Метагалактика 1995 № 1 - Игорь Волознев

— Эй, вахта, закурить не найдется? — Крикнул он Васильеву, но получив отрицательный ответ, снова зашагал вдоль перекрестка, подобно маятнику.

Димка развернулся назад, ибо несколько удалился от основного поста; ко всему, из глубины Покровки явственно слышался усталый разнобой шагов возвращающегося отряда.

Едва Димка встал на пост, как из парадных дверей, в сопровождении штабной свиты, вышел командир дивизиона Рябов.

Чтобы как-то сгладить неловкость, ибо командир наверняка заметил отсутствие часового, Димка вытянулся по стойке смирно, и щелкнув каблуками, приложил ладонь к пилотке. — Рядовой Васильев, пост — номер четыре. Во время службы…

— Вольно. — Комдив устало махнул рукой и направился к двигающемуся из глубины Покровки подразделению.

— Товарищ полковник! Всему батальону — ордена! — Еще издали прокричал Стафеев — несмотря на звание майора, простецки обращавшийся как с выше — так и с нижестоящими по званию. — Переход на Старой площади отстояли… На Лубянке, впрочем, тоже…

— Будут, будут ордена. Возьмем Кремль, все будет. — С теплотой в голосе ответил комдив и вытащил из кармана пачку «Казбека». — Закуривай, майор, — протянул он папиросы комбату, при этом добавив, как бы невзначай, — кстати, батальон отправляй на отдых. Через час выступает.

— Ясно, — кивнул Стафеев и повернувшись к подчиненным, зычно крикнул поверх голов. — Всем отдыхать! Чаи, кофеи не разводить. Они уже приготовлены в буфете Дворца съездов! Всем понятно?!

— Так точно! — Со смешком отозвались бойцы, и по команде — разойдись, возбужденно галдя, двинулись к гостинице.

Тем временем, Стафеев, почувствовавший себя в центре внимания, после двух-трех жадных затяжек, начал обстоятельно рассказывать о действиях на Старой площади.

— Мы, товарищ полковник, поступили хитрее, чем предыдущий батальон сотоварищей. — Лукаво прищурившись, он оглядел вставших полукругом офицеров, которые уже внутренне улыбались, ожидая не просто доклада, но — небольшого артистического действа.

— Так, вот. Поздняков, бедолага; неплохой парень, между прочим, едва нас дождался. Ибо перестрелял к исходу событий почти все патроны: так сказать, отгоняя неприятеля от входов в подземные переходы.

Он вновь лукаво усмехнулся и со значением выпустил вверх струю дыма. — Но я его не обвиняю, хотя он и положил там десятка три, не считая раненых… Но, да ладно. Мы же, товарищ командир дивизиона, поступили проще. — Стафеев явно тянул время, чтобы произвести максимальный эффект.

— Тихо-мирно, — комбат чуть присел и даже стал на цыпочки, жестами изображая характер операции, — без суеты, — хитро подмигнув, он заговорщически огляделся по сторонам, — прикрепили фитили к бочкам с бензином, да и.

Стафеев наотмашь рубанул ладонью и в азарте топнул ногой, — катнули их в переход.

— Отлично придумано, — наперебой загалдели офицеры, и кто-то из комбатов одобрительно хлопнул его по плечу.

— Вот, и я говорю то же самое… А затем — следом, бочку мазута, ну, и соляры, естественно… полыхнуло лучше, чем твой напалм… Рота Айтуганова, тот же фокус проделала на Лубянской площади. Ну, а затем, ладком-рядком, пулеметы — на третий этаж ЦК ВЛКСМ; вся площадь, как на ладони… Кстати, они там баррикады начали возводить. На крыше ЦК КПСС — минометы… Разок на нас с вертолетами рыпнулись. Но это, с их стороны — уже, кулаки после драки… Хотя, ЦК ВЛКСМ вскоре накрылось. О чем сожалею…

— Так, понятно, — прервал комдив фривольный доклад Стафеева, и его лицо вновь обрело отстраненно-официальное выражение. — Это вы хорошо придумали — с бочками бензина. Теперь переходы не подорвут. — Ну, да-к, — Стафеев с апломбом пожал плечами, — все метро, небось, пылает. А значит — изнутри, им то же, не добраться.

— Танки с БТРами пройдут, а это самое главное, — вклинился в разговор высокий сухощавый подполковник — командир мехбригады, и разговор офицеров, естественным образом перешел в деловое русло.

Командиры подразделений еще поговорили о предстоящей операции и разошлись для инструктажа младшего комсостава; скоро надо было выступать.

Через полчаса из закоулков между домами начала выползать боевая техника; не слишком много — три танка, шесть БТРов, да десять крытых грузовиков. К половине из них прицеплены средние гаубицы и миномет — «Град», в сорок стволов.

Не густо, но вся артиллерия и основной мехкорпус были сосредоточены на Тверском направлении. А что от них осталось, Дмитрий уже знал; поэтому и эти полдюжины стволов оказывались не лишними.

Наконец, машины выстроились в одну колонну и ушли вперед, едва ли не к трамвайным линиям Чистопрудного бульвара. И тут же по этажам гостиницы пронеслись зычные возгласы дневальных.

— Подъем! Выходить строиться! Подъем!..

Через четверть часа дивизион стоял на противоположной от командирского БТРа стороне и ожидал дальнейших команд.

Утренняя хмарь сливала плотный строй бойцов в единую, почти неразличимую массу, но комдив мог и с закрытыми глазами рассказать структуру, своего, растянувшегося на целый квартал войска; в голове, батальон мотопехоты; затем — полк карабинеров (всполохи дотлевающего пожара тускло отсвечивали на примкнутых к карабинам штыках); полк автоматчиков, связь, минеры, медсанчасть, минометчики.

— Братцы! — Голос комдива сорвался, но затем вновь зазвучал надтреснутым дискантом. — Настала великая минута. И я верю. Эта минута даст новый отсчет в Истории народа. В Истории России! Может быть, в Истории человечества!.. И говорю это не ради высокопарных слов. Ибо сейчас мы двинемся в наш последний и решающий бой! На штурм Кремля! Да! Враг силен. Но знайте. Никакая сила не может остановить воли народа. И его гнева. Тем более — если этот гнев праведен…

Комдив возбужденно взмахнул рукой, подбирая нужные слова, но тут к БТРу подбежал адъютант и взобравшись на него, что-то отрывисто, вполголоса произнес.

Полковник одобрительно кивнул и поправил фуражку, зычно скомандовал.

— Дивизион! Напра-во! Отряды мотопехоты — по машинам! — И сразу, головной батальон кинулся к своим грузовикам.

Автофургон «КамАЗ», в котором, вместе со взводом находился Васильев, шел первым, сразу после колонны бронемашин.

Димка, как обычно, сидел с краю, и потому, видел все, что происходило снаружи.

Хотя, разглядывать было особенно нечего; двух и трехэтажные дома лишь изредка перемежались более высокими постройками. Вокруг ни души, все замерло и только — мерное движение колонны, да приглушенный рокот грузовиков.

Улица, как и полагалось для Старой Москвы, была не совсем прямой, и когда, после Чистопрудного бульвара въехали на Маросейку, пехотные полки потерялись в сумраке, за изгибом поворота.