ну, спасибо, – произносит она. – Огромное спасибо.

– Не за что. Дорогая соседка.

У нее сводит живот. Кинотеатр, лето.

Почему он всегда оказывается рядом, когда она в нем нуждается?

Она поворачивается к Дункану – к его плотной фигуре на фоне темнеющих облаков – и улыбается.

Следующие несколько дней с Дунканом в качестве гида – просто волшебные. Предсказуемо организованный, он будит ее рано утром и после яичницы с авокадо или овсянки везет осматривать город. Она рассмеялась, когда в первое утро он достал из буфета пакет овсянки: «Можно вывезти парня из Шотландии, но вывести Шотландию из парня – никогда», – сказала она, и он улыбнулся, нарезая яблоко, чтобы добавить в кашу.

Погода стоит так себе – дождь и довольно прохладно, но Дженн ничего не имеет против. Напротив, она чувствует себя как дома. Дункан со знанием дела прокладывает маршруты между достопримечательностями: Оперный театр, мост Харбор-Бридж, на который они так и не удосужились подняться, пляж Мэнли, старейший район Сиднея Рокс. Она в восторге от маленьких симпатичных домиков, от всего этого города с относительно короткой историей. Он все еще свежий и новый. А экскурсия по домам с призраками, на которую они сходили однажды вечером, ее даже развеселила, – предполагаемые даты смертей до смешного недавние. Но ей все понравилось. По-настоящему пугающие призраки пусть остаются дома.

Поздние вечера они приятно проводят дома: смотрят фильмы на огромном экране или просто читают книги. Он готовит для нее чай, а перед сном она поднимается наверх в гостевую комнату, зная, что он совсем рядом, за стеной.

Огни города отражаются в темной воде. Они прогуливаются по гавани. Проходят мимо баров, где люди выпивают и заканчивают ужин, а на другой стороне, на фоне ночного неба мерцают офисные центры и многоэтажные жилые дома. Прямо перед ними вращается ярко освещенное колесо обозрения. У нее до сих пор не укладываются в голове масштабы этого города: здания здесь выше, огни – ярче, – все, о чем она мечтала в юности, и даже больше.

Когда они спокойно прогуливаются вместе, кажется, будто они никогда не расставались, будто и не было всех этих лет между ними, будто они обычная пара, которая возвращается домой по Дарлинг-Харбору[50] после ужина. Это так странно, даже сюрреалистично.

– Что планируешь делать дальше? – вдруг спрашивает Дункан, останавливаясь у перил. Дженн тоже останавливается и смотрит на него.

– В каком смысле?

Он улыбается, держа руки в карманах.

– Ты по-прежнему хочешь сюда переехать?

Милый Дункан. Он видит ее насквозь, как и раньше. И он прав. Она действительно снова стала об этом задумываться. Возможно, именно с этой мыслью она покидала Эдинбург, подсознательно следуя за своей мечтой, пока не оказалась там, где всегда хотела быть.

Она медленно кивает.

– Я так и знал, – произносит он.

Она умолкает, пытаясь уложить в голове происходящее: невероятно, но ее давняя мечта наконец-то сбывается.

– Но я еще не все обдумала, – говорит она и, облокотившись о перила, наклоняется над сверкающей водой. – Понятия не имею, как мне теперь