Сумерки Баригора - Софья Соломонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фабиан сделал несколько шагов по галерее.
– Если бы не Николетта, Баригор сгорел бы в пламени бунта.
– Ваша сестра?
– Да. Она заставила меня понять, что я теперь король. Ей пришлось даже дать мне пару пощечин. Я привел себя в порядок и собрал военный совет. И мои люди, мои министры и генералы помогли мне принять правильное решение.
– Ваши люди?
– Конечно. Самое главное богатство короля – это его подданные. У тебя есть люди, которым ты можешь доверять, Регин?
– Да… – сказал принц неуверенно, но, бросив взгляд на стоящего рядом Седрика, повторил уже твердо: – Да.
– Значит, ты не один. Тебе может казаться, что на твоих плечах лежит вся тяжесть этой борьбы. Но это не так.
Фабиан сделал небольшую паузу, а потом продолжил:
– Никто из нас не рожден, чтобы быть королем, мой мальчик. Мы все сомневаемся. И боимся. Но ты должен помнить, что только ты можешь повести свой народ вперед. Ты можешь положиться на своих министров и генералов, но им нужен тот, кто сплотит их и поведет к общей цели.
– Я не уверен, что справлюсь, – прошептал Регин.
– Но ты справишься. Потому что ты Паулиц. Потому что ты их король.
С этими словами призрак Фабиана пошел волнами и растворился в ночной тьме. Седрик отпустил руку Регина и тяжело оперся о свой посох, который почти совсем перестал светиться.
– Что произошло? – недоуменно спросил Регин.
– Он сказал все, что хотел, ваше высочество. Духи своевольны, особенно те из них, что обитают в этом мире давно.
– Как вы узнали, что он здесь?
– Фабиан сам увидел вас, ваше высочество, пришел ко мне и попросил помощи.
– Спасибо.
– Вам не за что благодарить меня, ваше высочество. Мои силы всегда к вашим услугам. А теперь давайте пойдем спать. Боюсь, этот небольшой сеанс меня изрядно вымотал.
Седрик заковылял по коридору, тяжело опираясь на посох, и вскоре скрылся за одной из дверей. Регин еще несколько минут постоял в галерее, отрешенно глядя на полный диск луны за окном, а потом последовал за некромантом.
Баригор, Лориц, 15 июня 3607 года
Тучи сгустились над столицей Баригора. Уже третью неделю солнце не освещало улицы и не заглядывало в окна домов, хотя обычно летом в Лорице всегда было ясно. Тучи, будто налитые свинцом, темно-серые, лишенные любого намека на просвет или хотя бы текстуру, висели низко-низко. Шпили церквей утопали в темной дымке. Каждый вечер тучи спускались ниже, укутывая город липким туманом. В свете уличных фонарей в сероватой пелене то и дело мелькали тревожные тени, не похожие ни на людей, ни на животных.
С каждым днем туман становился все гуще, а тучи все ниже. Они давили на жителей столицы, делая их угрюмее и злее. Все реже можно было услышать на улицах Лорица детский смех или веселые дружеские беседы. Их сменили звуки плача, перепалок и тихий гул или, возможно, вой, доносящийся неизвестно откуда, который легко можно было принять за игру воображения.
В начале месяца в город пришла болезнь. Сперва никто особо не придавал этому значения: на улицах стали чаще находить тела бездомных и распутных женщин, иссушенные подобно кадаврам. Но вскоре болезнь вошла и в другие дома. Молодые, здоровые и сильные люди на глазах слабели и будто высыхали. Редко когда между первыми симптомами и смертью проходило больше недели. Врачи лишь разводили руками: ни с чем подобным они никогда не сталкивались. К тому же хворь будто бы не была заразной: почти никогда в одном доме не заболевало несколько человек.
Когда горожане начали волноваться, городской голова приказал проверить все источники воды и запасы зерна на предмет заражения, но его люди ничего не нашли. А жертв с каждым днем становилось все больше, и погребальные костры каждый вечер горели все ярче.
Жители столицы стали меньше выходить на улицу, боясь подхватить заразу или столкнуться с разбойниками и агрессивно настроенными стражниками, которых становилось все больше. И всегда многолюдные и шумные улицы Лорица опустели. Даже фонари теперь зажигали реже, и кромешная тьма пасмурных ночей поглощала все больше и больше районов города.
Иногда в тавернах и кабаках, которые еще работали, кто-то задавался вопросом: почему же король ничего не предпринимает? И действительно, несмотря на всю мрачность атмосферы в столице, ни разу со дня своей коронации Вернон I не вышел к народу. Его вообще мало кто видел. Король предпочитал обществу своих подданных компанию разукрашенных варваров с севера, которых он назначил своими советниками. Об этом не писали газеты, но слухи быстро распространялись по городу даже в такое непростое время.
Все чаще в парадных гостиных и украшенных портретами коридорах можно было услышать пересуды. «Король отвернулся от нас», «Король сошел с ума» и даже «Король якшается со слугами Кавица». Не добавляло дворянам веры в своего короля и подозрительное исчезновение Десницы Алора и его ближайших приближенных, которые собрались в столице. Они остановились во дворце, но после завершения официальных мероприятий, связанных со сменой правителя, туда никого не пускали без особого королевского приглашения. И кафедры, оставленные иерархами церкви, пустовали. Некому было успокоить паству и пролить свет Алора в их души, куда с каждым днем все сильнее проникала тьма.
Баригор, Брасс, 24 июня 3607 года
Первые несколько дней после приема во дворце фон Аурвернов ничего не происходило. Это не давало покоя Регину, и принц нервно расхаживал по коридорам или, заложив руки за спину, мерил шагами кабинеты и гостиные. Единственная причина, почему его тревожное настроение не разделял хозяин дворца, заключалась в том, что Маргарита, оскорбленная произошедшим, категорически отказалась продолжать вести дела провинции и оставила все торговые манифесты, налоговые декларации и отчеты о производстве и урожае на сына. Непривычный к такой работе, Квентин целыми днями пропадал в своем кабинете, с головой погруженный в десятки книг, писем и документов.
Седрик, предоставленный сам себе, в основном проводил время с Айей или за изучением книг в дворцовой библиотеке. Он никому не рассказывал о природе своих изысканий, но никто и не спрашивал.
Реймонд оставался на удивление спокоен. По его лицу и хитрым глазам, как всегда, невозможно было сказать, какие чувства он испытывает. Герцог фон Моргенштерн то и дело ловил Регина во время очередной нервозной прогулки, успокаивал, усаживал на мягкий диван, предлагал чашку чая и обсуждал с принцем их дальнейшие планы
