Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими

превратился в совокупность полусамостоятельных областей, чья лояльность престолу была весьма условной, как принято выражаться, «верность не простиралась дальше согласия». Характерной иллюстрацией к сказанному может послужить поведение гянджинского[199] беклярбека Зияд-оглы, происходившего из племени каджаров, на совете, собравшемся в марте 1736 года. «Надир-кули хан в Муганской степи созвал “курултай” с тем, чтобы решить вопрос престолонаследования в Иране… – пишет Мирза Джамал Джеваншир Карабаги[200] в “Истории Карабаха”. – Гянджинские ханы на муганском курултае тайно и явно, с исключительным старанием стремились к тому, чтобы никто, кроме сефевидов, не был бы царем, чтобы никто, кроме них, не воссел на престол». Гянджинское беклярбекство было одним из крупнейших в державе Сефевидов, и его правители сохраняли относительную самостоятельность, искусно используя сефевидско-османские противоречия и свое влияние в регионе. По восшествии на престол Надир-шах не осмелился учинить расправу с нелояльным беклярбеком и его присными, а ограничился тем, что вывел из состава Гянджинского беклярбекства несколько областей. Короче говоря, ситуация складывалась в пользу Надир-шаха, но складывалась она не настолько хорошо, как ему хотелось, вот и пришлось использовать шаха Аббаса Третьего в качестве «куклы на престоле».

Аббас-мирза родился в январе 1732 года и уже в сентябре того же года взошел на шахский престол (или, правильнее будет сказать, что его туда усадили, поскольку ходить самостоятельно он еще не мог). О матери Аббаса известно лишь то, что ее звали Шахпери бегим – традиционное имя для шахской наложницы[201]. За Аббасом не стояла никакая придворная группировка, но, как показывал случай с гянджинским беклярбеком, потенциальные сторонники у него имелись, как у законного сефевидского правителя. Но, разумеется, Аббасу изначально не было суждено дожить до совершеннолетия.

Недолгое пребывание шаха Аббаса на престоле было весьма насыщено событиями, но прежде чем перейти к ним, нужно вернуться немного назад – к последней войне между османами и сефевидами, которая началась в 1723 году при Тахмаспе II, когда османы вторглись в закавказские владения Сефевидов, заняли Восточную Армению с Восточной Грузией, а затем взяли Тебриз и дошли до Казвина, вынудив Тахмаспа бежать в мазендаранские горы. Мир Махмуд Хотаки пытался заключить с османами суннитский союз против шиитов, но для османов слабый сефевидский лев был гораздо предпочтительнее стаи афганских волков, и потому союз не сложился, в очередной раз подтвердив приоритет политических интересов над соображениями религиозного единства. После Казвина османы пошли на Исфахан, захватив по пути Хамадан, но брат и преемник Мир-Махмуда Мир Ашраф сумел разгромить их на подступах к столице. По мирному договору, который Мир Ашраф-шах заключил с Османской империей в сентябре 1727 года, к османам отошли северные и западные области бывшей Сефевидской державы, вплоть до Тегерана, а сам Мир Ашраф, под которым престол сильно шатался, признал себя османским вассалом. В который уже раз иранское государство было разорвано на части, и надо сказать спасибо Надир-шаху, выступившему в роли нового объединителя Ирана.

Выше уже было упомянуто о договоре, подписанном в начале 1732 года, по которому Россия возвращала Ирану свои недавние территориальные приобретения (по ряду причин эти земли так и не перешли под российский контроль). Развивая достигнутый успех, Надир-шах приступил к возвращению тех территорий, которые были захвачены османами. Положение Османской империи на тот момент было весьма сложным из-за множества внутренних противоречий и усиления давления со стороны европейских держав. Грозная в прошлом османская армия стала напоминать одряхлевшего льва, у которого от былой силы осталась только способность громко рычать. Янычары, некогда представлявшие собой главную опору османского престола, превратились в главную угрозу: за период с 1622 по 1730 год янычарами были свергнуты или убиты шесть султанов. Правивший в то время султан Махмуд I был усажен на престол янычарами, принудившими в 1730 году к отречению его дядю Ахмеда Третьего. Султан Махмуд понимал необходимость реорганизации армии, но при этом не желал для себя судьбы дяди-предшественника. Если сравнивать войска по качеству, то в этом смысле преимущество имел Надир-шах.

Для занятия престола Надир-шаху была насущно необходима слава объединителя государства. Тем, кто поднял державу из руин, прощается очень многое, вплоть до низкого происхождения. Враги Надир-шаха распускали о нем порочащие слухи, среди которых на первом месте стоял слух о том, что в молодости Надир занимался разбоем в Хорасане, хотя на самом деле он боролся с разбойниками. Среди кочевников, привыкших к весьма вольному обращению с чужим имуществом, разбой не считался большим грехом, а то и вообще воспринимался как проявление молодецкой доблести, но оседлое население относилось к разбойникам с понятной неприязнью… Хуже всего было то, что биография Надира, образно выражаясь, «висела перед глазами» людей, и он никак не мог подправить свое происхождение. Заодно у него хватало ума для того, чтобы не объявить себя потомком Кеянидов или еще каких-то древних правителей, подобно Малику Махмуду Систани – правитель может позволить, чтобы его ругали, но смеяться над ним не должны ни в коем случае. Правда, Надир породнился с домом Сефевидов через сестру Тахмаспа Разию бегим, но подобное родство возвышало не очень-то сильно. Легитимность Надира держалась лишь на саблях и копьях его воинов, но для правителя этого мало, правителю нужен сияющий ореол.

Султан Махмуд никак не мог ожидать от Надир-шаха столь быстрых действий по возвращению отнятых владений. Только-только одолел афганцев, только-только восстановил спокойствие в государстве – и вот уже начинает новую войну! Но у Надира не было другого выхода, ведь кандидатов в опекуны малолетнему шаху Аббасу имелось великое множество, и промедление означало поражение.

Мирный договор, подписанный с османами шахом Тахмаспом в 1732 году, совершенно не устраивал Надира, но этот гениальный, без преувеличения, человек, умел обращать в победы даже поражения. Во-первых, «самодеятельность» Тахмаспа дала повод к его смещению, во-вторых, сильно ударила по престижу захиревшего дома Сефевидов, ведь лавным достижением, главной заслугой сефевидских правителей считалось успешное противостояние османам.

Благодаря успешным действиям Надир-шаха, к концу 1735 года все недавно утраченные земли были возвращены, а вдобавок к этому шаху удалось усмирить дагестанских правителей, которые, по выражению одного из историков того времени, «кланялись Исфахану, но глядели при этом в сторону Стамбула». Правда, надо отметить, что Надир-шаху так и не удалось прочно утвердить свою власть над Дагестаном, но все же два похода, совершенные им в 1734 и 1735 годах, принесли определенные плоды, которые можно было преподнести в качестве еще одного достижения.

Шах Аббас тем временем беззаботно жил во дворце, окруженный няньками и евнухами, подобранными для него Надир-шахом. По поводу судьбы несчастного Аббаса можно сказать только одно: хорошо,